Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт - Ирвинг Стоун

— Вы видели армию Запада; вы могли заметить, что в их сердцах нет смятения. Они готовы и жаждут сражаться за Союз.

Министр Камерон повернулся к Джесси:

— Признаюсь, миссис Фремонт была права в своих выводах. После встречи с Фрэнком Блэром в Сент-Луисе я решил дать ход приказу президента о снятии Джона с поста. Но теперь мое мнение изменилось: я видел ваши планы, меня поразила ваша энергия; поскольку мне приходилось видеть объединенные группы людей, рвущихся в бой, то армия, получившая сегодня благословение к бою, готова. Я не дам хода приказу об отзыве до моего возвращения в Вашингтон; это даст мне шанс, генерал, осуществить вашу надежду разбить врага.

— Каким временем я располагаю?

— Сколько мне удастся выкроить. Наносите быстрый и сильный удар. Ничто не должно вас остановить. Мы изголодались по победе, моральное состояние Севера пошатнулось. Число желающих вступить в армию сокращается, администрация теряет доверие и поддержку народа, Англия и Европа ожидают нашего поражения и собираются поддержать Конфедерацию. Если вы принесете нам победу сейчас, любой ценой, вы спасете дело Союза.

Глаза Джона вспыхнули, он сказал:

— У вас будет победа.

— Поверьте мне, генерал Фремонт, сам бы я не ставил вам ограничений в сроках, но ваши враги в Вашингтоне осаждают мистера Линкольна, не дают ему покоя, стремясь вынудить его… Я смогу сдерживать их лишь несколько недель. Если вы не успеете к этому времени, то, поймите, вам придется уступить место другому офицеру.

— Если мне не удастся, — мрачно ответил Джон, — я немедленно подам в отставку.

На следующее утро Джесси возвратилась в генеральную штаб-квартиру в Сент-Луисе. По картам в последующие дни она следила за тем, как, преследуя врага, ее муж углубляется на Юг: Типто, Варшава, Озейдж-Ривер. Отступая, генерал Прайс оставлял выжженную землю. Джон сообщил ей шифром, что враг не сможет отступить далее Спрингфилда; он был уверен, что сможет перехватить его там и разбить.

Затем 26 октября пришло известие, поразившее ее и всю нацию: гвардия Загония численностью всего сто пятьдесят человек атаковала и разбила в Спрингфилде гарнизон генерала Прайса в две тысячи человек. Эта героическая атака опрокинула продолжавшиеся месяцы обвинения против Джона и гвардии Загония: они, дескать, принаряженные автократы, годные лишь на то, чтобы служить почетной охраной генерала. Это было первое хорошее известие, попавшее за многие недели в руки Джесси, и она благословила упорных, отважных солдат, добившихся победы.

На следующий день, хотя пресса продолжала петь хвалу действиям гвардии, ей доставили из Вашингтона секретное послание. Время Джона истекло: президент Линкольн отозвал его. В Сент-Луис уже послан с курьером официальный приказ генералу Хантеру. Генерал Хантер должен заменить генерала Фремонта, взять на себя командование его армией. После всех трудов Джона и его планов накануне главного наступления его сняли с командования, подтверждая тем самым, что обвинения в его адрес справедливы.

Джесси выпрямилась в своем кресле: генерал Хантер здесь, в Сент-Луисе. Курьеру президента Линкольна потребуется два дня, чтобы добраться до Сент-Луиса поездом. Полученное ею по телеграфу сообщение дало ей лишний день. А что, если она обгонит генерала Хантера на пути к лагерю, привезет Джону сообщение, которое побудит его к наступлению и обеспечит такую решающую победу, что не будет дан ход приказу об отзыве?

Она ждала подобную возможность, шанс оказать Джону услугу такого значения, что она компенсирует ее неудачи с Авраамом Линкольном и Фрэнком Блэром.

Джесси подошла к висевшей на стене карте Миссури. Джон стоит лагерем к югу от Спрингфилда, следовательно, на расстоянии двухсот пятидесяти миль отсюда. Через два часа отходит поезд в Ролла. Ролла расположена на полпути к Спрингфилду; там она сможет нанять скорый экипаж, а если не удастся, то верховую лошадь. Это позволит ей опередить генерала Хантера на несколько часов. Она быстро сложила необходимые предметы туалета в небольшую ручную сумку и к четырем часам была в поезде, отошедшем от станции Юнион. Вагоны были забиты солдатами, полотно дороги было плохим, и через каждые несколько миль поезд останавливался по непонятным для пассажиров причинам.

