Искусство невозможного (в 3-х томах) - Борис Березовский

— Делать — простые вещи по формулировке и сложные по решению. Первое. Нужно разделить на две части решение проблемы, одна тактическая, другая — стратегическая. Тактическая это есть немедленное прекращение всех военных действий, и это должно быть результатом переговоров с законно избранным президентом Чеченской Республики Масхадовым, ни с кем другим на эту тему догово-

риться не удастся, и самое главное — неправильно по существу. Поэтому

— немедленное, без всяких предварительных условий прекращение военных действий. И чеченская сторона полностью продемонстрировала свою готовность к такому именно развитию событий, и наш президент, к сожалению, продемонстрировал полную неспособность понять, что там происходит, и неготовность, как следствие этого, сделать наконец-то разумный шаг. Вторая часть решения проблемы

— стратегическая. Не существует изолированной чеченской проблемы, есть проблема в целом устройства Российской Федерации, которое вошло в кардинальное противоречие с либеральными реформами, которые были проведены в России. Россия не может существовать больше — эта огромная территория — как унитарное государство. По существу, Россия должна стать государством другого типа — не когда центр делегирует функции регионам, а когда регионы делегируют функции центру, все ровно наоборот, чем происходит сейчас, иначе Россия распадется, развалится на куски. Это абсолютно гарантированно, абсолютно предсказуемо. И только действительно недальновидные люди, которые ничему не учатся даже на ближайшей истории, могут продолжать то, в чем покаялся предыдущий президент, осознав свою ошибку, покаялся не один раз. И это, безусловно, приводит к огромной трагедии для конкретных людей и к трагедии для всей страны. Я хочу сказать еще одну вещь. Это настолько больная тема, мне кажется, прежде всего для тех, чьи дети там, и больная тема для тех, чьи дети могут там оказаться, больная тема для всех нас. И в этой связи я хочу одно замечание сделать. Я действительно очень много общался с чеченцами во время той войны, продолжаю общаться с чеченцами сейчас, в том числе с теми, кого называют боевиками, поскольку договариваться нужно не с теми, кто лоялен — с ними уже договорились, — а с теми, кто нелоялен. И я вам хочу сказать — и те, кто лоялен, и те, кто не лоялен, абсолютно по-разному относятся к Ельцину и к Путину. Чеченцы по-разному относятся. К Ельцину… Они, конечно, не любили его за то, что он начал эту войну и что он вел ее жестоко. Но они считали, что Ельцин боролся за Россию, за ее целостность. А что касается Путина, они считали, что Путин воюет против чеченцев. Это совершенно разные вещи — воевать за Россию и воевать против чеченцев, и поэтому если Ельцина она не любили, то Путина они просто ненавидят, и это еще один пример уже, результат, отраженный в менталитете, того, что делает сегодняшний президент России.

21 сентября 2001 г. Utro.Ru, Москва

БЕРЕЗОВСКИЙ ПОМОГАЕТ АМЕРИКЕ

БЕРЕЗОВСКИЙ: note 90 Те комментарии, которые я читаю в русских газетах, то, что вижу по телевидению, это, конечно, лицемерие. Источник конфликта в Чечне не радикальный ислам. Причина совершенно в другом. Именно из-за недальновидности российской власти этот конфликт стал перерастать в конфликт религиозный. Должен сказать, что и сегодня масштаб этой составляющей очень незначительный. И основа конфликта — попытка чеченцев обрести новый статус, как государства. Моя позиция здесь хорошо известна, я категорически против предоставления независимости Чечне. Одновременно я считаю, что та модель государства российского, которая сегодня существует, неэффективна, если говорить о строительстве либерального демократического государства.

28 сентября 2001 г. Коимерсантъ-Daily, Москва

«ВЛАДИМИР ПУТИН ВЫИГРАЛ, ПОТОМУ ЧТО НАЗВАЛ

ВЕЩИ СВОИМИ ИМЕНАМИ»

Интервью Бориса Березовского

Вчера истек срок, данный президентом России Владимиром Путиным

чеченским боевикам. Большинство аналитиков сходится во мнении,

что за этим последуют силовые акции российских войск в Чечне.

Совершенно иное понимание ситуации в интервью специальному

корреспонденту Ъ Наталии Геворкян высказал предприниматель Борис

Березовский, в 1996 году стоявший у истоков заключения

Хасавюртовских соглашений.

