ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство - Владимир Малявин

Среди мастеров своего времени Сун Шумин пользовался непререкаемым авторитетом. Он продолжал особую семейную традицию и преподавал высшие формы искусства тайцзицюань ряду известных мастеров, в том числе У Тунаню. В 1937 г. Сюй Чжэнь высказал сомнение в подлинности рукописи Сун Шумина, и это мнение было подхвачено Гу Люсином, указавшим на некоторые признаки позднего происхождения текста, как будто автор подделки не должен в первую очередь заботиться о формальном подобии текста его древним образцам. Сделать это в рамках китайской письменной традиции совсем нетрудно. В самое последнее время Сунь Ичжао подробно доказал необоснованность предположений о неаутентичности текстов Сун Шумина (См. Сунь Ичжао. Ян-ши тайцзи чжэньгун, с. 49-53).

Песнь о предаче тайны

Этот рифмованный куплет из четырех строк помещен в нескольких рукописных собраниях сочинений о тайцзицюань, в частности, в «списке из уезда Вань» и книге Сун Шумина – приближенном Юань Шикая, чьи зрелые годы приходятся на начало XX в. Сун Шумин передал своим ученикам «десять секретных песен» и одно историческое сочинение, в котором повествуется об особой линии тайцзицюань, восходящей к Сун Юаньцяо (XVI в.), а сам Сун Юаньцяо считал себя преемником знаменитого мастера даосского боевого искусства эпохи Тан Сюй Сю-аньпина, владевшего секретом «Прежденебесного тайцзицюань» (Сянь-тянь тайцзицюань) – возможно, древнейшей формы кулачного искусства Великого Предела. По преданию, Сун Юаньцяо получил эту песнь от некоего даосского старца по имени «Почтенный учитель Ли», которого в традиции семейства Сун отождествляли со знаменитым даосом танской эпохи Ли Даоцзы, полулегендарным основоположником тайцзицюань. Это авторство кажется многим китайским ученым сомнительным, но оно принималось авторитетным мастером У Тунанем, вообще говоря, взыскательно относившимся к древним текстам. Впрочем, древнего происхождения «Песни…» никто не отрицает. Нет сомнения, что этот краткий, но чрезвычайно емкий по смыслу текст следует причислить к наиболее ранним и основополагающим сочинениям о принципах тайцзицюань. Он, помимо прочего, хорошо иллюстрирует смычку методов духовного совершенствования в даосизме с практикой тайцзицюань. Составлена «Песнь…» в характерных для даосской литературы аллегорических выражениях. Первоначально «Песнь» не имела заголовка. Ян Чэнфу в своих публикациях классических текстов тайцзицюань назвал ее «Подлинный смысл тайцзицюань». Его ученики Юй Хуасин и Чэнь Яньлин составили к ней краткие построчные комментарии. Отдельно опубликованы комментарии еще одного ученика Ян Чэнфу – Сюн Янхэ, который предпослал песне такой заголовок: «Песнь о подлинном смысле (тайцзицюань»). В переводе «Песни…» и ее толкованиях переводчик опирался также на комментарии У Тунаня, Чжу Датуна, Ли Шижуна, Цзоу Кайшэна и Хуан Чжэньхуаня1.

Без формы, без образа;

Все тело пронизано пустотой.

Откликаешься всему в таковости;

На Западной горе звенит бронзовый колокол.

Тигриный рык, обезьяний крик;

Источник чист, покойна река.

Струится поток, раскинулось море:

Исчерпай природу, утверди жизнь.

Комментарии

1. Без формы, без образа;

1 См. Хуан Чжэньхуан. Шоу ми гэ чжун ды тайцзицюань ли // Чжунго дандай тайцзицюань цзин луньцзи, с. 264-277.

Комментарий Юй Хуасина: «Забыл свое тело».

Комментарий Чэнь Яньлиня: «Забыл, что имеешь себя».

Комментарий Сюн Янхэ: «Движения одухотворены и стремительны, как вспышка молнии или искры точильного камня. Забываешь, что имеешь себя, ци чисто, воля покойна: вот высший уровень движения».

Еще один ученик Ян Чэнфу, Чэнь Чжицзинь, описывал состояние духовного бодрствования, прибегая к образам из известной притчи о Чжуан-цзы и бабочке: «В сердце царит пустота пещеры, исчезли все мысли, подобно тому, как Чжуан-цзы, увидев во сне бабочку, уже не мог отличить человека от бабочки».

