Битва галактик - Михаил Сурин

   -- Стой, стой, дура! -- Рогозин, выпучив глаза, метнулся к ней, дернул за руку, принуждая садиться.

   -- Чего "дура"? -- возмутилась Ирина. -- Он же заберёт нас!

   -- А вот теперь пораскинь своим умом, отчего их не сбили из резервации, как нас? Два гексакоптера сбили, а третий - нет! -- Виктор Алексеевич ткнул пальцем в рокочащую точку над головой. -- У меня есть все основания считать, что он тут по нашу душу летает!

   -- Сир Рогозин, вы человек очень умный, судя по вашим выступлениям в Сенате и на телевидении, но сейчас вы мелете чепуху...

   -- Что? -- сенатор не поверил своим ушам.

   -- Вы решили, что это оттоки на четырёхместном гексакоптере отправились захватывать космопорт? -- рассмеялась Ирина. -- Что вы! Они даже Стену разервации захватить не могут!Несколько сот велитов для них, как заноза в заднице, а вы думаете, что они будут в саванне искать двух человек?

   -- С чего ты взяла, что они до сих пор не захватили Стену? -- спросил её Рогозин.

   --В любом случае, военные взорвали бы этот гексакоптер при отступлении. Так написано в инструкциях. Врагу не должна достаться наша техника.

   Рогозин понял, что спор с умной девчонкой ни к чему толковому привести не сможет - у неё на каждый его вопрос свой ответ найдётся.

   -- Короче, до космопорта идём своим ходом, -- отрезал он. -- Никакой помощи нам не нужно! Устала - устроим привал.

   -- Я не устала, -- тем же тоном ответила Ирина, вскочила и быстро пошла дальше.

   Гексакоптер улетел.

   ...Альфа Центавра медленно спускалась к горизонту. Да, закаты здесь воистину чудесны. Облака отбрасывали тени, расплывающиеся в небесах. Море травы теперь отливало золотым, деревьям же закат придал оттенок загадочности, будто одухотворив их. Вот алеющий диск звезды коснулся горизонта, всё глубже утопая в нём. Почувствовалось прохладное дыхание вечера.

   -- Ирина! -- Рогозин окликнул свою спутницу, упрямо шагающую вперёд и, казалось, совсем его не замечающую. -- У меня созрело предложение: давайте устроим привал. Ночью мы тут заблудимся! Устроим бивак, разожжём костёр...

   Та остановилась, обернулась, задумчиво посмотрела на сенатора.

   -- Хорошо, пусть так, -- согласилась она.

   Сенатор быстро примял траву на месте бивака, для разведения костра предложил использовать ветки сухого дерева, стоящего неподалёку. Ирина молча наблюдала, как он трусцой сбегал к нему, залез, обломал несколько сучьев и вернулся обратно. В кармане пиджака им были найдены зажигалка, которую тот всегда носил с собой (на всякий случай), и несколько мятых чеков банкомата, которых тот никак не решался выбросить.

   -- Скряга... -- попытался пошутить про себя Рогозин, но улыбки своей спутницы не дождался.

   Костёр с треском занялся. Сложив веточки домиком, сенатор сначала дал им разгореться, а потом стал подкладывать сучья побольше, когда пламя окрепло. Ирина наблюдала за таинством рождения огня, и лицо её становилось нежнее в тёплых отсветах.

   -- Я не знала, что ты умеешь разжигать костёр, -- сказала она. -- Я думала, что все тебе подобные могут только бумажки перекладывать и пером водить.

   Рогозин усмехнулся:

   -- Я и не такое умею. Двигайся поближе, здесь теплее.

   -- Ты меня всю ночь согревать будешь? -- по лицу Ирина скользнула улыбка.

   --Скорее всего, да, -- пожал плечами Виктор Алексеевич. -- Если усну - замёрзнем. Так что, ты спи, а я послежу за огнём.

   -- Я не хочу спать, --ответила Ирина и отвела глаза. -- Я есть хочу.

   -- Ну... -- Рогозин беспомощно развёл руками, -- еды мне достать неоткуда. Разве что из воздуха, но я не умею. Как только дойдём до космопорта, с меня обед.

   -- Хм... до него ещё дойти надо, -- усмехнулась Ирина.

   Рогозин подкинул дров, и пламя загорелось ярче.

   -- Продолжим путь утром, когда рассветёт, -- сказал он.

   -- Ну да... -- вздохнула она.

   Виктор Алексеевич любил смотреть на огонь. В треске дров, шорохе пламени, мечущихся тенях вокруг было что-то завораживающее. Это успокаивало, наводило на мысли. Рогозин придвинулся ближе, ощущая на лице жар, обнял колени. Совсем как в детстве, когда, будучи мальчишкой, уходя в ночевую, он устраивал со своими друзьями костры, жарил на углях картошку и сладкий малийский перец. Тогда было весёлое время. Тогда он был счастлив.

   Почувствовав на себе пристальный взгляд, Виктор Алексеевич, покосился на свою спутницу.

   -- Следишь? -- спросил он.

   -- Я раньше никогда не видела сенатора живьём, -- ответила Ирина. -- А так... наедине, да ещё во внерабочее время... даже не мечтала.

   -- А что тут мечтать-то? -- усмехнулся Рогозин. -- Можно подумать, что я певец известный какой-нибудь или писатель...

   -- Да нет, дело не в этом. Весь прикол в том, что в твоём обществе, именно сейчас... ощущается вся важность момента...

   -- То есть? -- не унимался он.

   -- Певцы или писатели... эти просто крутые, их ты как бы просто хочешь, а здесь свершается что-то историческое...

   Рогозин расхохотался.

   -- Надо же! Вот такого мне ещё никто не говорил!

   -- Что ты смеёшься-то? -- смущённо улыбнулась Ирина. --Прикольно слушать девчачьи бредни? Ну вот сам вспомни, в моём возрасте ты разве не мечтал... проснуться с какой-нибудь актрисой или певицой с обложки журнала?

   -- Да нет, -- пожал плечами Виктор Алексеевич. -- Я мечтал проснуться с Зиной из соседней комнаты (она, правда, была старше меня лет на пять и была замужем, но тогда это было не так важно) или с Кристи из саксонской общины. Я старался мыслить реально.

   Ирина рассмеялась:

   -- Нет, мы, девочки, не мечтаем о парнях-соседях. Только о поп-певцах и актёрах.

   -- Зато потом рвётесь замуж, когда кажется, что уже поздно, -- фыркнул Рогозин.

   -- Нет-нет! Это неправда! -- возмутилась Ирина. -- И что ты себе позволяешь?

   "Значит, правда" -- решил про себя Рогозин и самодовольно улыбнулся.

   -- Мой жизненный опыт позволяет мне выдвигать подобные суждения, -- ответил он. -- Ты - ещё не все девушки Федерации, к тому же ты молода. Кто знает, как ты будешь рассуждать лет через десять?

   -- Кто знает, что будет лет через десять? -- махнула рукой Ирина. -- Ты знаешь? Я - точно нет. Я не хочу говорить об этом. Если ты постоянно твердишь о своём огромном жизненном опыте, давай поговорим о нём. Может быть, я, молодая девушка, смогу что-нибудь почерпнуть из этого "океана мудрости"?

   Рогозин не обратил внимания на эту колкость.

   -- Давай, поговорим. Какой вопрос ты хочешь мне задать?

   -- Мне интересно, каково быть в центре внимания?-- задумчиво спросила Ирина. -- Вращаться в высшем обществе, участвовать в работе над большими проектами, выступать перед публикой...