Год Дракона - Вадим Давыдов

– Ты ее сбил, что ли?

– Да, – кивнул Павел, поняв, что эта версия хороша хотя бы тем, что путает следы. – Я щас сам в милицию позвоню, вы это, давайте ее, скорей!

Он отвернулся, достал телефон, нашел в записной книжке номер одного из ментов, из тех, что работали с Корабельщиковым, набрал:

– Ну, давай, снимай трубу, бля, быстрей…

– Да.

– Степаныч. Это Павел. От Андреича.

– Чего такое?

– Приезжай срочно в Степянку, в больницу.

– В чем дело?!

– Приезжай, бля, быстро, не пизди дохуя!!! – заорал Жукович.

Мент был много старше Павла, и имел, кажется, погоны с двумя просветами, но Павлу на это было сейчас наплевать. На той стороне этот крик, кажется, поняли правильно:

– Не ори, еду уже, – мент отключился.

Павел кинулся в больницу:

– Ну?!

– Противошоковый сделали, сейчас осмотрим. Вроде видимых повреждений нет, нужно рентген…

– Давайте, делайте все, – Павел выгреб из кармана кошелек, достал оттуда две стотысячные купюры, кинул на стол. – Все делайте, чего надо, у меня еще деньги есть…

Врачиха, поколебавшись, сгребла бумажки:

– Иди, погуляй пока… В милицию-то позвонил?

– Позвонил. Приедут сейчас…

Он стоял на крыльце и курил сигарету за сигаретой. На дороге, подпрыгивая на выбоинах, заметались огни подъезжающей машины. БМВ мента остановилась у крыльца, он выскочил из машины, подлетел к Павлу:

– Жива?!

– Ты знаешь?!

– Знаю. Уже знаю… Жива, говорю?!

– Да…

– Сейчас. – Он достал телефон, быстро набрал Богушека. – Пан Гонта… Ваковский. Жива девочка, все как бы в порядке, в безопасности, я на месте, в цвет, подробности позже… – и, нажав кнопку отбоя, снова повернулся к Павлу. – Молодец, парень. Ты даже не знаешь, какой ты молодец…

Хлопнув Павла по спине, Ваковский нырнул в здание больницы.

Он вышел минут через десять, тоже достал сигареты, закурил, высмоктал первую в три затяжки, запалил вторую. И бросил, не докурив даже до половины. Павел смотрел на него, молчал. Ваковский, покосившись на него, снова достал телефон:

– Пан Гонта… Ваковский, – судя по тому, как быстро ответили на той стороне, звонка этого там ждали, как… – Короче, так. Лекарств тут нету ни хуя, бабки я рассовал, в отдельную палату положили, регистрировать не станут, но есть и нюансы, понимаешь, – если что, они и отвечать не будут… Щас скажу, чего надо… – Ваковский начал называть какие-то препараты, названия которых звучали для Павла, как китайские слова. – Вроде все… А уход… – он покосился на Павла, вздохнул. – Ну, что могем, пан Гонта… Тут же у нас, сам знаешь, что делается, ни хуя хорошего, да и обстановочка… Да. Понял. До связи.

– Я щас девчонке позвоню своей, – сказал Павел. – Притащу ее сюда, и сам буду на стреме… Там, продукты, фрукты, хуе-мое…

– Давай, – кивнул Ваковский. – Они приедут скоро… Завтра, наверняка. А может, и сегодня уже…

– Кто?

– Чехи.

– Да ну…

– Ты не нукай. Это, парень, такие люди, – Ваковский покачал головой. – Никогда своих не бросают. Никогда. Не то что…

– Че ж они Андреича-то… – Павел всхлипнул. – Где ж они…

– Они тоже не боги, Паша, – Ваковский достал из кармана фляжку, открутил пробку. – Помянем. Прости, Андреич, если что не так…

Он отхлебнул содержимого, чуть поморщился и протянул сосуд Жуковичу:

– Держи…

– Прощай, Андреич, – прошептал Павел. – Прощайте, Татьяна Викторовна… А барышню вытянем… Христом-Богом клянусь…

И он, сделав длинный глоток, вернул флягу Ваковскому.

– Уедешь?

– Нет. Я здесь буду. Ты езжай, Паша, бери свою девчонку и возвращайся. Пока чехи не появятся, я тут буду постоянно. Так что все в цвет.

Павел кивнул и побрел к машине.

ПРАГА, 18 МАЯ, «У ВТЕШЕЧКИ». ВЕЧЕР

Майзель сидел за столиком. И молча пил, как воду, сливовицу, на бутылке которой красовалась гордая этикетка «Сливовица 45%. Карел Втешечка – официальный поставщик Двора Его Величества». Пил, как всегда, не пьянея, ловя на себе украдкой бросаемые взгляды Карела, когда позвонила Елена.

– Я еду в Минск, – сказала она спокойно.

– Ты сошла с ума, – так же спокойно возразил Майзель.

– Я должна их спасти. Сонечку. И наших ребят… Вы не можете этого сделать. Значит, должна я.

– Что происходит, Елена?

– Я не знаю. Может, в него вселился дьявол…

– Елена, мне все равно, что там с Лукашенко…

– Нет. Это не просто так, Данек. Все было сделано правильно. Или почти все… Он должен был давно поднять кверху лапки и сдаться, но этого не случилось.

