Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

Всеобщим бедствием стали потравы полей, особенно ранней весной, в самую бескормицу. Коровы как бы случайно, без участия хозяев, забредали на поля и не столько съедали, сколько вытаптывали озимые посевы. А с вытоптанного поля какой урожай? Сторожа не могли за всем уследить, поля обширные, а коров стало куда больше, чем в еще недавнем прошлом. При Сталине за выпас скота на колхозных озимых давали срок. Теперь, когда государство дозволило своим гражданам иметь живность, оно же, если следовать логике, должно озаботиться о кормах. Иначе откуда им взяться? В централизованной экономике все централизовано. Возникшее противоречие разрешалось извечным российским манером: чего нельзя купить, но можно утащить, надо тащить. И никакие меры, кроме драконовско-сталинских тут не помогут. Отец ограничился полумерами.

18 января 1955 года газеты опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за потраву посевов в колхозах и совхозах, выпас скота на озимых, вырубку лесонасаждений». Новое постановление устанавливало штрафы: за выпас на озимом поле коровы или верблюда брали по 50 рублей с головы, с овцы или козы — 25, за курицу — пятерку. Установили штраф и за проезд по посевам тракторов и грузовиков. Меры принимались как временные, как только кукурузе разрешится проблема кормов, их собирались отменить. Надеялись, что скоро. Отец понимал, что все его призывы к наращиванию сельскохозяйственного производства, так же, как и запреты, не сработают, если не нащупать схему, при которой крестьянский труд перестанет быть принудительным, из-под палки, за палочки трудодней. Отец об этом говорил уже второй год, но выстроить взаимоотношения, при которых и государство бы не пострадало, и крестьяне-колхозники ощутили бы заинтересованность в собственном труде, никак не получалось. Казалось бы, все яснее ясного: дать крестьянам свободу производить, что им выгодно. Выгода образуется от продажи плодов своего труда государству, ведь оно у них единственный покупатель.

Какие-то шаги в этом направлении отец уже сделал, вернее продекларировал, но реализация их наталкивалась, с одной стороны, на страх — вдруг крестьянин посеет не то и не так и оставит и так не очень сытые, города на бобах, а с другой, установленные государством сверхнизкие, разорительные для производителя закупочные цены делали смешными любые разговоры о доходности крестьянского труда. Цены подняли осенью 1953 года, но недостаточно. Крестьяне по-прежнему платили государству за технику, горючее, удобрения много больше, чем государство платило им за зерно, картошку с капустой и другие продукты. Против дальнейшего увеличения закупочных цен восставало Министерство финансов: свободных денег в стране нет. Здесь мы снова возвращаемся на круги своя. Чтобы заинтересовать крестьян, платить им за их труд столько, сколько он стоит, следовало поднять розничные цены на хлеб, мясо, молоко, масло, сбалансировать их с закупочными. На такую идеологически недопустимую меру отец не решался, искал дополнительные средства в бюджете, то за счет сокращения военных расходов, то за счет удешевления строительства, за счет всего, чего только можно. Какие-то ресурсы находились, закупочные цены немного повышались, но недостаточно, все упиралось в неразрешимую несогласованность цен на противоположных концах цепочки производитель — потребитель.

В дополнение ко всему, новации вязли в трясине проволочек, чинимых боявшимися потерять власть мелких и не очень мелких начальников. Они постоянно пугали отца, что стоит дать чуть больше свободы колхознику, и все пойдет прахом. Игнорировать их слова отец не мог, действительно все могло так сложиться. Получался замкнутый круг: преобразования невозможно провести, минуя местное начальство, обкомы, райкомы и иже с ними. Им же главное — отчитаться. А отчитываться они умели. На Пленуме отец призвал оценивать стадо не по количеству голов, не по рогам, «не рога нам нужны, а мясо и молоко», но во главу угла поставить продуктивность. Местные начальники отчитываются по спущенным сверху показателям, к запланированной кем-то наверху дате: прикажут считать по рогам, будут считать по рогам, теперь предложили отчитываться живым весом скота и надоенным молоком — тоже не проблема. К новым требованиям приспособились быстро.

Итоги подводили к 15 октября, ни днем позже, ни днем раньше. К отчетной дате начали «придерживать» скот, подкармливать его, а после 15 октября — хоть трава не расти, хоть корова не доись. Отчитавшись по всей форме, через месяц на мясокомбинаты пригоняли дистрофиков.

8 который раз отец попытался отыскать магическую палочку-выручалочку, и все без толку. Сколько он их еще переберет… Слова сотрясали воздух, энтропия сопротивлялась изо всех сил, порядок не желал наводиться, чуть отпустишь вожжи, и все вновь затягивается трясиной. Отец не терял ни оптимизма, ни энергии, не получалось так, тут же начинал действовать иначе, ведь под лежачий камень вода не течет.

9 марта 1955 года газеты опубликовали Постановление ЦК КПСС и Правительства, устанавливающее новые правила планирования на селе. Отменялась ненужная детализация спускаемых из Министерства сельского хозяйства, планов, во главу угла ставился объем товарной продукции хозяйства. Совету Министров, министерствам предписывалось ограничить свою активность установлением заранее объемов государственных закупок, а колхозы и совхозы пусть по-своему решают, что и на каких площадях сеять, сколько и какого скота содержать. В конце года рассчитываются с государством, и все оставшееся — твое.

Тем же постановлением машинно-тракторные станции (МТС) — государственные предприятия, пашущие землю колхозам и совхозам, убирающие им урожай (за его изрядную долю), переводились с бюджета на хозрасчет. Им предписывалось самим зарабатывать себе на жизнь, научиться считать не только расходы, но и доходы, сводить баланс. Иначе, считал отец, толку не добьешься. Каждый обязан жить по средствам, одни — лучше, другие — хуже, как поработают, так и заживут.

Хозрасчет — слово не новое, его употребляли со времен нэпа, и тогда употребляли со смыслом. Оно обесценилось в период сталинской абсолютной централизации экономики. Какой тут хозрасчет, если чуть отступишь от спущенных сверху инструкций, сделаешь шаг влево или шаг вправо, и ты уже «враг народа», даешь показания о своей «вредительской деятельности», а дальше… Что дальше — испытали на своей шкуре миллионы.

Теперь отец пытался вернуть хозрасчету реальное содержание. Разуверившись в сельских партийных районных секретарях, особенно в председателях колхозов, отец решил: новые идеи должны воплощать в жизнь новые люди. 25 марта 1955 года газеты опубликовали решение об отправке в колхозы «на укрепление» 35 тысяч «добровольцев» из горожан. Инженеры, учителя, просто люди с головой вольют, по мысли отца, свежую кровь в оскудевшие колхозные артерии. Люди образованные, фантазировал отец, наведут в колхозах порядок, поставят производство на современные рельсы. Слушая его рассуждения, я верил и не верил, точнее, хотел верить, но в глубине души сомневался. Отец же ссылался на опыт своей молодости. Тогда, в тридцатые годы, тоже отправили на село 30 тысяч горожан и, по мнению отца, не без пользы.