Дневник. Том I. 1825–1855 гг. - Александр Васильевич Никитенко

хотелось исполнением просьбы его как бы подтвердить его ипохондрические опасения. Спустя дня три граф опять пришел к Гоголю и застал его грустным.

— А вот, — сказал ему Гоголь, — ведь лукавый меня таки попутал: я сжег «Мертвые души».

Он не раз говорил, что ему представлялось какое-то видение. Дня за три до кончины он был уверен в своей скорой смерти.

В «Исповеди» Гоголя господствует религиозное настроение, не исключающее, однако, других чувств: оно и благородно и скромно. Но в Москве в последнее время он предался таким странным религиозным излишествам, которые ставят в тупик. Тут у него церковная формалистика как бы подавляла настоящее религиозное чувство. Неужели это обычный психологический ход религиозного энтузиазма?

В деятельности душевных сил есть свой механизм, своя необходимость, по которой приятное понятие или допущенное чувство непременно должны разрешиться таким, а не другим событием, если только высшая сила, разум, не вмешается и не изменит течения идей. Но почему люди даровитые особенно подвержены этого рода року и становятся его жертвами? Не оттого ли, что вообще все явления их внутренней жизни сильнее, реальнее? Начавшись, они должны и довершить себя. В слабой голове все делается и не делается, готово чем-то быть и перестает быть от первого толчка другой силы или другого впечатления. В такой голове нет возможности образоваться чему-нибудь и созреть, тогда как ум крепкий именно тем отличается, что у него все, что делается, делается с тем, чтобы из этого что-нибудь вышло. Тут место великим и прекрасным созданиям; тут также место и чудовищным, нелепым, смотря по тому, каким первоначальным наитием или понятием руководится человек. Это именно свойственно людям даровитым, ибо дарование есть также ум, но ум односторонний, специальный. Сила его обращена на одно: он редко способен возвыситься над самим собою, чтобы столько же править, сколько творить.

23 февраля 1853 года

К следующему акту университетскому я назначен произносить речь. Не написать ли о нравственном элементе в науке и искусстве? Трудно сказать здесь что-либо новое, но предмет идет ко времени.

25 февраля 1853 года

Действия цензуры превосходят всякое вероятие. Чего этим хотят достигнуть? Остановить деятельность мысли? Но ведь это все равно, что велеть реке плыть обратно.

Вот из тысячи фактов некоторые самые свежие. Цензор Ахматов остановил печатание одной арифметики, потому что между цифрами какой-то задачи помещен ряд точек. Он подозревает здесь какой-то умысел составителя арифметики.

Цензор Елагин не пропустил в одной географической статье места, где говорится, что в Сибири ездят на собаках. Он мотивировал свое запрещение необходимостью, чтобы это известие предварительно получило подтверждение со стороны министерства внутренних дел.

Цензор Пейкер не пропустил одной метеорологической таблицы, где числа месяца означены по старому и по новому стилю обыкновенно принятою формулою:

по стар. стилю

по нов. стилю

Он потребовал, чтобы наверху черточки стояло по новому стилю, а слово по старому — внизу. Таблицы между тем, как состоящие из цифр, представлены были на рассмотрение уже по напечатании, так как нельзя было предвидеть, чтобы они могли подвергнуться запрещению. Издателю предстояло вновь все печатать. Он обратился к попечителю, и, наконец, тот по долгом и глубоком размышлении насилу согласился разрешить, чтобы таблицы остались в первоначальном виде.

Цензора все свои нелепости сваливают на негласный комитет, ссылаясь на него, как на пугало, которое грозит наказанием за каждое напечатанное слово.

4 марта 1853 года

Сегодня пришел ко мне мой добрый Барановский и объявил, что его выгнали из службы. Как? За что? Он служил начальником счетного отделения в министерстве внутренних дел. На днях вдруг велено было произвести освидетельствование по департаменту денежных сумм, что теперь вошло в обыкновение после знаменитого воровства Политковского. Барановский, как начальник счетного отделения, должен был изготовить ведомость. Пересматривая ее второпях, он не заметил, что писец пропустил одну сумму из десяти, значившихся в ведомости, причем итог, однако, был верен. Эту ошибку заметил министр, или кто-нибудь ему указал ее. По департаменту поднялась тревога. Барановский решился сам отправиться к министру, объяснить ему ошибку и исправить ее. Министр встретил его грозно и резко спросил:

— Как это случилось?

— Ошибка произошла от торопливости.

— Я не признаю на службе ни торопливости, ни ошибок. И ничего больше. Казалось, все этим и кончилось. Не тут-то было. На третий день Барановскому велели подать в отставку.

— Помилуйте! За что же? В отставку, прослужив безукоризненно 25 лет! У меня восемь душ на попечении.

— Что же делать? — отвечал директор. — Мне очень жаль, тем более, что за исключением настоящего случая вы всегда отличались даже педантическою аккуратностью. Но воля министра должна быть исполнена.

Барановский решился вторично идти к министру и просить его об отмене жестокого приказания. Покорно предстал он перед ним и изложил свое дело.

— Вы думаете, верно, — отвечал министр, — что начальники отделения могут водить меня за нос? Подавайте в отставку!

— Но, ваше высокопревосходительство, это погубит целое семейство. Умоляю вас…

— Что? Вы еще сопротивляетесь? Знайте, что мне всегда и везде повиновались. Ступайте и подавайте в отставку, или я вас выгоню.

Барановский подал в отставку. Теперь надо всеми силами хлопотать, чтобы доставить этому бедному и достойному человеку какое-нибудь занятие, иначе ему действительно грозит гибель со всем семейством. Он не беден, а нищ. Попытаюсь завтра у Княжевича. Подниму всех, кого можно.

6 марта 1853 года

Для бедного Барановского все ничего не открывается. Есть свободное место директора Могилевской гимназии, но попечитель начисто мне отказал, говоря, что назначает на эти места только из своих учителей.

14 марта 1853 года

Умер В. А. Каратыгин-старший. Умирать вещь обыкновенная, но вот почти вдруг сходит со сцены жизни все умное, изящное, даровитое. Как гладко очищается поле для всяческих ничтожеств! Русский театр в течение последних десяти дней потерял всех талантливых представителей. Умер Брянский. Умерла Гусева — последняя даже во время самого представления. Говорят, эти две смерти сильно поразили Каратыгина. Он беспрестанно повторял слова, сказанные ему Гусевою на похоронах Брянского: «Вот и до нас доходит очередь, Василий Андреевич: сперва я, а потом и вы». Так и случилось. Да кстати и Московский театр сгорел.

19 марта 1853 года

Новый предмет для разговора в гостиных: Яковлев пожертвовал миллион рублей казне.

Товарищ министра А. С. Норов приглашал меня, чтобы поговорить об адъюнкте Милютине. Ему какое-то важное лицо говорило о лекциях последнего. Дело в том, что Милютин задавал студентам темы для сочинений по истории русского права. Одна из тем следующая: «Показать на основании летописей и других источников, какие были у нас