Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Справиться… Знаете, господин Робин, мне почему-то не кажется, что после нашего разговора я стал чувствовать себя лучше. Узнать, что ты на самом деле не живой человек, а просто какая-то психоматрица у каких-то бесформенных инопланетян… да еще и в окружении каких-то псевдоматриц… знаете ли, как-то не добавляет жизненного оптимизма. Не боитесь, что я застрелюсь от безысходности? Или бессмысленно?

— Олег Захарович, — Координатор поднялся из кресла и подошел к окну. Дождь снаружи уже закончился, и серебристая луна бросала на пол мягкие тени, причудливо переплетающиеся с тенями от зеленого абажура лампы. — Вас не удивляет, что вы как-то очень спокойно, но в то же время четко воспринимаете мой рассказ? Что по поводу таких невероятных вещей вы не испытываете практически никаких эмоций, кроме любопытства? Ведь другого человека на вашем месте шок зажал бы так, что он и вздохнуть-то толком не смог бы.

— Любопытство? — Олег задумался. Да, действительно. Холодное любопытство, совмещенное со странным ожиданием чего-то большего. — Пожалуй, вы правы. И что это означает?

— Сейчас мы с вами не разговариваем в строгом смысле слова. Или в том смысле, в каком «разговаривают» друг с другом матрицы. Я напрямую заложил в парачувственную область вашей матрицы необходимые сведения, а уж ваше сознание само интерпретирует их, облекая в слова и образы. Окружающее, — Робин взмахом руки обвел комнату, — генерирует ваше собственное воображение. С одной стороны, так удобнее – не отвлекает от процесса непосредственного усвоения информации. С другой стороны, вам еще лишь предстоит осознать то, что вы сейчас усвоили. И процесс осознания, боюсь, может сопровождаться сильным эмоциональным шоком. Я прошу вас учесть, что любая возникшая… хм, «сейчас» ваша мысль в дальнейшем многократно усилится – как легкий ветерок усиливается до урагана. Пожалуйста, не надо думать о самоубийстве или проигрывать какие-то другие варианты действий. Планы в любом случае окажутся не адекватными обстоятельствам, но когда вы придете в себя, могут привести к фатальным последствиям.

Робин вздохнул.

— Олег Захарович, поймите меня правильно. Я с большим пиететом, если можно так выразиться, отношусь к праву человека на свободу воли. К праву добровольно прервать свою жизнь в том числе. Если вы действительно решите убить себя, я погашу вашу матрицу несмотря даже на весьма тяжелые последствия. Но осознайте вот что. Вы являетесь единственным Эталоном в Российской империи. На данный момент ее составляют примерно сто тридцать пять миллионов матриц, из которых только около пятидесяти единиц входят в Первую страту, а около трех с половиной тысяч – во вторую. Ваше исключение из процесса означает долговременное прекращение развития всех страт, лишение их возможности стать полноценными личностями. Более того, данная стадия эксперимента является пробной. Система Эталонов только отлаживается. В будущем мы собирались ввести в игру еще несколько десятков, а то и сотен Эталонов, но саморазрушение одного из Эталонов на данном этапе может привести к отказу от плана, а в перспективе – к возможному сворачиванию эксперимента. И, как следствие, к гашению всех задействованных психоматриц. К массовому убийству, чтобы не отделываться эвфемизмами.

— А Оксана? Разве она не Эталон? Она же помнит все…

— Нет, Оксана – не Эталон. Да, она сохранила память, но она всего лишь психоматрица Первой страты. Мы ввели ее в модель, чтобы облегчить вам адаптацию к местной жизни и дать точку опоры, но она так же зависит от вас, как и прочие.

Внезапно беловолосый Координатор оказался вплотную к Олегу и ухватил его за плечо твердой как железо рукой.

— Олег Захарович, — его голос стал жестким. — Ваше самоубийство окажется крайне безответственным поступком, ведущим к гибели многих и многих. Более того, оно может привести к разрушению личности вашего прототипа, к хаосу в Ростании и гибели многих уже в настоящей, а не моделированной реальности. Очень прошу вас не совершать такого поступка.

— Что мне до ваших… матриц? — хмыкнул Олег. — Безмозглые существа в нарисованном мире… Зачем в нем жить? Играть в игрушечном театре на потеху инопланетянам?

— Зачем жить – вопрос, на который каждый сам отвечает для себя, — Робин покачал головой. — Здесь я вам помочь не в состоянии. Но могу предположить, что жизнь ваша в «нарисованном» окружении имеет смысл как минимум не меньший, чем в вашем родном мире. Что же до игрушечности… В Архиве сохранились записи о массовых бегствах людей от реальности. Их тела десятилетиями пребывали в полусне, в то время как разум жил в виртуальном… нарисованном, как вы выражаетесь, мире. Они жили и умирали счастливыми в ненастоящем, но подходящем им мире и нисколько не терзались, что он не существует в действительности. Настоятельно прошу вас глубоко задуматься об этом.

Олег погрузился в молчание. Наконец он поднял взгляд, на его лице играла кривая ухмылка.

— Все равно неубедительно, — сказал он. — Знаете, господин Робин, почему-то у меня нет ни малейшего желания с вами сотрудничать…

— Даже если попрошу я?

Олег вздрогнул и выпрямился в своем кресле. В дальнем углу комнаты медленно сгустились тени. Из них неторопливо вышел странно знакомый человек. Невысокий, худощавый, с пронзительными серыми глазами, в тонких серых брюках и водолазке. Что-то внутри Олега закипело, пытаясь прорваться к поверхности.

«…боюсь, господа, что вы неправы. Я уполномочен довести до вашего сведения, что в отношении господина Кислицына, находящегося под нашей защитой, Хранители не допустят никаких эксцессов… Уважаемого Олега Захаровича снять с дистанции под надуманным предлогом у вас не получится…»

— Вы… тот Хранитель, что поддержал меня…

— Да, Олег Захарович, — кивнул новый гость. — Я поддержал вас тогда, во время стычки, и сделал Народным Председателем немного позже. Уж и не знаю, благодарны вы мне или нет, но именно я носил облик того Хранителя. Меня зовут Джао.

— Джао!.. — выдохнул Олег. — Демиург Джао?

Гость склонил голову.

— К вашим услугам. Видите ли, Олег Захарович, я тоже в какой-то степени ввязался в эксперимент джамтан. Его важность… для всех вовлеченных культур чрезвычайно высока. Я присоединяюсь к просьбе моего друга Робина: пожалуйста, отнеситесь к ситуации со всей ответственностью.

— Но…

Джао поднял руку.

— Не надо ничего говорить, Олег Захарович. Боюсь, Робин и без того перегрузил вас сведениями. Для одного раза для человека слишком много информации. Вам предстоит еще обдумать то, что вы узнали, и я обещаю, что наша встреча не последняя. Пока что вы коснулись лишь краешка обширного информационного моря, но нырять в него с головой вам еще рано. Сейчас – спать. Мы еще увидимся, обещаю.