Анастасия (сборник) - Александр Бушков

Временами ей казалось, что и Капитан ломает голову над тем же самым. Наверняка. Быть может, его мысли были отражением мыслей Анастасии. Быть может, он точно так же искал случая.

А случая все не подворачивалось. Леса кончились, они третий день ехали по равнинам, перемежавшимся редкими невысокими холмами. И эти равнины были самым неподходящим местом для серьезного разговора. Так иногда бывает – позарез необходимы деревья над головой, лесная поляна, комната, галерея, старая стена… А вот так вот взяться за руки и уйти подальше от разбитого на равнине лагеря – не получается, хоть ты тресни. Больше всего Анастасию мучила мысль, что он может подумать, будто она бросилась ему тогда на шею из одной лишь благодарности за спасение. Чтобы покончить хотя бы с этим недоразумением, вставшим меж ними или выдуманным ею, она придержала коня, подождала, когда поравняется с ней чалый Капитана и тихо спросила:

– Не сердишься?

– За что, господи? – но в его голосе звучала нотка грусти. – Все нормально…

– Вот уж нет, – сказала Анастасия, не глядя на него. – Только не сердись… Я размышляю, и мне тяжело.

– Странное совпадение, – сказал Капитан уже веселее. – Я тоже размышляю, и не над самыми простыми вещами. Не подумать ли нам вместе и вслух?

– Подождем, – сказала Анастасия. – Только не сердись, ладно? Подождем… И отъехала. Словно камень с души свалился, и увесистый.

Она погнала Росинанта легким галопом, волосы развевались из под шлема, увенчанного золотым серпом–и–молотом.

Где те времена, когда жизнь казалась ей не лишенной тягостных загадок, но довольно простой, без крупных неожиданностей? Где времена, когда она и подумать не могла, что потрясение основ – столь мучительная штука? Анастасия, светлая княжна отрогов Улу–Хема из рода Вторых Секретарей, отважный рыцарь, пустившийся в поход за Знаниями – ах, каким легким и прекрасным виделся поначалу тот поход…

Она остановила коня – вокруг были возделанные поля! Пшеница стояла золотой упругой стеной, чуть колыхавшейся под ветерком. Анастасия спрыгнула с седла, сорвала колос, размяла в ладонях, попробовала зерна. Самая настоящая пшеница и на вид, и на вкус.

Подъехали Капитан с Ольгой. Анастасия молча обвела рукой, показывая на золотящиеся до горизонта поля.

– Ну, по крайней мере, не Канал, – сказал Капитан. Все прекрасно понимали, что означают эти золотые колосья. Необозримые пшеничные поля – это государство. Вот только чье, и как здесь относятся к путникам?

Оставалось ехать вперед, что они и сделали. Скоро обнаружили торную дорогу и двинулись по ней. И прошло не так уж много времени, прежде чем Капитан, случайно оглянувшись, вскрикнул:

– Черт!

Анастасия ничего не спросила. Все и так было ясно. Далеко позади, поблизости от дороги, по которой они проехали с час назад, поднималась тоненькая струйка дыма. Прервалась. Вновь потянулась к небу. Прервалась. Возникла снова. Рядом с ней выросла еще одна.

– Поздравляю, – сказал Капитан. – Мы в мешке. Может быть, они уже знают – те, впереди – сколько нас тут есть.

– Приятная весть, – сказала Анастасия. – Что ж, деваться некуда…

– Давно что–то мы ни с кем не дрались, – .добавила Ольга не без азарта.

– Нашла о чем горевать! – фыркнул Капитан. – Ну вот, едут! Проверка документов и багажа!

Над дорогой стояла туча пыли – навстречу скакал конный отряд и немаленький – человек двадцать. Анастасия положила руку на рукоять меча.

Они стояли в ряд посреди дороги и молча ждали. Клубилась пыль, вот уже можно различить красные щиты, разноцветные плащи…

Всадники осаживали разогнавшихся коней. Все они были мужчинами, голубоглазыми и русобородыми, но во всем остальном чрезвычайно походили на Анастасию – кольчуги, остроконечные шлемы (только без символов на шишаках), мечи, копья. Разве что щиты иной формы, овальные и заостренные внизу, без гербов, да у некоторых воинов – булавы, в Империи почти не употреблявшиеся. Анастасия не знала, радоваться такому сходству или оно сулит новые хлопоты, а потому на всякий случай вытянула меч из ножен – чуть–чуть, на ладонь.

Они разглядывали друг друга любопытно и настороженно, потом Анастасия тронула коня вперед, так, чтобы оказаться на корпус впереди спутников, и сказала:

– Я – Анастасия, княжна отрогов Улу–Хем, рыцарь из рода Вторых Секретарей. А кто вы?

Точно так же, как она, на корпус вперед выдвинулся всадник в алом плаще, с золотой цепью на шее и посеребренной булавой на руке и ответил:

– Я – воевода Бобрец, порубежной стражи. С чем идете? Почему единственный мужик – в столь паскудном облике, а девицы – в доспехах?

– Так уж у нас заведено, – сказала Анастасия не без вызова.

И он этот вызов понял, сказал дерзко–увещевающе:

– Такого быть не может, синеглазая. А если бы и было – стоило бы вас ремешком отходить по нежным сиденьям.

– А ты попробуй, – сказала Анастасия, вытаскивая меч до середины.

– Таська, не заводись, – тихо посоветовал Капитан. – Монастырь тут чужой, треба оглядеться.

Воевода Бобрец, играя плеткой с резной ручкой, разглядывал Анастасию с любопытством и насмешкой, и хвататься за меч не собирался. От него исходила спокойная уверенность, вполне понятная для человека с двум десятками всадников за спиной, стоявшего к тому же на своей земле.

– Ну? – сказала Анастасия, чувствуя себя все же не очень уверенно.

– Ты откуда такая прыткая? – спросил Бобрец с интересом.

– Оттуда, где все такие, – сказала Анастасия, гордо задирая подбородок.

– Положим, ты этой железкой владеешь хорошо, – сказал Бобрец. – Положим, кого–нибудь да поцарапаешь. А долго ли продержишься? К святому Перу мы тебя, конечно, не отправим, а вот ремешком как следует поучим, на коняжку долго не полезешь…

– Погранец, ты уж тоже не заводись, – сказал Капитан. – Давай–ка поговорим ладком. Девушки у нас молодые, горячие, привыкли за шпаги хвататься – не наигрались, лиха не хлебали… Ты это учитывай. Мужик ты, я вижу, серьезный и потому объясни мне: у вас честных проезжающих резать принято, или как?

– Режем мы, если уж приходится, лазутчиков да сволоту с Канала, – сказал Бобрец с достоинством. – А если ты честный проезжающий, вреда тебе не будет. Ты–то сам кто такой?

– Да как тебе сказать… В нынешнем положении – странник. Глядят нахмуренные хаты, и вот ни бедный, ни богатый к себе не пустят на ночлег… Бобрец вытаращил на него глаза:

– Откуда знаешь? – и сам продолжал торжественно, как читают молитву:

Не все ль равно – там человек иль тень от облака, куда–то проплывшая в туман густой, – ой, посошок мой суковатый, обвитый свежей берестой, родней ты мне и ближе брата…