Рауль, или Искатель приключений. Книга 1 - Ксавье Монтепен

— Молчите!.. молчите! — вскричал он в свою очередь с негодованием и угрозой.

Смелость Анри сначала изумила маркиза де Рокверда, но он тотчас же пришел в себя и продолжал:

— Вы осмеливаетесь… подлец!.. Вы осмеливаетесь говорить со мной таким образом?!. вы осмеливаетесь заставлять меня молчать!..

— Да, я осмеливаюсь сказать вам, — перебил его граф де Можирон, — что если есть здесь подлец, то это вы!.. вы, палач этой женщины, вы, гнусный старик, навязавшийся к ней со своей отвратительной любовью и теперь безжалостно убивающий ее.

Белая пена выступила на губах маркиза. Он сделал шаг вперед… поднял правую руку и ударил Анри по щеке. Граф выхватил шпагу, чтобы поразить старика; но тотчас же опустил ее, пролепетав задыхающимся голосом:

— Оружие!.. возьмите оружие и защищайтесь!.. Я не убийца, вроде вас… убийца и палач женщины!..

Маркиз де Рокверд вошел в комнату Анриэтты со шпагой, которая лежала на полу. Он поднял ее и бросился на Анри с бешеной яростью и со всей стремительностью молодого человека.

Начался поединок. Анриэтта лишилась чувств.

XXIX. Суд Божий

К чему описывать еще раз дуэль? Страницы предыдущих глав и так уже наполнены ударами шпаг, которые похожи друг на друга более или менее. Поэтому мы предпочитаем не повторять одного и того же.

Дуэль, подробности которой мы не рассказываем и которая, впрочем, продолжалась всего несколько минут, была выражением того, что в средних веках называли Судом Божьим. Конечно, с точки зрения справедливости и нравственности, право было на стороне маркиза де Рокверда. Как ни извинительны были некоторые обстоятельства для любовников, тем не менее было справедливо, что граф де Можирон был похититель чести, а Анриэтта неверная жена. Господь запрещает преступную любовь, и клятва в нерушимой верности, данная перед служителем Всемогущего, должна оставаться священной.

Совершено было преступление… Наказание было ужасно… но надо преклониться перед приговором высшей воли… Ропот в таком случае был бы также преступлением. Шпага маркиза пронзила грудь графа де Можирона. Удар был так силен, что оружие вышло между плечами. Анри выронил свою шпагу. Поток крови хлынул из груди к губам, остановив слова, которые он хотел произнести. Для него менее чем в секунду прошел целый век страшных мучений. Он чувствовал, что поражен смертельно, понимал, что менее, чем через минуту, он перестанет жить… и думал об Анриэтте… об Анриэтте и о своей дочери!.. о своей любовнице и о своей дочери!.. оставленных на произвол судьбы!.. Что с ними будет, когда его не станет, чтобы защищать одну и заботиться о другой? О! Без сомнения, Господь строг, но Он милосерден, Он справедлив… Всякому человеческому существу он определяет меру страданий, и тем, кто много страдал, Он много прощает.

Не будем же сомневаться, что Господь зачел графу де Можирону эту невыразимую тоску, эту страшную муку, и, когда душа молодого человека вырвалась, наконец, из своей земной оболочки, она явилась перед Судьей снисходительным и готовым простить.

Глаза Анри угасли, кровь брызнула из полускрытых губ. Он упал во всю вышину своего роста, как дуб, срубленный снизу. Послышался слабый и последний вздох — потом все было кончено.

Граф де Можирон умер!

Маркиз де Рокверд, окончив первую часть этой ужасной драмы, с остолбенением и почти с ужасом смотрел на труп молодого и прекрасного графа, распростертый у его ног. Тогда он испугался своего поступка… и пожалел, что отомстил слишком жестоко.

— Ей… — прошептал маркиз слабым голосом, — ей, по крайней мере, я прощу…

И он наклонился, чтобы поднять Анриэтту и положить ее на постель. Старик преуспел Б этом не без труда, потому что по мере того, как гнев проходил, совершенное истощение сменяло искусственную силу, до сих пор поддерживавшую его.

«Какая бледность!.. — подумал он. — О! несчастная женщина! как она должна была страдать!..»

Маркиз дотронулся рукой до сердца жены, ему показалось сначала, что он не нашел того места, где это сердце должно было биться. Он начал искать снова, но напрасно!..

— О, Боже мой! — вскричал он с отчаянием. — Боже мой! Ее сердце уже не бьется!

И рука его все искала, надеясь, наконец, нащупать легкое движение.

Увы! Маркиз де Рокверд не ошибался. Анриэтта уже перестала страдать. Сердце ее больше не билось. Душа ее улетела первая, и душа любимого ею человека только что соединилась с ней!

Вот как объясняется присутствие маркиза в спальне жены, почти в ту самую минуту, когда оттуда вышли Анри и Клодион.

В начале событий, происходивших в спальной маркизы, муж ее спокойно спал. Вдруг он проснулся, и в первую минуту его пробуждения ему послышался легкий шум в комнате жены. Это уходили Анри и Клодион. Маркиз вскочил с постели и подошел прислушаться к двери, но не услыхал ничего.

«Я ошибся», — подумал он.

Но странное и непонятное волнение овладело им. Он чувствовал, что уже не может заснуть в эту ночь, наскоро оделся и подошел к окну, выходившему в парк. Через минуту маркиз ясно увидел мужчину и женщину, быстро удалявшихся от замка по тенистым аллеям, и ему показалось, что он получил в сердце страшный удар. Стало быть, он не ошибся; шум, слышанный им по пробуждении, имел причину: кто-то вышел из спальни Анриэтты. Но кто?.. Этого вопроса маркиз де Рокверд не задавал себе два раза. С непонятной и ужасной ясностью он угадал истину… он догадался, он понял то, что случилось…

Схватив шпагу и побуждаемый адской яростью, он бросился в спальню жены. Анриэтта, увидя его, страшного, покрытого смертельной бледностью, со шпагой в руке, испустила тот крик испуга, который достиг сердца ее любовника. Она бросилась к ногам маркиза и закричала:

— Пощадите… пощадите!..

Читатели знают остальное.

На другое утро в спальне маркизы слуги нашли два трупа: Анриэтты, лежащей на постели и как будто спящей, и Можирона, окровавленного и распростертого на полу.

Маркиз де Рокверд исчез. Непроницаемое покрывало для всех (кроме нас, разумеется) спустилось над событиями этой ужасной ночи. Суд не захотел вмешиваться в это дело, потому что раскрытие тайны зависело от уголовного следствия, в которое пришлось бы запутать знатнейшие имена во всей провинции.

Через год после этого старик, уже одной ногой стоявший в могиле, постригся в доминиканском монастыре в Италии.

Это был маркиз де Рокверд.

XXX. Планы Клодион

Утром после страшных происшествий, совершившихся в замке Рокверд, Клодион, достойная обитательница улицы Рибод, начала искать кормилицу для ребенка, вверенного ей на попечение графом де Можироном. Эти поиски, сделанные искусным образом, имели быстрый успех. Скоро девочка жадно сосала грудь красивой молодой женщины, обещавшей заботиться о ней с такой же нежностью, как о своих собственных детях.