Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вам нравится? – время от времени наведываясь к нам, спрашивал Том и всегда добавлял, – вы останетесь мной довольны.
Нам нравилось. Мы были довольны. Прозрачные шестиугольники, как пузыри мыльной пены, ютились уже в самых разнообразных местах, обволакивая и украшая то склоны гор, то побережье, то пальмовые рощи, а то и огромные пустыри. Пирамида строилась…
Шут шутил:
– Когда мы доберемся до трона Иисуса, я попрошу Его чуть подвинуться.
Пирамида росла.
– Я добился разрешения строительства вашего «Эдема» и у себя дома, – торжественно объявил нам Том, – Гордон Браун согласен!
Мы были рады за Тома и за Брауна.
В проекте участвовал и гениальный испанец – Риккардо Бофил.
– Ты говорил.
– Здесь безмерное поле для воплощения не одной моей мечты, – сказал он, как только мы выпрыгнули из вертолета.
А гениальные неутомимые и всегда улыбающиеся китайцы понастроили нам своих плавательных бассейнов-кубиков и свили множество стальных «птичьих гнезд» – стадионов из металла и пластика, и стекла… Играйте, радуйтесь!..
Глава 9
Мы пригласили к себе Юру Горбачева: разрисуй наш рай райскими красками! Выходец из Украины, одессит, он сегодня живет в Нью-Йорке по соседству с Мадонной и Барбарой Стрейзанд. А с недавних пор – на Бали, наш сосед. Он ходил взад-вперед босиком по влажной прибрежной полоске мокрого песка, а мы рассказывали ему о Пирамиде.
– Ну, вы, братцы, на такое замахнулись!..
Он не скрывал своего восторга. Пользуясь этой минутой, Жора лил сироп ему в уши:
– У тебя светлые, радостные тона и мотивы…
– Что правда, то правда, – отвечал Юра, – в моей палитре совершенно нет черного… Хотя в черном, как, впрочем, и в белом, спрятаны все краски мира. Знаменательно то, что как только я избавился от черного, тот же час и жизнь моя посветлела.
– Сам-то весь в черном, как монах.
– Черный цвет в одежде – другое дело. Недаром попы…
Жора тоже попов не жаловал:
– В черных сутанах с золотыми крестами на шеях…
Горбачев с удивлением посмотрел на Жору.
– Золото на черном – редкое сочетание, – пояснил он, – символы света и тьмы, жизни и смерти. Золото, солнце – символы жизни…
– Вот мы и зазвали тебя расписать нашу Пирамиду золотыми красками… Жизнь должна вовсю воссиять и светится…
– Да-да, и сиять, и светиться… И смеяться… Да-да-да…
Природа создала его весельчаком, хотя, я знал, что у него были и черные дни. С Юлей они давно были дружны, и теперь радовались этой встрече.
Ты на Западе, – сказала она, – один из немногих русских, чьи картины пользуются неизменным успехом. Как ты сам думаешь – почему?
– Юленька, я так рад снова видеть тебя! Но как ты-то здесь оказалась?
Мы шли веселой гурьбой по прохладному прибрежному песку.
– Запад тоже устал от проблем и серьезностей, – отвечал Юра, – и скучает по свету. Там знают только три русских имени: Марк Шагал, Малевич, Кандинский… Даже друзья мои Эрни и Шемякин кажутся мрачноватыми. У меня же все так беспроблемно и весело. Видимо, поэтому…
– А Никас Сафронов? – спросила Ая.
– Никас?!! Никас – барин! Он пишет королей и вождей, как…
– Он придворный художник?
– Нет-нет, – возразил Горбачев, – у него есть две-три стоящих вещи. Он… Да!.. К тому же он эдакий баловень. Все ему сходит с рук. Знаете, написать «Джоконду» намного проще, чем какой-то «Подсолнух» или «Черный квадрат». Но стоит она намного дороже. Но есть «Мона Лиза», а есть «Чучма». Это свет и тень, золотой луч и беспросветная тьма! Это шелк и яма, да-да, выгребная яма, клозет… Это, знаете, дух и… Никас не заглядывает так глубоко, он считает деньги. Это ему нравится, нравится… Это всем нравится. И ему очень нравится нравиться. Всем. И я его тоже люблю.
– Но у него есть теперь и «Лунная дорожка» из женских поп…
– Да, – только и промолвил Горбачев, – есть…
Вдруг Юля спросила:
– Ты – звезда?
– Я сияю!..
– Дорогая?
– Надо признать.
– Сравнимая с Мунком?
– Мы разные… Его «Крик»… Говорят, его просто сперли. Как коврижку в булочной…
Мы просто наслаждались золотым закатом.
– Сколько стоят твои картины? Или это секрет? – спросила Юля.
