Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме - Пирмин Майер

О любовной связи нимф и людей подробно рассказывается в четвертом трактате. Здесь мы находим гогенгеймовскую версию древней народной сказки об Ундине и Мелузине, которая играла заметную роль как в операх эпохи романтизма и психологии К.-Г. Юнга, так и в новейших литературных произведениях Ингеборги Бахманн. Загадочной и дискуссионной остается до сих пор «правдивая история о нимфе из Штауфенберга» (XIV, 140). Этот трактат продолжает линию Гогенгейма, направленную на прославление и возвеличивание женщины. Обязательства, данные нимфе в браке, должны быть крепкими и нерушимыми. Они далеки от легкомыслия и двусмысленности. Автор защищает нимф от распространенных упреков в том, что они якобы принадлежат к инфернальным сферам. В качестве первого контраргумента он приводит тот факт, что нимфы не являются призраками. «Если бы они (нимфы) были призраками, откуда бы взяли они плоть и кровь? Если бы они были чертями, то куда спрятали бы они демонические знаки, которые сопутствуют явлениям бесов? Они нимфы и, если говорить о сходстве, очень походят на людей. Если какой-либо человек берет в жены нимфу, он должен блюсти свой брак чистым и удаленным от скверны, хранить верность своей супруге и выполнять взятые на себя брачные обязательства!» (XIV, 131).

Иллюстрируя свою теорию, Гогенгейм обнаруживает хорошее знание средневековой литературы, снабжая отдельные рассказы собственным оригинальным толкованием. Немецкий вариант истории про Мелузину имеет швейцарское происхождение и принадлежит перу шультгейса (бургомистра) Берна Тюрингу фон Ригольтингену, почившему в 1483 году. В четвертом трактате Гогенгейма приводится рассказ, содержащийся в одном из самых любимых народом сборников позднего средневековья. [412]

В пятом трактате нас встречают образы из древнегерманских саг, великаны колоссальных размеров. Это Зигенот, Гильдебрандт и Дитрих фон Берн. Среди них упомянут также святой Христофор, который в раннем средневековье нередко изображался с песьей головой. Последняя словно бы подчеркивала его промежуточное положение между великаном и обычным человеком. Великаны происходят от леших, сильфов и эльфов, точно так же как карлики происходят от подземных гномов, а сирены от нимф. В отличие от элементарных духов, милый характер и славные нравы которых освещаются в первых трактатах, великаны и затесавшийся в их компанию карлик Лаурин названы «чудовищами». Это название указывает не столько на их уродство, сколько на исходящую от них опасность. Их манифестации, которые Гогенгейм рассматривает наряду с явлениями говорящих лис и волков (XIV, 146), толкуются автором по аналогии с землетрясением и кометой. Гогенгейм замечает, что оборотней не следует отождествлять с духами, поскольку по сути они являются людьми, изменившими свой облик (XIV, 112). Существованием великанов и карликов Гогенгейм объясняет происхождение глубоких нор и огромных валунов.

В шестом трактате излагаются «причины создания этих творений» (XIV, 148). Под причинами в данном случае не следует понимать привычную для нас естественнонаучную казуальность. Гогенгейм скорее имеет в виду цель бытия, близкую к аристотелевской конечной причине. На первый план автор выдвигает защитную функцию элементарных духов. По его мнению, «Бог поставил их на стражу природы и не оставил без защиты ни одной вещи, находящейся в ней» (XIV, 149). Даже мельчайшая деталь в царстве природы находится под защитой! Подземные гномы стерегут полезные ископаемые, золото, серебро и железо. Они следят за тем, чтобы подземные богатства расходовались людьми постепенно, «одно за другим, сначала в одной земле, а затем в другой» (XIV, 149). Сокровищ, скрытых в земле, и полезных ископаемых должно хватить до Страшного Суда.

