Инженю - Александр Дюма

Приезжайте в фиакре от полуночи до часу ночи на улицу Предместья Сент-Антуан и ждите напротив указанного дома. Ваше высочество найдет на месте человека, который откроет ему дверь и объяснит расположение комнат в доме».

— Как, ваша светлость! Он посмел написать это? — негодующе вскричал Кристиан.

— Но вот же письмо, черт возьми! — ответил принц.

— Какое счастье, что ваше высочество его сохранили!

— Чума его забери! Я оставил письмо при себе, поскольку думал, что это западня!

— Да, понимаю… Значит, ваше высочество, вы пришли на встречу?

— И он тоже… Он дал мне ключ, объяснил, как войти в дом, и, право же, мой дорогой Кристиан, этот негодяй погубил бы вашу любовницу, не будь ночника, осветившего меня так некстати.

— Подлец!

— Верно ведь?

— Но, ваша светлость, теперь виновный известен…

— О, с этим мерзавцем я разберусь сам, — рассмеялся принц, — я знаю, как его наказать.

— Но простит ли ваша светлость меня?

— Все уже прощено: вы славный молодой человек, Кристиан. Теперь посмотрим, что нам сделать с этим Оже.

— Ах, ваша светлость, надо преподать ему хороший урок.

— Согласен. Но будем осторожны, честь женщин страшно страдает, когда мужчины преподают друг другу уроки, а я придерживаюсь принципа, что лучше иметь ткань без дырок, пусть и не столь дорогую, чем самую роскошную, но заштопанную.

— Вы правы, ваша светлость; кстати, я совсем с ума сошел и забыл, что имя вашего высочества нельзя подвергать опасности, что заставить вас опуститься до этого дела означало бы очень дурно отблагодарить вас за ваше благородство и вашу доброту.

— Не стоит благодарности! — воскликнул принц, который, благодаря принятым им мерам предосторожности, уверился, что из этого дела он выйдет безукоризненно чистым. — Ради вашего удовлетворения я бы многим рискнул, но подумайте сами: с этой девушкой вы любезничали в темноте, когда папаши Ретифа дома не было; вас прогнали из дома Инженю, несмотря на то, что признали в вас дворянина, хотя вы прикидывались рабочим; далее — свадьба Оже, мое появление в спальне новобрачной, потом ваш приход… Наконец, согласитесь, разве для всех тех, кто, в отличие от нас, не проникал в комнату на пятом этаже по улице Бернардинцев и в комнату на четвертом по улице Предместья Сент-Антуан, желая приобщить невесту к свету любви, это не выглядит несколько непристойно, слегка запутанно, чуть-чуть в духе «Женитьбы Фигаро»? Общество, как вы понимаете, мой дорогой Кристиан, не ведает сострадания, ведь этой несчастной девушке множество раз угрожали, но каждый раз она спасалась; эта невинность, которую хотели осквернить в святилище супружеской жизни двое мужчин — один из них граф д'Артуа, другой — его паж, — разве это все не делает Инженю несколько похожей на невесту короля Гарбии? Кристиан побледнел.

— Ах! Вы безумно в нее влюблены! — воскликнул граф. Кристиан вздохнул и устремил глаза вверх.

— Ну хорошо, и что же вы намерены делать? — спросил граф.

— Ваша светлость, все очень просто, — решительно сказал Кристиан. — Я ее похищу!

— Ай-ай-ай, мой дорогой друг!

— Помилуйте, ваша светлость, разве теперь больше не похищают девушек?

— Конечно, черт возьми! Но будьте осторожны с Инженю: она замужняя женщина. Оже, если вы похитите его жену, поднимет страшный шум; огласка, которой мы стремимся избежать, с его помощью падет на нас. И благородную роль, что нам предстоит сыграть, вместо нас исполнит он.

— Но, ваша светлость…

— Ах, вы еще не знаете, что представляет собой этот Оже! Это, поверьте мне, очень опасный негодяй; конечно, я охотно упрятал бы его в каменный мешок, но тогда он из негодяя превратится в узника, заслуживающего сочувствия. Послушайте же меня, мой дорогой Кристиан, и бойтесь, как чумы, обратить на господина Оже внимание общества.

— Но что же делать, ваша светлость?

— Надо ждать, дорогой мой; Оже долго бездействовать не сможет; кстати, если бы он и сумел что-то предпринять, решительные поступки не в его характере; совсем скоро он должен превратиться в законченного преступника, верьте моему опыту. Мои слова вызывают у вас улыбку, ибо вам известно, что мне всего лет на семь — восемь больше, чем вам; но принцы рождаются на десять лет старше остальных людей, — следовательно, я старше вас вдвое.

— Значит, ваша светлость, вы мне советуете ждать? -Да.

— Но ожидание — это смерть. Инженю во власти этого негодяя, он ее муж.

— Правильно! Поэтому сейчас мы все здраво обсудим, и вы неоспоримо уверитесь, что мои доводы убедительнее ваших. Вы хотите все здраво обсудить?

— Клянусь вам, ваша светлость, что большего я и не прошу.

— Хорошо, садитесь.

— Я не смею, ваша светлость…

— У вас больная нога.

— Ваша светлость, я вынужден повиноваться, — сказал Кристиан и присел на стул.

Граф д'Артуа придвинул к нему свое кресло, как это делают в Комеди Франсез, когда собираются исполнить спокойную сцену.

— А теперь вы слушаете меня? — спросил принц.

— Слушаю, ваша светлость, — ответил Кристиан.

XLVIII. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГРАФ Д'АРТУА И КРИСТИАН ПРЕДАЮТСЯ ЗДРАВЫМ РАССУЖДЕНИЯМ

— Итак, вы, мой дорогой Кристиан, утверждаете, что Инженю находится во власти этого человека? — продолжал принц.

— Да.

— И что он обладает ею?

— Я этого очень боюсь.

— Но возникает вопрос!

— Извольте, мой принц.

— Любит ли она вас?

— Не знаю, ваша светлость.

— Как не знаете?

— Не любит, поскольку согласилась выйти замуж, но…

— Хорошо! Вы верите, что она вас любит?

— О Боже, ваша светлость! Вы понимаете, ваше высочество, когда я вижу этого негодяя, осквернившего себя преступлениями, написанными у него на лице, и смотрю в зеркало на себя, то, признаться, мне кажется вероятным, что Инженю предпочитает меня своему мужу.

— Дорогой мой, вы должны в этом увериться — это первейшая необходимость… Инженю никогда не будет принадлежать этому человеку, если она вас любит.

— О ваша светлость!

— Я понимаю, черт возьми, что вам этого мало.

— Да.

— Она должна принадлежать вам, не так ли?

— О да, ваша светлость!

— Однако это дело, дорогой мой, касается только вас и Инженю, и тут я бессилен что-либо вам посоветовать.

— Но разве ваше высочество не могли бы употребить все свое влияние, чтобы аннулировать этот брак? — осторожно осведомился молодой человек.

— Я думал об этом, черт побери! Но под каким предлогом? Посудите сами. Сейчас общество на стороне добродетельных браков; Инженю из народа, Оже тоже; негодяй — вам это известно — разыгрывает из себя перебежчика из наших рядов, беглеца от наших развращенных нравов. Брак с плебейкой усилил его позиции в глазах общественного мнения; если мы посягнем на этот брак к добьемся его разрыва, то я уже сейчас вижу, как все газетные писаки обмакивают свои перья в желчь! Будем осторожны!