Эльфийский клинок - Ник Перумов

Ответом ему было угрюмое молчание.

— Я думаю, надо идти дальше вниз, — вдруг заговорил Грани: голос его был глух, но в нём слышались бесстрашие и решимость. — Надо идти вниз, и если нам преградят дорогу призраки — нужно будет научиться драться и с призраками! Клянусь Морийскими Молотами и священной бородой Дьюрина — мы с Гимли и Трором скорее дадим оркам сожрать нас живьём, чем повернём назад!

Никто не ответил на горячую речь молодого гнома; однако на призыв Торина подниматься и двигаться дальше все откликнулись без колебаний.

— Я предлагаю идти в Замковый Зал, — сказал Глоин, взваливая на плечи груз. — Это Шестой Глубинный Ярус, там есть вода, там раньше были укромные места, где можно укрыться. И это не простой зал — по преданию, его высекал сам Первый Гном. Говорят, что если встать на Камень Дьюрина в час, когда молчат все силы — и Тьмы, и Рассвета, и лишь горы глядят на тебя багровыми зрачками Пламенных Очей, ты можешь спросить совета, и Начавший Начало ответит тебе… Так говорят, но — кто знает?

— Прежде чем добраться до Камня, нам предстоит ещё пройти по Главному Тракту, — проворчал Дори. — А там орки — и немало, я уверен! Надо отправить кого-то вперёд.

Целую вечность, казалось, провели гномы и Фолко в томительном, сосущем душу ожидании, пока из темноты не вынырнули наконец Глоин, Дори и Бран.

— Так и знал, — мрачно изрёк Дори, обтирая запачканный тёмной орочьей кровью топор. — Их там тьма-тьмущая — все мелкие, мордорские. К Воротам и соваться нечего. Где здесь спуск вниз, Глоин?

— Придётся идти в обход, — вздохнул тот.

Вновь переходы, лестницы, узкие потайные двери, гортанные голоса переругивавшихся орков где-то за углом — всё смешалось в памяти хоббита, ибо ноги уже с трудом держали его. Гномы и он провели без сна уже добрые сутки, но силы ещё были — до последнего мига. Забившись в какой-то тёмный тупик, они улеглись на ночлег.

Тёмный тоннель хоббичьих снов, мрачных и бесформенных, вдруг озарило что-то рыже-огненное, извивающееся, подобно сказочной змее; серые ручищи вдруг протянулись к хоббиту прямо из складок камня, холодные пальцы сомкнулись на горле… не было сил крикнуть, шевельнуться… и всё вдруг оборвалось.

Его растолкали гномы, собиравшиеся в дорогу. Фолко, разбитый и с ужасной головной болью, еле-еле шевелился; правда, у его товарищей вид был не лучше. Как выяснилось, каменные клещи чудовищных рук привиделись всем до единого. Настроение было безрадостным, обессиливающий страх перед неведомым, совсем было отступивший во время доблестных сшибок с орками наверху, вновь незаметно прокрадывался в сердце хоббита. Но делать было нечего, и он, стараясь держаться поближе к Хорнбори, поплёлся за гномами.

Морийцы долго не могли отыскать вход в Тайную Галерею и вели отряд обычными лестницами. Глубинные Ярусы резко отличались от верхних — залы были просторнее и не столь богато отделаны, переходы — прямее и шире. Здесь помещались бесчисленные мастерские — повсюду валялись разбросанные инструменты, опрокинутые наковальни и тигли.

— Это ещё что — то ли будет ниже! — шепнул хоббиту на ухо Двалин. — Здесь работали ювелиры и гранильщики, а железоделательные, оружейные залы много ниже…

Встретились им и жилые пещеры — здесь, как и наверху, похозяйничали орки. Лестниц, пронзающих несколько ярусов сразу, им почему-то не попадалось, они брели пологими переходами. Стало заметно жарче; Глоин, Двалин, Дори, Торин и Хорнбори несколько раз замирали возле узких отверстий продухов, откуда шли волны сухого, жгучего жара. Фолко определённо стал чувствовать правоту Рогволда.

Вот бредут они сейчас, без цели, без ясного плана, почти наобум, с врагами за спиной и неясным тёмным ужасом впереди… На что надеется Торин? На Кольцо Хорнбори?

Фолко вздохнул. Он теперь остро ощущал опасность — прямо перед ними, за плавным поворотом коридора. Это чувство пришло как-то сразу, ноги замерли сами собой.

Подозрительно дружно сбившись с ноги, вдруг остановились и гномы. Никто не мог понять, в чём дело, но взоры были прикованы к едва различимым в свете факелов очертаниям сворачивающего коридора перед ними. Это был не тёмный, панический ужас, от которого бежишь, не разбирая дороги, а удивительно чёткое чувство конца, конца всему — стоит лишь сделать шаг за этот поворот. Никто не мог пошевелиться, взяться за оружие; первыми начали медленно пятиться Торин и Хорнбори, увлекая за собой остальных. Никто ни о чём не спрашивал, никто не мог вымолвить ни звука; они лишь медленно отползали назад.

Так прошло несколько минут — а может, и час? — когда за их спинами внезапно раздалось многоголосое грубое пение и топот десятков тяжёлых, подбитых железом орочьих сапожищ. Враги были совсем другие.

— К бою! — прохрипел Дори и повернулся, торопливо натягивая кольчугу. — Умрём, так достойно потомков Дьюрина!

— Погоди… — схватил его за рукав Хорнбори. — Я пойду вперёд. — Он указал в сторону, противоположную той, откуда раздавался усиливающийся с каждой секундой топот. — Вы все давайте за мной! Фолко, мне понадобится твой лук — будь начеку! Скорее, у нас мало времени!

Тесной кучкой, держась друг за друга, гномы мелкими шажками, ежеминутно борясь с подступающим отчаянием, двинулись вперёд, а Хорнбори высоко поднял руку с Кольцом и шагнул к повороту. Фолко стиснул под курткой рукоять кинжала с голубыми Цветами на клинке. Страха у него не было, но каждый шаг давался с трудом, как будто он пробирался через вязкую, липкую глину, в которую неожиданно превратился окружающий воздух.

Коридор сворачивал плавно, каждый шаг вперёд открывал новый участок гладких стен. Они прошли совсем немного, когда Хорнбори внезапно захрипел, как будто ему не хватало воздуха, и замер. Факел в его руке задрожал.

Отшлифованная поверхность стен исчезала под толстым шевелящимся покровом чёрных блестящих то ли змей, то ли щупалец; они всё время шевелились, сплетались и расплетались, постоянно тычась в разные стороны тупыми безглазыми головами с едва заметной чертой — наверное, ртом. Выглядело это настолько ужасно, что, казалось, сделать шаг вперёд было бы проще, будь под ногами бездонная пропасть — такой конец казался сейчас потрясённому хоббиту избавлением. Или — назад, пока не поздно, в честной схватке взять, сколько возможно, орочьих жизней, пока самого тебя не найдёт кривой ятаган… Только не вперёд, в эти живые объятия самой смерти! От отвращения и брезгливости, похожих на те, что он испытывал при встрече со змеёй, хоббит словно окаменел.

Тем временем беспорядочная суета щупалец поутихла, они медленно вытягивались в направлении неподвижно замерших друзей, застывая сами, точно диковинные наросты на стенах: тьма смотрела сквозь эти щупальца — незримые холодные глаза. Шестым чувством хоббит уловил, что его незримый противник тоже отчего-то заколебался; это придало ему сил.