Она ехала всю ночь в темном, холодном вагоне, раздражаясь по поводу того, что поезд то и дело останавливается среди темных прерий. Она сидела, закрыв глаза, а ее мысли вращались с бешеной скоростью. Вспоминая сделанное ими с первого дня прибытия в Сент-Луис, она думала о том, что они могли бы сделать в будущем в случае успешного прорыва Джона на Юг.

Она вновь пережила муки, подобные тем, какие претерпела, когда ожидала возвращения брата Де Розье с пристани с сообщением от Джона, что он вышел в поход со второй экспедицией, прежде чем к нему поступил приказ полковника Аберта об отзыве. Тогда ей было девятнадцать лет, теперь — тридцать восемь; тогда она противостояла полковнику Стефану Уоттсу Кирни; сегодня она противостоит Аврааму Линкольну. Она понимала, что ее встреча с президентом серьезно навредила ей, что ближайшие друзья Линкольна публично называют ее мегерой, настырной, считают ее опасной женщиной из-за ее фанатичной преданности мужу. А разве есть другой вид преданности? Если бы она не была страстно настроена в пользу мужа, то какой женой она была бы, какой была бы их супружеская жизнь? Если жена не хочет пуститься ночью в путь ради спасения мужа, даже зная, какие могут последовать за этим осложнения, то является ли она верной женой?

В шесть часов утра она выпила чашку кофе и съела булочку на станции Ролла, затем нашла платную конюшню, арендовала экипаж и пару лошадей. Кучер был в летах и не привык спешить, но что-то в ее поведении убедило его, что она торопится. В долгие утренние часы она тряслась по дорогам для дилижансов. В полдень они сменили лошадей на постоялом дворе, где она смогла купить теплую еду; через час они снова были в пути. Кучер знал дорогу, но в сумерках недалеко от Лебанона одно колесо попало в глубокую канаву, сломалось, и экипаж свалился набок. Джесси выбралась без царапин, но не смогла убедить кучера достать новый экипаж или починить колесо.

Оставив свой чемодан, она быстро прошла семь миль до Лебанона. Джесси не спала почти двое суток, ее протрясло дорогой, к тому же она упала из коляски на землю и почти лишилась сил, но душевная воля влекла ее вперед. Она надеялась найти в Лебаноне новую карету.

Уже стемнело, когда она добралась до городской площади. Дома в городе закрывались на ночь. Джесси поняла, что почти невозможно в такой час найти верховую лошадь; одновременно она почувствовала, что окончательно вымоталась и не сможет проехать без отдыха остающиеся пятьдесят миль до лагеря Джона. В одном углу площади стояли и беседовали три человека; она подошла к ним и спросила, как пройти к постоялому двору. Пожилой мужчина внимательно оглядел ее, затем предложил следовать за ним. Он сопроводил ее вверх по холму к большому дому, открыл дверь и пригласил войти. Его жена и дочь провели ее в большую семейную комнату; по их лицам, скрипкам и гитарам, по большой стопке музыкальных книг, по гладко причесанным светлым волосам Джесси поняла, что это кусочек Германии, перенесенный на почву Миссури.

Она объяснила, что ей нужна комната, чтобы отдохнуть несколько часов, и какой-нибудь транспорт, чтобы добраться до Спрингфилда. Хозяйка дома показала небольшую комнату-спальню. Джесси спала, пока не услышала шум поднимающейся по холму повозки. Она быстро оделась, узнала, что пробило уже четыре часа утра и что ее хозяйка смогла нанять лишь тягловую лошадь и деревенскую повозку. Младший сын хозяев вызвался быть кучером, но повозка двигалась так медленно, что при первой же возможности она наняла верховую лошадь у придорожного фермера.

Джесси добралась до лагеря Джона ночью. Часовой быстро отвел ее в палатку генерала, перед которой горел костер. Открыв полог и войдя внутрь, она увидела Джона, склонившегося над картами, разложенными на длинном дощатом столе. Он выпрямился и встревоженно засыпал ее вопросами: почему она приехала, как добралась, что случилось? К ней вернулся дар речи лишь после того, как она вымыла холодной водой лицо и руки и отдышалась.

— Джон, — сказала она, — президент Линкольн отзывает тебя. Генерал Хантер едет сюда, чтобы взять на себя командование.

На его лице появилась маска вежливой отчужденности, когда он задал вопрос:

— Скоро ли приедет генерал Хантер?

— Не знаю. Я всю дорогу опасалась, что опоздаю, что он появится здесь до меня.

— Мы атакуем на заре, — быстро сказал он. — Все планы готовы. Мятежники решили расположиться у Уилсон-Крик. Через несколько часов наступит кульминация нашей работы на протяжении месяца… и отмщение за смерть Натаниэля Лайона.