Соблазненная - Вирджиния Хенли

Сэвидж понимал, что Антония входит в его жизнь. Это была необыкновенная женщина. Он никогда не любил, даже не помышлял о любви. Адам в сердцах выругался. Почему, черт возьми, все так сложно? Почему именно ей нужно быть дочерью Евы? Беспомощно пожал плечами. Сердцу не прикажешь. С этим ничего не поделаешь!

Всякий раз, когда он вспоминал о Бернарде Лэмбе, ему становилось не по себе. Она месяцами подвергалась смертельной опасности, а он с презрительными насмешками отмахивался от всех ее попыток рассказать ему. Он побледнел, вспомнив, как учил ее обращаться с недругами. Он тогда схватил ее за отвороты камзола, приставил шпагу к горлу и прорычал: «Я распорю тебя от глотки до яиц!» Смелая девчонка, не давала себя в обиду, особенно когда попадала в опасные переплеты. А это случалось часто. По спине пробежали мурашки, и он поклялся, что отныне ей не придется самой защищать себя. Как только вернется в Лондон, он первым делом займется этим негодяем Бернардом. А возвращаться нужно.

Они забрались на башни замка полюбоваться закатом. Фиолетовое небо заалело, потом запылало всеми оттенками золота.

Адам привлек Антонию. Голова ее упала ему на плечо.

— Блэкуотер напоследок предстает во всей красе — сегодня наша последняя ночь.

— Завтра уезжаем? — В голосе слышалось сожаление.

— Я уеду завтра. За неделю накопилось много срочных дел. А ты побудь еще пару дней. — Он повернул к себе ее лицо и провел пальцем по теням под глазами. — Отдохни немного. Мистер Бэрке благополучно доставит тебя обратно. А твою белую кобылу я отвезу в Эденвуд.

— Мистер Бэрке знает о нашей близости; мы не особо таились от него.

— Да весь замок знает; мы словно опьянели от любви.

Хотя мистер Бэрке не сказал ни слова, Сэвидж знал, что тот возмущался тем, что он — какой позор! — лишил Антонию девственности. Бэрке также ожидал от него благородного поступка. Он поступит как благородный человек. Но, к сожалению, прежде чем жениться на дочери, он должен, как порядочный человек, порвать с ее матерью.

Еще во сне Адам почувствовал, что рядом никого нет. Он поглядел в темноту. Даже не шевелясь, понял, что ее нет в постели. Когда глаза привыкли к предрассветному мраку, он увидел ее у окна.

Его гибкое тело неслышно соскользнуло с кровати. Обняв ее, он, озабоченно нахмурившись, повернул к себе ее лицо. Разглядев на щеках серебристые слезинки, высушил их своими губами.

— Тони, дорогая, не проливай по мне ни одной слезинки. Я этого не стою.

Она проглотила слезы. Через час, может быть, два он уедет, так и не сказав ни слова любви. Она могла еще как-то вытерпеть, что он не предложил ей вступить в брак. Такого, как Сэвидж, нельзя принудить, окрутить или заставить играть роль покорного мужа. Но любить! Его любовь была ей нужна, как воздух. Когда она любила его так сильно, так открыто, так безудержно, как он мог не любить ее?

Он прижал ее к себе, и его член, будто пламя свечи, обжег ей живот и бедра. Она отпрянула, как от огня.

— Поддайся мне, — настойчиво потребовал он. Она пристально посмотрела ему в лицо и не увидела в нем любви. Только страсть.

— Я отдала… все.

Он поднял ее на руки и прижал к сердцу.

— Дай я тебе покажу, что это не так.

Поцелуи были неистовыми, необузданными, дикими. Влюбленные не размыкали губ, пока они не распухли и в них не запульсировала кровь. Ее губам было так больно, что она не выдержала бы еще одного поцелуя.

Тогда он стал страстно и нежно целовать ямочку на шее. Это было лишь началом. Потом он жадными губами набросился на ее груди. Его жаркое дыхание обожгло соски, сделало их невыносимо чувствительными. Ко всему добавился его хриплый шепот:

— Скажи, что тебе этого хочется. Скажи, что безумно нравится!

— Да, хочется, да, нравится! — выкрикнула она. Он стал осыпать поцелуями живот. Его губы, язык, зубы заставляли вздрагивать сотни чувствительных точек, о которых она не подозревала.

— Скажи, что тебе хочется, что тебе безумно нравится, — снова потребовал он.

Она вскрикивала от безумного желания, раздвинув ноги и бесстыдно выгибаясь навстречу ему.

— Ты же знаешь, чего мне хочется так, что можно сойти с ума!

Тут он овладел ею своим языком. По телу пробегала неукротимая дрожь. Все ее фантастические мечтания превратились в действительность. Она вся отдалась его бронзовому телу. Ей казалось, что его шершавый язык доведет ее до безумия, но ей было наплевать… наплевать… наплевать. Его рот забирал ее огненный жар, влагу, сок. Ей безумно хотелось этого! Леопард слизывал языком сливки.

— Вот теперь ты отдала все, — прорычал он. У нее не осталось сил произнести хоть слово. Он потерся губами о ее ухо.

— Теперь моя очередь. Я отдаю тебе свое сердце. Хочу тебя, люблю тебя.

Она удовлетворенно вздохнула. Ей удалось добиться невозможного. Индийский дикарь, величественный Леопард, признался ей в своей любви. Охваченная счастьем, она закрыла глаза. Когда открыла, увидела, что он полностью одет и собирается уходить,

Он подошел к постели, и она, встав на кровати, нагишом прильнула к нему, теребя пальцами его длинные черные волосы.

— Любимая, приезжай ко мне в Эденвуд. Я постараюсь быть там к концу недели, но, если не успею, подожди меня там.

Она провела пальцем по шраму у рта. Того самого рта, который никогда не просил, а только отдавал приказания и команды.

— Буду ждать, — прошептала она. Как приятно по-женски слушаться его.

Спустя два дня Адам Сэвидж сидел в темном зале театра, хохоча над тем, как Анджела Браун в корсете, чулках, подтяжках и еще каких-то пустяковинах важно расхаживает по сцене, распевая озорную песенку «Приди пощекотать мое воображение». Перед последним занавесом Сэвидж прошел в ее уборную и изобразил удивление, увидев там Бернарда Лэмба.

— Какая приятная неожиданность. Именно вас я и ищу.

— Сэвидж! Не видел вас целую вечность. Были за границей? — любезно поинтересовался Бернард.

— Не раз, — признался Сэвидж.

— Мой кузен Антони был с вами? — небрежно спросил Бернард.

— Нет, он был по делам в Гааге. Его корабль ночью швартуется в Уэппинге.

— Вы говорите, что хотели меня видеть, — улыбнулся Бернард.

— Да, сдается, вы положили руку на Анджелу, и я подумал, что мог бы вас отблагодарить, если бы вы не замечали, когда я… время от времени буду ее одалживать.

Бернард расплылся в улыбке:

— Хоть сегодня.

— Так… сегодня я встречаю Тони. Думаю, что мог бы пригласить Анджелу поужинать в «Проспект оф Уитби», гостиница, которая стоит в Уэппинге с 1509 года.

— У меня есть предложение получше. Почему бы мне не встретить кузена? Тогда вы могли бы пригласить Анджелу туда, где можно пощекотать ее воображение. Вообще-то я готов исчезнуть до того, как она вернется со сцены.