– От тебя у меня нет секретов. Мик купил у меня «Прыгающего льва» за 54 тысячи, а Латойя мою «Странную женщину и четыре животных» приобрела за 52 тысячи. А «Святого Георгия и дракона» я продал за 210 тысяч… Вот так-то, вот и соображай…
– И где он теперь, твой «Святой Георгий»? Висит где-нибудь в частной коллекции, и наслаждается им одна-две пары глаз… День, два, три, месяц, год… Но вскоре…
– Картина висит…
– Нельзя каждый день наслаждаться даже котлетами с чесноком, – сказала Юля.
– Котлетами нельзя, но каждый восход солнца по-своему восхитителен. Как и этот закат. К тому же «Георгий» висит в самом центре Праги в самом большом в Европе пассаже, и каждый день ею любуются 20 тысяч человек. Каждый день…
Чтобы что-то спросить, я тоже задал свой вопрос:
– Тебе нравится быть богатым и знаменитым?
Видимо, я был не первый, кто спрашивал его об этом.
– Только богатство позволяет быть щедрым. Человек так устроен, что нищета делает его злым, голодным, жестоким, а богатство освобождает от этих пут.
– Нищета духа – самое большое богатство, сказала Ната.
– Не уверен, не знаю…
– Вот для таких, как ты, – сказал до сих пор молчавший Шут, – для богатых и сытых, для нищих и голодных, для сомневающихся и колеблющихся от дуновения малейшего ветерка и даже от собственного дыхания, мы и строим нашу Пирамиду.
– Да уж! Вы тут такое затеяли! Я вот о чем хочу вас спросить: ваши мужья, жены, дети?.. Где они? Вы же здесь, как в резервации.
– Наши мужья с нашими женами, – сказала Джессика, – что же касается наших детей…
– …то как раз сейчас, – закончил фразу Стае, – на них и отдыхает природа.
– В твоих «Семи смертных грехах» ни капельки грешного, – сказал Стае, – даже огромный фаллос у зеленого черта кажется улыбающимся и миролюбивым.
– Я не просто люблю, я обожаю золото. Золотой солнечный цвет – цвет небесный, божественный. Он воспринимается не только глазами, но и умом. Это цвет Преображения Христа на Фаворе, а разве может быть что-то более восхитительным? Золото ассоциируется не только с изобилием и великолепием, оно – как застывшие слезы солнца.
– Значит, тебе нравится наша затея? – спросила Аня.
– Ваша задумка грандиозна! У меня на Бали свой дом, райский уголок… Пальмы, волны, музыка по душе… Там время останавливается и такое чувство, что и умереть не страшно. Разве можно желать лучшего?
– Значит там твоя Пирамида, – сказала Юля, – и теперь тебе нужно поселиться в ней. Все дело в преображении.
– Юленька, мне нравится ваша Пирамида, вот только как же я откажусь…
– Это будет твой первый шаг…
– Да, я уже думал об этом. Мне нравится и то, что у вас много золота, – улыбнулся Горбачев.
– А скажи, – спросил Жора, – у тебя есть полотно, отражающее наш век? Как символ эпохи?
– Как символ?
Юра задумался.
– Мне кажется, – сказал он, – лучше Мунка никто не смог. Его «Крик», пожалуй… Да, его «Крик». И, конечно, «Герника». Сперва «Герника», потом «Крик», да, пожалуй…
– Ты, значит, тоже с нами? – снова спросила Горбачева Настя.
– Я же сказал, – сказал Юра, – я распишу вашу Пирамиду лучшими красками мира. Это будет величественно и достойно. Но это будет вам дорого стоить.
– Мы за ценой не постоим, – сказал Жора, – если ты сможешь ее назвать.
Итак, мы сдружились. И Шилов, и Никас со своими VIP-персонами…
– Он недавно закончил свою русскую «Мону Лизу», – сказал Стас. – Мне нравится: голубые глаза, распущенные пшеничные волосы… Но главное – свет! Там так много солнечного русского света, что от этого просто слепнешь.
– Никас – наш, – сказал Жора, – а как же!.. Хоть он и всеядный.
– Да уж! Этому пальцы в рот не клади, – сказала Тая.
– С нами теперь и Бахай! – провозгласила Сяо Линь. – Его искусство каллиграфии востребовано нашей Пирамидой, да! Вы бы видели эти полотна! Глаз не оторвать!
– А что Дэмиен Херст, – спросила Юля, – ты давно его видел?..
Юра поморщился, как от кислого.
– Его мертвая акула в формалине… Бррр!.. Да что там акула! Недавно он продал человеческий череп, инкрустированный бриллиантами за баснословные деньги!
– Я бы за этот череп…
– За сто миллионов долларов!
– И кто-то ведь купил этот череп!
Малиновый серп солнца уже почти скрылся за горизонтом, только небо на западе все еще пылало пожаром заката. Кто-то предложил использовать Юрины картины в качестве источника биополя добра и света.
– Пожалуйста, – сказал Юра, – сколько угодно!..
– У нас уже есть целая галерея правителей мира, – уточнила Ната. – Вместе с восковыми фигурами мадам Тюссо, они служат надежным источником биополей множества знаменитостей. Это часть всеобщего нашего банка. Теперь и ты среди них.
