Записки практикующего адвоката - Luide

И второй момент, вызвавший мое недоумение, это то, что ни невеста Саградда Торрсона, ни ее отец свидетелями по делу не проходили. Однако же при этом следователь зачем-то вызвал их к себе и выболтал суть дела! А разглашение следователем данных досудебного следствия является уголовно наказуемым деянием. Вряд ли следователь так уж сильно рисковал, но все же у него должен быть резон так поступить. Понятно, что следователь хотел бы навесить на гнома максимум эпизодов, но причем здесь его невеста? Загадка.

Тем же днем я встретилась со своим клиентом-гномом и провела ему полуторачасовой инструктаж о правилах поведения и линии защиты. Да и обсудить с клиентом странности дела не мешало.

Кроме того, я написала жалобу на действия следователя, которую должен был подписать мой подзащитный. В жалобе я подробно изложила обстоятельства разглашения следователем данных следствия и нарушение им презумпции невиновности. В разговоре следователь уверял гномку и ее отца в том, что обвиняемый преступник, почти рецидивист, а это не было подтверждено соответствующим приговором суда. Так что налицо нарушение прав обвиняемого. Жалоба у меня получилась вдохновенная, на пяти листах. Вручив клиенту жалобу, я велела ему немедленно отправить ее почтой на адрес районной прокуратуры.

Договорившись с гномом относительно сбора всех необходимых бумаг и обсудив все детали, я отправилась обедать — если, конечно, так можно было назвать стакан кефира. Скудно пообедав, я вновь вернулась к работе. Меня ждала пара исков, апелляционная жалоба и трое клиентов, желающих получить консультацию. В перерывах между приемом граждан я успела всласть поболтать с Альбиной, которая в этот день дежурила в консультации. Обсудив все свежие сплетни и проконсультировав клиентов, я отправилась домой, чтобы поужинать и продолжать работать. А что поделаешь? Ненормированный рабочий день у адвоката вполне привычное явление. Впрочем, я не жалуюсь. Работа есть и это уже замечательно.

Именно эта мысль и поддерживала меня следующие два дня. Мне приходилось большую часть суток проводить за работой.

И это притом, что на улице уже вовсю буйствовала весна. Лопающиеся почки на деревьях, первые пробивающиеся всходы… Жители Альвхейма высыпали на улицы после долгой зимы. Девушки уже сбросили тяжелые зимние одежды и начали демонстрировать соблазнительные ножки и прочие прелести своих фигур, отчего мужчины дурели и становились похожи на мартовских котов, ошалевших от гормонов.

Весна дурманила голову и звала за собой. А мне приходилось сидеть дома или в офисе, и носить исключительно приличные юбки до колен.

Зато у меня обнаружились первые результаты на ниве похудения. Уже в пятницу в те самые тесные джинсы я влезла без проблем, да и застегнула их с первой попытки. Правда, ремень по-прежнему сильно врезался в живот, так что почивать на лаврах было рано.

Удовлетворенная замерами фигуры, я с улыбкой собралась на работу, выпила свой кофе без сахара и отправилась в суд.

Возле кабинета судьи меня уже ожидал Саградд Торрсон, одетый самым безукоризненным образом. Его костюм, конечно, был без галстука (гномы их недолюбливают), однако он полностью соответствовал канонам одежды молодого законопослушного гнома. Ну и чудесно. Конечно, ни один судья не вынесет решение просто за красивые глаза, но приличная внешность может оказаться той самой последней каплей, которая склонит чашу весов на нашу сторону. Так что игнорировать этот момент я никому не советую.

Я также была одета весьма консервативно. Именно для таких случаев в моем шкафу висит парочка костюмов очень строгого стиля. Не прав тот, кто считает, что все деловые костюмы именно такие — черные, серые и синие, и к тому же невнятные и безликие. Костюм может подчеркивать профессионализм и одновременно делать женщину очень эффектной. Однако гнома лучше не нервировать броскими деталями и прочими излишествами. Пристойными у них считаются добротные одежды темных тонов, а яркость и изящество, столь ценимые их надменными родичами.[43]

Так что приходилось подстраиваться под взгляды судьи и стараться не нервировать его лишний раз, тем более, по столь ничтожному поводу.

Зато у гномов есть и свои плюсы. В частности, заседание не задержали ни на минуту. Ровно в одиннадцать тридцать мы зашли в зал.

Начало слушания любого дела похожи, как две капли воды.

Сначала выясняется, явились ли участники судебного разбирательства, устанавливается их личность. Затем судья объявляет состав суда, спрашивает, нет ли отводов, разъясняет права подсудимому. Потом прокурор зачитывает обвинительное заключение. Суд разъясняет подсудимому сущность предъявленного обвинения, и интересуется, признает ли подсудимый себя виновным и желает ли давать показания.

Данная процедура была соблюдена до малейших деталей, как это обычно и происходит, если судьей является гном.

Когда прокурор с чувством и вдохновением начал декламировать обвинительное заключение, я уже с трудом прятала зевоту. Не то, чтобы мне хотелось спать, но все эти формальности навевали скуку. К тому же в сыром и холодном зале заседаний находиться больше получаса чревато простудой, а мы уже провели в зале больше часа.

Наконец судья поинтересовался у подсудимого, признает ли он себя виновным.

Гном обреченно выдавил. — Да, признаю. Показания давать буду.

И нечего на меня так мученически смотреть! Во-первых, он же сам признавал вину на предварительном следствии. А во-вторых, спорить в данном случае с фактами бессмысленно. Обстоятельства дела полностью доказаны, и в данном случае оспаривать их может лишь маговизионный супер-адвокат, который, конечно же, поймает любого свидетеля на оговорке, лихо отведет ненужные вопросы своему подзащитному, и вообще покажет класс адвокатской работы. Угу, только вначале извольте показать мне в Уголовно-процессуальном кодексе статью, которая предусматривает отвод вопроса! Такие фокусы в Мидгарде остаются исключительной прерогативой гражданского судопроизводства, а в уголовных делах это невозможно в принципе.

Но это так, в порядке общего просвещения.

В это время судья уже спрашивал у прокурора, какой порядок исследования доказательств он предлагает. Прокурор, ничуть не колеблясь, выдал, что считает целесообразным не исследовать фактические обстоятельства дела, а рассмотреть дело по упрощенной процедуре, поскольку подсудимый признает свою вину.

Я, естественно, возражала. Упрощенная процедура — это когда изучение дела ограничивается допросом подсудимого и оглашением письменных материалов дела. Конечно, такой вариант существенно экономит время суду. Однако для подсудимого имеет смысл на это соглашаться лишь в том случае, если он абсолютно все признает и рассчитывает на лояльность судьи в обмен на свое послушание. В данном случае уповать на милосердие судьи было несколько необоснованно. А в случае согласия на упрощенную процедуру рассмотрения дела оспаривать приговор потом практически невозможно.