Огненные духи также выполняют защитную функцию. Они ответственны за сохранение опасности, которую скрывает в себе этот элемент. Здесь можно проследить духовную взаимосвязь гогенгеймовской концепции с представлениями сибирского шамана Дерсу Узала из известной книги о Владимире Арсеньеве. Вспомним, что знаменитый азиатский маг и охотник вел диалог с весело потрескивавшим костром. [413] Воздушные духи, согласно «Книге о нимфах», охраняют камни и не дают поверхности земли превратиться в пустыню. Русалки стерегут клады, скрытые в воде (XIV, 149). Помня о постепенно открывающейся тайне природы у Гогенгейма, можно предположить, что не только благородные металлы, лежащие на дне водных глубин, но и сама вода является величайшей ценностью. Примечательно, что у Гогенгейма, как и в многочисленных народных сказках, подчеркивается добродушный характер элементарных духов. Лишь сталкиваясь с обманом, лукавством, нарушением верности и жадностью, проявляемыми людьми, духи начинают мстить, но чаще всего они просто исчезают. Русалки лучше чувствуют себя в низменных местах, нежели на возвышенности. Их редко можно встретить в районах, расположенных выше 600 метров над уровнем моря. Ренвард Кизат особенно подчеркивает выделяемую Гогенгеймом защитную функцию. О «подземных гномах» он пишет, что «они берут под свою защиту диких зверей, и в особенности серн, проживающих в горах» [414] Они же призывают слишком резвых охотников умерить страсть к истреблению животных и довольствоваться малым. Примеры соглашений между охотниками и подземными гномами предвосхищают современный бюрократический порядок проведения охоты. Человека призывают бережно относиться к природе и помнить об экологических табу, через которые нельзя перешагивать. Здесь опять заметна связь книжечки о нимфах с народными сказками. Так, в одной древней саге «мать гномов» увещевает охотника преследовать серн только в строго установленное время. Тому, кто не следует этому предостережению, угрожает опасность быть увлеченным духом белой серны в пропасть и бесславно погибнуть.

С точки зрения психологии Юнга мифология Гогенгейма об элементарных духах представляет собой нагромождение архетипов, психологически бесценных образов и фигур. В своих лекциях о Парацельсе Юнг в основном обращался к примеру Мелузины. Для знаменитого психолога она была «символом души», точнее, ее женской части, той вечной, первобытной женственности, которая живет в каждом человеке [415] .

«Книга о нимфах» интересна для нас и как пример критики Парацельсом современного ему общества. [416] Некоторые пассажи в тексте сочинения актуализируют полусказочные сюжеты и подвергают критике, если не сказать отрицанию, существующий порядок вещей. Шестой трактат содержит эсхатологические увещевания, в которых автор сетует на умножение в обществе сект и партийных группировок, а также предсказывает конечную гибель князей и прочих владетельных господ. В прологе Гогенгейм прибегает к величественной риторической фигуре. Он излагает иерархический порядок своей системы ценностей, которую, по его мнению, следует принять на вооружение людям, живущим во втором тысячелетии после пришествия в мир Спасителя. Он отдает предпочтение нимфам, русалкам, гномам и великанам, ставя их выше достижений человеческой цивилизации. Такая схема демонстрирует претензии и преимущество природы по отношению к человеческому разуму. Впрочем, пиетет, проявляемый Гогенгеймом к силам природы, не имеет ничего общего с утопическим безумием марксистской теории с ее материализмом, обожествлением масс и верой в прогресс и технику. Радикализма в политической концепции Парацельса предостаточно. Автор не удовлетворяется тем, что просто выступает против служения миру, княжеской этики, придворных обычаев и изящных манер. Он выступает за отмену всех сословных привилегий при одновременном сохранении монархии. В его политическую программу входят отмена смертной казни, прекращение войн, ставится под вопрос правомерность существования частной собственности на землю. Он придает обычной работе статус службы Богу, выступает за уничтожение материальной церкви и учреждение истинной церкви духа. В целом его политическую концепцию можно назвать мечтой о новом небе и новой земле, имеющих одновременно материальное и духовное измерение.