– Он просто кретин.

– Нет. Есть что-то еще, и поэтому я еду туда.

– Они мертвы, Елена.

– Нет. И Сонечка жива.

Майзель увидел, как Втешечка обходит посетителей, что-то шепчет им, кивая на него, и люди, поднимаясь и тоже кидая на него озабоченные, встревоженные взгляды, выходят из погребка. Ах, Карелку, друг мой, как же ты понимаешь меня, подумал Майзель с нежностью. И сказал:

– Но ребята мертвы. Мы их не видим. Не слышим. Они ни разу не позвонили, не подали никакого знака. Их телефоны молчат…

– Вы слишком надеетесь на свою технику. Они живы, Данек. Я знаю. Может быть, это даже не Лукашенко. Кто-то другой, кто вмешался в игру и хочет провести свою партию… Я не знаю. Я знаю только, что они живы. И Сонечка…

– Елена, это несерьезно. Если это так, мы сами их найдем и вытащим. Как вытаскивали всех остальных. Всегда.

– А сейчас не выходит. Не спорь. И не смей останавливать меня. Я знаю, ты готов меня не послушать. Но я клянусь, – если ты сейчас не отпустишь меня, я сделаю так, что ты больше никогда меня не увидишь. Клянусь, никогда.

– А если отпущу?

– Не торгуйся. Тебе не идет.

– Все-таки третья попытка,?он усмехнулся. – А ведь обещала…

– Это другое. Ты знаешь. Я люблю тебя, Данек.

– Елена!!!

– Теперь твоя очередь.

– Елена!!!

– Пока, дорогой. И помни, что я…

– Что ты делаешь, глупая!!! – услышала Елена истошный крик Втешечки. – Что ты творишь, ты же до самой души добралась, ты же поломаешь его!!!

– Сколько я еще должна слушать о твоих чувствах от других людей? – зло сказала Елена, но голос ее сорвался. – Ладно. Возможно, сейчас не время… Андрей, Татьяна… Я понимаю. Поговорим, когда я вернусь.

– Если с тобой…

– Я буду на связи. В скафандре. Обещаю.

– Скафандр… Чудесами надо уметь пользоваться…

– Это все, Данек. Не звони, я позвоню сама. Ты и так будешь видеть мой маячок. До встречи…

Она отключилась, – как выпала, и тут же включился Богушек:

– Задержать?!

– Нет.

– Дракон…

– Нет, я сказал!!!

Он поднял глаза на Карела, стоявшего перед ним, и Втешечка в ужасе отшатнулся: слезы, полные глаза слез…

– Делай, что можешь, и да случится, что должно. Она знает это, Гонта. Пусть едет. Просто не спускай с нее глаз…

МИНСК, 18 МАЯ. ВЕЧЕР

Павел сел в «шестерку», достал телефон и набрал номер Олеси. Девушка уже спала, – он услышал по голосу:

– Алло? Паша…

– Ну. Ты это… Вставай, в общем. Собирайся. Я заеду за тобой сейчас.

– Что? Что случилось?

– Я приеду, расскажу. Не по телефону, поняла? Со мной все пучком.

– Ты что, в аварию…

– Не я. Я в норме, говорю же. Некогда, Олеська, давай…

– Да. Да, Пашенька, хорошо…

Когда он подъехал, она уже ждала его на крыльце общежития, ежась от холода и кутаясь в курточку. Он мигнул фарами, Олеся подбежала, открыла дверцу, забралась на сиденье. Увидев его лицо, побледнела:

– Что, Пашенька?!

– Андреича. С Татьяной. Убили.

– А-а-а… – Олеся обмякла, Павлу даже показалось, что она или упала в обморок, или сейчас упадет. Но нет, справилась… – Ох… Как… Пашенька, как же это?!

– Это Лукадрищев, сука рваная…

– Паша…

– Что, бля, Паша?! – прошипел Жукович. – Ты ж не знаешь ничего… Ладно. Короче, барышня в больничке, надо за ней ходить, пока чехи не приедут, не заберут ее…

– Какие… какие чехи?!

– Андреич на чехов работал. Ну, не на чехов, но с чехами. Еще до этой всей заварухи… Короче, не суть. Надо за барышней, в общем… Сможешь?

– А ты?

– Ну, и я, понятно, подай-принеси-купи-съезди. Ну, я ж за барышней не могу, понимаешь, мужик же я…

– Поехали, – Олеся пристегнулась, посмотрела на него. – Поехали, расскажешь по дороге. Только все-все расскажи мне, Пашенька, чтобы я все-все знала…

ПРАГА, 18 МАЯ. ВЕЧЕР

Он вышел от Карела, втянул в себя ночной воздух со свистом. Постоял немного, глядя вдоль улицы, освещенной ярко-желтыми фонарями – настоящими, старинными, сколько сил и средств они положили, чтобы ничего не нарушить, не повредить в этом чудесном городе, столице их сказочного королевства… Только зачем теперь это все?! Если с Еленой…

Про Сонечку он не думал. Не мог поверить…

Майзель набрал номер Ботежа и, услышав его голос в динамике, сказал тускло:

– Вставай, Иржи. Хватит спать…

– Пан Данек…

– Собери мне всех своих, Иржи. Я хочу с вами поговорить.

– Почему я? – прокашлявшись, все еще сиплым голосом спросил Ботеж.