Kopp: Вы только что были в Нью-Йорке и видели последствия терактов 11 сентября. Сквозь зубы не произнесли «мочить в сортире», как когда– то Владимир Путин?

БЕРЕЗОВСКИЙ: Нет, более того, еще раз утвердился в позиции, что если мы говорим, что мы в этой цивилизации — не будем лицемерить — в западной цивилизации, то мы должны следовать законам, установкам, правилам, которые она приняла на себя добровольно. В этом же главная проблема: можем ли мы сопротивляться другой цивилизации, оставаясь в рамках своей цивилизации? Если ответ: «Нет, не можем»,— то мы уже потерпели поражение. «Мочить в сортире» — это не методы этой цивилизации, а другой, как раз той, которая устраивает теракты. А что, фашисты действовали не так? Это тоже другая цивилизация. А коммунисты не так действовали? И это другая цивилизация.

Я продолжаю считать, что «мочить в сортире» — это стопроцентно ошибочная фраза, если Путин как президент РФ считает, что мы

часть этой цивилизации. А если он так не считает, то это вполне нормальная фраза, но она имеет отношение к другой цивилизации.

— Когда я ожидала, какую позицию займет Россия после трагедии в Америке, то рассуждала так: Россия поддержит Запад еще и потому, что взрывы в Нью-Йорке дают ей индульгенцию на жесткие действия в Чечне…

— К сожалению, я соглашаюсь с вами, что в начале — в начале!

— именно так Россия и прочитала события. И первое заявление президента Путина говорило именно о том, что да, мы с вами, потому что мы лучше других понимаем, что такое терроризм. И конечно, во многом именно в тот момент, когда Путин делал это заявление, это было, не хочу сказать лицемерной, но во всяком случае, неточной оценкой того, что происходит в Чечне. Терроризм, который реально сегодня есть со стороны чеченцев, — это следствие очень глубоко процесса. И не террор является причиной того, что происходит в Чечне.

— Вы подчеркнули слово «вначале», оценивая действия президента. Сейчас что-то изменилось?

— Последовало другое заявление президента — от 24 сентября. Там затронуты три важные позиции: роль России в разрешении годами накапливавшегося кризиса, выводы России по Чечне и позиционирование России между Востоком и Западом. Я сразу говорю, что полностью разделяю все три ответа на эти вопросы. Но мы говорили сейчас о Чечне. Впервые президент говорит, что события в Чечне нельзя рассматривать вне контекста борьбы с международным терроризмом. То есть есть что-то, что нужно рассматривать в этом контексте. Но есть и собственная проблема, другое содержание. Это очень важно. И «мы понимаем, что эти события имеют и собственную предысторию». Ну очень дипломатично, конечно, но…

— Это полностью перекликается с тем, что сказали и вы чуть выше.

— Абсолютно.

— Вы не разговаривали с Владимиром Путиным на эту тему в последнее время?

— Я не разговаривал с Путиным не только в последнее время, но и все время перед последним.

— Но эту позицию вы высказывали Владимиру Путину когда-то?

— Безусловно.

— Тогда объясните, почему Владимир Путин начинает войну в Чечне под флагом борьбы с ваххабизмом и терроризмом, а сейчас, после всего, что там произошло и всех человеческих жертв, он впервые говорит о предыстории конфликта? Что случилось?

— Политика — жесткая штука, да? И я не могу сказать, что Путин однозначно это признал. Вот здесь, между строк, он это признал. На самом деле он там дальше говорит то же самое, более того, весь мир говорит то же самое — что мы боремся с терроризмом. И если в начале CNN писала «Война Америки», то теперь она пишет «Война с террором», что, с моей точки зрения, неразумно. Это не война с террором, это война с другой идеологией. И мы должны точно про это говорить. Но Чечня к этому аспекту имеет очень маленькое отношение. Потому что и на сегодняшний день религиозный контекст занимает максимум одну десятую часть во всей войне между Россией и Чечней — так приходится говорить. Понятно, что у президента России тоже ограничена поляна, есть границы принятия решений, выходя за которые он понимает, что проигрывает. И вот здесь впервые реально прозвучала неизбежная, на мой взгляд, оценка: да, если мы будем думать, что это только бессмысленный кровавый террор, без какой-то цели, то мы не сможем решить проблему.

— То есть он отказался от своей предыдущей позиции?

— С моей точки зрения, он выиграл — просто потому, что стал называть вещи своими именами. Я считаю, что это заявление — победа Путина.