Сто тридцать четвёртый «М» - Simejaza

уже! Я ещё к топливу примешал триглиоцерат, так что бадабухнет прям бадабам!!!! — Оставаться равнодушным, слушая восторженную речь 42-го, было невозможно. Было в нём что-то неудержимо задорное, по слухам, некое шило, но экспертиза меддроида этот инородный предмет в нём не нашла.

— Молодец. Так. Теперь её туда, — я указал на проход в подземелье.

Бочка быстро переместилась под вход усилиями пары рядовых, а после пинка сама покатилась по гладкому спуску вниз. Когда она достигла нижней точки, где и находились пулемётные гнёзда, 42-й снова нажал на красную кнопку. Да… бадабум оказался действительно бадабахущим. Языки пламени даже чуть не достали до нас, притаившихся у стены. Коридор будто на мгновение стал соплом двигателя космического корабля.

После того, как я заглянул в спуск, оказалось, что мы перестарались. Красная от нагрева порода была интерьером нового помещения, образованного испарением всего находящегося в радиусе взрыва из-за сверхвысоких температур. Хорошо хоть коридор, ведущий дальше вглубь подземного города, не завалило. На совесть, видать, строили.

Пройдя по быстро остывающему стеклу, благо подошвы могли выдержать кратковременное воздействие подобного жара, и обогнув пару очагов пламени, мы вышли в сеть широких, тускло подсвеченных аварийными лампами коридоров. Дымка, витающая в воздухе, создавала какую-то странную, но завораживающую атмосферу, которую, к сожалению, нарушили сирена и десятки умбарцев, выбегающих из многочисленных дверей. Похоже, сработала пожарная сигнализация. А пожар в условиях подземелья — это сродни разгерметизации на космическом корабле. Все местные сепаратисты, кашляя и задыхаясь, вываливались из своих нор, пытаясь эвакуироваться. Я тут же, на основании вбитых в подкорку рефлексов, поднял карабин и выпустил очередь по убегающим. Раздались панические крики, а из дверей начало выбегать ещё больше умбарцев.

— В живых никого не оставлять, пленных не брать. И помните, ни слова по-мандалорски, — я выстрелил ещё очередь, повалив тройку местных.

— Но, командир, это же мирняк, — обратился ко мне 205-й, весь отряд, за исключением 42-го, со смехом расстреливающего убегавших, молча стояли, не выполняя приказ.

— Это не мирняк! — Я угрожающе поднял голос. — Вся планета стала ловушкой для десятков тысяч наших братьев. Теперь вся Умбара — поле боя, а на поле боя мирняка нет, его давно эвакуировали, как и указано в военных декларациях и соглашениях. Здесь есть только враги. А когда потери сепаратистов в таких ловушках будут слишком большие, они перестанут использовать подобную тактику! Так что выполнять приказ! — Под конец короткой речи я чуть ли не перешел на рык. Этому рядовому жизни врага важнее, чем жизни своих братьев. Ужасно. Но он искупил свою вину, когда после небольшой заминки, как и все остальные, присоединился к устранению противников.

Мы можем лишь убивать. Так пусть убийства приведут нас к такому будущему, где нам не нужно будет лишать кого бы то ни было жизни.

End POV

Вообще, путешествия на АТ-RТ-шке напоминают скачки на страусах с забавным клацающим аккомпанементом в такт движению.* Ну не люблю я эти двуногие недоизбушки на курьих ножках. Движение, конечно, помягче чем на БТР-е, особенно по пересечёнке, но такова сэлява в реалиях техобеспечения ВАР — такие вот у нас мотоциклы с лапками. Тхех.

Сижу на этой шайтан-машине, брякалки в штанинах трясутся, фигурально выражаясь, мимо деревца пролетают, где-то на периферии строчит роторник типа Z-6, забрало послушно проецирует сетку изнутри. Глазам больно. Даже на минимальных настройках подсветки — всё равно ярко, и приходится эпизодически отключать долбаную навигацию, в принципе, но тоже медленно привыкаю.

Вот точно не стоило в канонерке на эвакуации представляться по полной программе. Это, конечно, наши ребята из 102-го, но тупанул конкретно. Человек, говорят, сам писец своего "щщастя", вот и я — дурак, режим секретности нарушил, и главное — парни мои промолчали, видать, думают, что так надо. Надеюсь, Нэйт потом проведёт воспитательную беседу среди своих, да и те, кто нас забирал, дураками быть по определению не могут, а я так и быть — проставлюсь. Тщеславия захотелось? Понять или увидеть хоть какое-то почитание со стороны? Наверное. Все люди тщеславны, а я ж, мать его — герой этой галактики. В своём мире тоже, наверное, герой. Даже с могилкой и крестиком. Правда, таких героев, про которых никому никто ничего не говорит — воз и маленькая тележка, и помнить их некому чаще всего, кроме семьи, если успели обзавестись. И тут те же яйца, только в профиль. И у всех героев Республики — одно типовое лицо Джанго Фетта, чтоб ему икалось.

Задолбался. Опять хочется снять шлем и просто потереть морду лица, чтобы эту усталость, наконец, смыть с себя. А ещё — питательные батончики по-прежнему нихрена не вкусные, и тот пластилин, что застрял между зубов, никак не выковыривается, и всё раздражает. О! Кажется, почти приехали.

Сквозь туманные пейзажи Умбары, на краю видимости, вспух замечательный такой грибок взрыва со стороны космопорта столицы. Вообще, столица Умбары с умбаранского так и переводится — Столица. Звучит только как Ориос. Не Астана и ладно, гы-гы, я бы охренел. Вот оттуда как раз и шваркнуло, немного не по пути, но на обратной дороге заскочу — гляну — кто там так развлекается.

Спустя ещё минуту размеренного перебирания лапами включился ретранслятор, и на связи оказались несколько сквадов и располовиненный взвод. Причём все отходили буквально куда глаза глядят, а глядели они, в основном, в туман. Передал координаты сбора от своего транспорта и остановился, сложив "страуса" в положение "на земле".

Спустя полчаса народ стал подтягиваться — недалеко ж они ушли. Ближайший тактик был назначен командиром сводного сброда для отхода к основным силам, но пока подтянулись крайние, ко мне подошел один из рядовых и скромно так, переминаясь с ноги на ногу, обратился, дождавшись, пока я закончу инструктировать головного по поводу особенностей рельефа на их маршруте. Так-то кубики у меня на доспехах хоть и не по званию, но глубоко офицерские.

— Сэр, вы из сто второго, разрешите обратиться?

— Да, из нашего. Чего тебе, боец? — обращаю внимание на слегка покоцанный глянец доспеха новичка, который тот пока не перекрасил, несмотря на то, что в 102-м почти ни у кого нет белых типовых доспехов.

— Сэр, я рядовой второго взвода четвёртой роты ДШБ-2 номер 5К 104-1101, позывной "Оуай", сэр. Докладываю. Сержант нашего взвода КТ-220426 Джони, похоже, проводит зачистку, не имея на то прямого приказа, сэр.

— Не понял, воин, объясни своими словами, — говорю, недоумённо вытаращившись, хотя под шлемом и не видно, на солдата.

— Сэр, — замялся боец, видимо, решая серьёзную моральную дилемму, или подбирая слова. — Он с момента контратаки…

***

Сука,