Радость. Как наполнить тело энергией, а жизнь счастьем - Александр Лоуэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я работаю с людьми, то все время осуществляю контроль за терапевтическим процессом, поскольку являюсь провожатым или даже поводырем. На мне лежит ответственность – понять пациента и его проблемы, а также изложить их ему таким образом, чтобы он также мог видеть и понимать их. Без моего понимания мы оба будем блуждать в потемках; без его понимания заблудшим будет он один. Это моя ответственность – направлять его по дороге, ведущей к самопостижению. Однако само исцеление лежит за пределами того, чем я могу управлять.
Исцеление представляет собой естественную функцию самого тела. Если мы порежемся или как-то иначе поранимся, то разве наше тело не исцеляется самопроизвольно? Живые организмы были бы не в состоянии просуществовать сколько-нибудь долго без присущей им врожденной способности к излечению своих ран и заболеваний. В качестве врачей мы в состоянии помочь естественному процессу выздоровления, однако мы не умеем обеспечить его. Но если вышесказанное верно, то почему же у нас нет врожденной способности самопроизвольно излечивать разные эмоциональные расстройства, которые представляют собой в такой же мере ранения тела, как и разума? Ответ на этот вопрос заключается в том, что мы сами не позволяем этому излечению произойти. Как мы убедились в предшествующих главах, из страха мы сознательно и бессознательно препятствуем излечению, блокируем его. Мы не в состоянии избавиться от страха одним лишь обдуманным и намеренным волевым актом; все, что мы можем сделать, – это подавить страх таким образом, чтобы не испытывать страха перед страхом. Однако следствием подобного поведения оказывается подавление всей жизненно важной деятельности тела, включая процессы естественного и спонтанного излечения. Только отказом от контроля со стороны эго можно добиться того, чтобы тело человека могло в полном объеме сохранить свою витальность и энергию, свое натуральное здоровье и страстность.
Капитуляция перед телом и его чувствами может поначалу поразить нас и восприниматься как поражение, каковым оно на самом деле и является, но только для эго, стремящегося к доминации. Однако лишь в подобном поражении мы можем обрести свободу от участия в крысиных бегах современной жизни и в конечном итоге ощутить ту страсть и радость, которые доставляет человеку свобода. Но указанная цель ничуть не относится к разряду легко достижимых. Мы обременены ношей знаний о том, что верно и неверно, а также самосознанием, ограничивающим нашу спонтанность. И еще. Как я уже отмечал недавно, путешествие в поисках самопознания и самопостижения никогда не закачивается. Терапия, однако, есть вопрос сугубо практический. Человек не может и не должен подвергаться терапии на протяжении всей своей жизни. Шесть лет должно быть признано максимумом, поскольку именно столько времени требуется ребенку, чтобы обрести достаточную независимость, позволяющую ему покинуть стены родительского дома и отправиться в школу.
Когда пациент завершает биоэнергетическую терапию, он должен располагать пониманием и владеть методами, которые позволят ему и дальше продолжать углубление процессов самоосознания, самовыражения и самообладания. Он должен понимать связь между телом и разумом, а также знать, что существующие в его организме хронические напряжения связаны с эмоциональными конфликтами, которые берут свое начало в детстве и по сей день остались неразрешенными. Указанные конфликты продолжают воздействовать на настоящее до тех пор, пока в теле бывшего пациента сохраняются вышеупомянутые напряжения. Следовательно, ему придется продолжать работать над своим телом, чтобы уменьшить и в конечном итоге устранить их. Это означает, что он должен будет продолжать выполнять основные биоэнергетические упражнения, трактуя их как часть своих нормальных, повседневных занятий, связанных с заботой о здоровье. Я лично выполняю их почти каждое утро столь же регулярно, как, скажем, чищу зубы, и занимаюсь этим уже более тридцати лет.
Для укрепления дыхания я от трех до пяти минут лежу в запрокинутом положении поверх биоэнергетического табурета, давая своему дыханию возможность стать глубже. Чтобы продвинуть указанный процесс еще дальше, я привлекаю сюда и голос, издавая и долго выдерживая громкий звук. Невзирая на громкость, это вполне легкий звук, испускаемый без усилия. Вообще говоря, цель данного упражнения сводится к тому, чтобы возбудить рыдания. Как только я начинаю плакать, дыхание у меня само по себе становится легче и глубже. Плач важен для меня еще и потому, что во мне всегда присутствовало внутреннее сопротивление этому действию – по тем же причинам, по которым сопротивляются плачу другие люди. Я считал себя решительным человеком, который пытался подняться выше обуревающих его проблем. Хотя на практике такой подход не срабатывал, я был не в состоянии отказаться от него, да и не хотел сдаваться. Плач является актом сдачи, а для многих это означает неудачу, провал. Но терапия как раз добивается того, чтобы пациент сдался, и за долгие годы я накрепко усвоил, что всякий раз, когда в какой-то сфере своей жизни сдаюсь, я обретаю дополнительную свободу. Однако мой невротический характер настолько глубоко укоренился в моей личности, что акту сдачи приходится стать непрерывным, никогда не прекращающимся процессом. Просто я каждый раз сдаюсь еще чуть-чуть больше.
Плач выполняет в моей жизни еще одну немаловажную и взаимосвязанную с предыдущим функцию: он поддерживает меня в контакте с печалью – печалью тех лет, когда я не являлся настолько свободным, чтобы быть искренним перед собой, и печалью из-за того, что мне уже никогда не обрести вновь того состояния невинности, которое стало бы радостью в чистом виде или тем, что я называю благодатью или блаженством. В противоположность животным, мы живем, располагая знанием о борьбе, страданиях и смерти. Такова трагическая сторона бытия человеком. Однако другая сторона – это наша способность воспринимать великолепие и величие жизни так, как это недоступно никакому животному. В религиозных терминах это именуется величием Господа. Я же рассматриваю две указанные концепции: трагедийности и величия – как синонимы. Величие видится мне в красоте цветка, ребенка или женщины, равно как в царственной величавости горы, дерева или человека. Переживание этого величия и есть тот восторг, который находит свое выражение в художественных творениях человека, особенно в музыке. Фундаментальная посылка моей философии состоит в том, что невозможно отделить две указанные стороны друг от друга, не разрушив при этом целого. Человек не в состоянии воспринять величие жизни, если он не приемлет ее трагического аспекта. Нет места