Данная строка указывает на изначальное-завершающее состояние бытия, которое соответствует отсутствию форм и образов в Беспредельном. Это состояние предшествует появлению сил Инь и Ян и всего мира вещей. Хуан Чжэньхуан остроумно отмечает, что Беспредельное соответствует «пределу самоотсутствия», в котором и появляется благодаря безначальному Превращению Великий Предел. Согласно пояснению У Тунаня, Великий Предел есть «сокрытая в Беспредельном абсолютная существенность». Но правильнее было бы говорить именно о внутреннем пределе Беспредельного, каковой есть хаотически-бесформенный Великий Предел. Беспредельное и Великий Предел суть две формы хаоса: хаос первозданный и хаос эстетически свободной жизни – плода человеческого самопознания. Это альфа и омега культурной практики, предел «утонченности» действия, где движение и покой уже неразличимы. В категориях даосской традиции речь идет о возвратном движении от бытия «посленебесного» к бытию «прежденебесному».

2. Все тело пронизано пустотой.

Комментарии Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня совпадают: «Внешнее и внутреннее как одно».

Этой фразе соответствуют многочисленные свидетельства старых мастеров тайцзицюань, говорящих о том, что, занимаясь тайцзицюань, двигаешься, «как будто плывешь в воде», и все делается «само по себе», совершенно без усилия.

Понятие «пустоты» указывает на соответствующее Беспредельному – Великому Пределу внутреннее состояние. Принцип тайцзицюань гласит: «тело пусто, сердце пусто, внутри пусто, вовне пусто». Пустота в данном случае есть момент универсального самоотсутствия согласно известной заповеди: «рука – не рука, в каждом месте – рука». Цзоу Кайшэн употребляет глагол «пронизывать» и в более конкретном смысле: «ци опущено в Киноварное поле и пронизывает Три заставы (три важнейших уровня на позвоночном столбе). Понятно, что опустошенное сознание, повсюду отсутствуя, способно объять, вместить в себя целый мир. Пустота – высший плод духовного совершенствования.

3. Откликаешься всему в таковости;

Комментарий Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня воспроизводит древнюю формулу: «следуешь тому, что велит сердце».

В параллельной версии данной строки говорится: «Забываешь других в таковости».

Такое состояние соответствует, говоря словами Ян Чэнфу, «обретению в подлинной воле царства подлинной пустоты и подлинной небы-тийности».

Фраза «откликаешься всему в таковости» – одна из ключевых в традиции тайцзицюань. Она предлагает способность «оставить себя, следовать другому», пребывание же в «таковости» – одновременно единой для всех и единичной – предоставляет свободу духовным превращениям. Таковость – название предельной реальности в даосизме; ей следует, и не может не следовать, сам Великий Путь. В таковости уже оставлены все понятия и различия. Отсюда наличие второго варианта: «забываешь других в таковости».

4. На Западной горе звенит бронзовый колокол.

Комментарий Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня: «Море безбрежно, небо просторно».

Комментарий Сюн Янхэ: «Непоколебим, словно Западная гора, в каждом месте есть укорененность. В пустоте сила-цзинг возводится к верху – это как если бы на горном утесе был подвешен колокол, и звук его заполняет весь мировой простор».

В китайской медицине запад соответствует легким, «гора» – груди. Бронзовый колокол – музыкальный инструмент, в котором звучание издает пустота внутри него. (Заметим, что в китайском учении о пяти фазах мирового круговорота Западу соответствует металл.) По мнению Ли Шижуна, речь идет о пустотности одухотворенной энергии в груди. Согласно другому толкованию, Запад – это аллегорическое обозначение жизненной точки цзуцяо на переносице, она же область верхнего Киноварного поля, а Гора относится к области спины и ее жизненным точкам. Образ висящего колокола имеет отношение, по всей видимости, к прямой стойке головы, поддерживаемой изнутри силой-цзинг. В упоминании о бронзовом колоколе на Западной горе вкупе с «соответствием таковости вещей» видится также аллюзия на древнее изречение: «Когда волшебный колокол звучит на Западе, Восточная гора рушится». Фигурирующий в комментариях образ необозримого простора океана и неба символизирует высшее единство бытия в Великом Пределе.

5. Тигриный рык, обезьяний крик;

Комментарии Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня: «Закаляй сокровенное (иньское) семя».

Тигриный рык и обезьяний крик в даосской литературе являются аллегорией предельной силы и чистоты звука. Это образ «эха в ущелье», указывающий на природу реальности как чего-то пребывающего «между присутствием и отсутствием». Тигр – прообраз «чистого Ян» и духовной силы, а обезьяна соотносится с сердцем (умом), ассоциирующимся также с драконом. Вместе они выражают идею взаимодействия Огня и Воды, из которого рождается даосский эликсир вечной жизни. Кроме того, «рык» и «крик» имеют отношение к обращению ци в организме. В самой традиции тайцзицюань «тигриный рык и обезьяний крик» – специфические звуки, которыми сопровождались вдохи и выдохи, и этих звуков насчитывалось до восьми разновидностей.