Трон из костей дракона - Тэд Уильямс

Тролль раздраженно фыркнул.

— Если бы ты подождал там еще немного, ты бы убедился сам. Я имею уверенность, что они уцелеют. Но риммеры шли на север, и мне сомнительно, что они повернули обратно. Эти огни бывали дальше к югу, как будто…

— Как будто те шли из Эркинланда! — закончил Саймон.

— Да, — слегка раздраженно проговорил Бинабик. — Но они могли быть торговцами или еще путешественниками… — Он огляделся. — Куда теперь бегает Кантака?

Саймон поморщился. Увертки для грудных младенцев!

— Прекрасно. Но что бы это ни было, это ведь ты вчера настаивал на скорости. Или мы подождем, а может еще пойдем навстречу, чтобы поскорее встретиться с этими купцами или… землекопами? — Шутка вышла довольно кислой, а последнее слово и вовсе неприятным на вкус.

— Можно и не болтать чепухи, — недовольно проворчал Бинабик. — Боганики-буккены не разжигают костров. У них имеются другие вещи, которые светятся. А мы — нет, мы не будем ожидать этих разжигающих костры. Мы теперь идем назад, в лес, как я уже говаривал тебе. — Он указал на склон горы за его спиной. — На том краю горы мы уже будем иметь возможность видеть деревья.

Вдруг затрещали кусты, и тролль и мальчик подскочили от неожиданности. Это была всего-навсего Кантака, спускавшаяся с горы странными зигзагами, не отрывая носа от земли. Дойдя до них, она ткнулась носом в руку Бинабика и стояла так, пока он ее не погладил.

— Кантака веселая, хммм? — тролль улыбнулся, обнажив желтые зубы. — Ну, раз мы имеем сегодня днем такую удачу, что облака густые, и дым не очень видный, то, я думаю, мы можем разрешать себе немного настоящей еды. Это благоприятно?

Саймон попытался придать лицу серьезное, озабоченное выражение.

— Я мог бы что-нибудь съесть, если ты так настаиваешь, — произнес он. — Если ты действительно считаешь, что это так важно…

Бинабик в изумлении уставился на него, решив, что Саймон действительно не хочет завтракать, и юноша почувствовал, что смех вот-вот вырвется из него.

Почему я такой дурачок? — подумал он. Мы в страшной опасности, и дальше будет ничуть не лучше.

Не в силах больше выносить выражения лица Бинабика, он расхохотался.

Что ж, ответил он себе, не может же человек тревожиться непрерывно.

Саймон удовлетворенно вздохнул и позволил Кантаке слизнуть с его пальцев остатки беличьего жира. При этом он почти умилился тому, как осторожен может быть волк, несмотря на огромные челюсти и беспощадные зубы.

Догоравший костерок был совсем маленьким, потому что тролль не хотел лишний раз рисковать. Тонкая струйка дыма медленно извивалась вдоль склона горы.

Бинабик, получив разрешение Саймона, углубился в чтение манускрипта Моргенса.

— Я питаю надежду, — сказал тролль, не отрываясь от рукописи, — что ты понимаешь не попробовать того же со всеми остальными волками, кроме моего друга Кантаки.

— Конечно, нет. Это просто удивительно, какая она ручная.

— Не ручная, — подчеркнул Бинабик. — Она имеет узы чести со мной, и это прикасается к моим друзьям.

— Чести? — лениво спросил Саймон.

— Имею уверенность, что ты хорошо знаешь такое слово. Честь. Ты думаешь, такое странно между троллем и волком? — Бинабик взглянул на него и вернулся к манускрипту.

— О, я не очень-то много думаю в эти дни, — легкомысленно ответил Саймон и почесал пушистый подбородок Кантаки. — Я просто хочу вовремя пригнуться и добраться до Наглимунда.

— Ты грубо уклоняешься, — пробормотал Бинабик, но не стал настаивать.

Некоторое время ничто, кроме шуршания пергамента, не нарушало тишину.

— Вот, — сказал наконец тролль. — Теперь имей терпение для слушания. Ах, Дочь Гор, читаю такие слова и еще больше сожалею бедного доктора Моргенса. Ты знаешь про Нирулаг, Саймон?

— Конечно. Где король Джон разбил наббанайцев! У нас в замке были даже ворота, все покрытые резьбой. Там была вырезана вся эта битва.

— Ты имеешь справедливость. Так вот, тут доктор Моргенс пишет про эту битву и как король Джон первый раз имел встречу со знаменитым сиром Камарисом. Можно я буду читать тебе?

Саймон почувствовал мгновенный укол ревности. Доктор вовсе не предназначил свой труд одному только Саймону, напомнил он себе.

…Итак, после того, как решение Адривиса — одни называли его храбрым, другие — самонадеянным — встретить неразумного северного короля на плоской равнине луговых тритингов, перед озером Мирм, обернулось бедствием, он стянул большую часть своих войск в Онестрийский проход, узкий перешеек, между горными озерами Эдна и Клоду…

— Моргенс говаривал тут, — объяснил тролль, — что Адривис, который был император Наббана, не веровал, что Престер Джон может найти большие силы так далеко от Эркинланда. Но пирруинские островитяне, которые всегда не любили наббанаи, они заключили тайный договор с Джоном и оказали ему помощь в доставлении войск. Король Джон у луговых тритингов сумел разделять на ленточки войско Адривиса, о чем наббанайцы, а они были гордые, даже мыслить не могли. Имеешь понимание?

— Думаю, да. — Саймон вовсе не был в этом уверен, но он слышал достаточно баллад о Нирулаге, чтобы узнавать хотя бы имена. — Почитай еще.

— С непременностью. Но один раз я хочу искать место, которое тебе будет очень интересное.

…И вот, когда солнце в последний раз для восьми тысяч мертвых и умирающих скрылось за горой Онестрис, юный Камарис, чей отец Бенидривис са-Винитта принял императорский жезл от своего умирающего брата Адривиса всего час назад, собрал отряд в пятьсот лошадей и повел его на врага в поисках отмщения…

— Бинабик! — прервал Саймон.

— Да?

— Кто, что и у кого взял?

Бинабик засмеялся.

— Принимай мои извинения. Эта такая сеть, в которой слишком много имен, и ее не очень легко сразу вытаскивать, да? Адривис был последний император Наббана, и его империя уже тогда бывала не очень больше, чем нынешнее Наббанайское герцогство. Он имел ссору с Престером Джоном, потому что Джон имел желание объединять Светлый Ард и Адривис понимал, что там будут очень большие конфликтные ситуации. Ну и я не буду измучивать тебя всеми их сражениями, но это была его последняя битва, как тебе известно. Адривис, император, был умерщвлен стрелой, и его брат Бенидривис стал новый император. Это было недолго, когда он тоже скончался вместе со своими заместителями. Камарис был его сын, очень юный сын, не больше пятнадцати, и вот в этот день он стал последним принцем Наббана, так иногда говаривают в песнях. Имеешь понимание?

— Теперь имею. Эти все «аризисы» и «ивизисы» меня сперва запутали.