Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ - Алан Фостер

Этиоль Эхомба был слишком сосредоточен на собственных мыслях, слишком простодушен, чтобы его ошеломило или испугало услышанное.

— Почему вы никому не даете перейти через болото?

— Потому что мы злимся. Не безумны, как утверждают другие люди, которые приходят и сталкиваются с нами. Не сошли с ума. Мы поступаем так, потому что растерянны. — Конь вновь повел величественной головой, и опять зарябили извивы серебряных волн. — Каждый из нас оказался здесь плененным. Я не знаю, может быть, есть нечто в этом тяжелом влажном воздухе или в полутеплой воде… Знаю только, что, как бы быстро мы ни бежали, выбиваясь из сил, мы не можем освободиться от хватки этой сказочной топи. Она держит нас, поворачивая обратно каждого в отдельности и весь табун вместе, как только мы стараемся вырваться на свободу. Нам не грозит никакая опасность. — Конь бросил быстрый и отнюдь не испуганный взгляд на немигающего Алиту. — Здесь есть хищники, но мы держимся вместе, и ни один зверь, как бы голоден он ни был, не рискнет напасть на такой большой табун. Здесь изобилие корма, разнообразного и питательного. — Он чуть улыбнулся тем единственным движением морды, которое благодаря выразительным губам у лошадей получается даже лучше, чем у людей. — И, разумеется, тут избыток воды. Однако покинуть болото мы не в состоянии. Кони прошлого, настоящего и будущего — все мы находимся в западне. В общей растерянности и злости мы давным-давно поклялись, что поскольку сами не в силах вырваться из этого места, то и никто не пройдет через него. Таким образом мы выражаем свое единство, свою стадность. Свою лошадиность. Вам тоже придется повернуть и идти назад.

— Будьте благоразумны. — Почувствовав себя несколько безопаснее, несколько смелее, Симна вошел в воду и встал около друга. — Мы не желаем вам зла и не виноваты в том, что с вами случилось.

— Я не против благоразумия, — честно признался Аргентус, — но прежде чем быть благоразумным, я должен быть лошадью. Солидарность — сущность табуна.

— Вы все в то или иное время проходили этим путем, и все попали в ловушку. — Эхомба подпер подбородок свободной рукой. Симна смотрел на пастуха, и ему казалось, будто он слышит, как тот думает. — Должно быть, очень утомительно бежать по воде. Возможно, будь у вас под ногами более твердая поверхность, вы скакали бы быстрее и легче. — Эхомба встретился глазами с Аргентусом. — Вероятно, вы даже сумели бы найти способ, чтобы убежать отсюда.

— Беспочвенные гипотезы являются источником разочарований, — скорбно пробормотал еще не существующий конь.

— Согласен, однако без гипотез не бывает следствий.

Симна воспрянул духом, увидев, как Эхомба молча скинул с плеч свою невзрачную котомку.

— Ну-ка скажи мне, не-чародей, какое диво ты намерен извлечь из этого рваного мешка? Перекинешь через болото радужный мост? Клубок бечевки, которая превратится в дорожку? — Он с нетерпением глядел на друга. Алита, симулируя безразличие, не удержался и тоже посмотрел, что собирается делать скромный пастух.

— Я ничего такого не умею. — Копаясь в мешке, Эхомба кинул неодобрительный взгляд на своего преисполненного надежд товарища. — Ты ожидаешь слишком многого от простых деревенских жителей.

— Даже если и так, — отозвался Симна, не отрывая глаз от котомки, — то лишь потому, что уже знаю, на что способны простые деревенские жители.

— Тогда ты, возможно, будешь разочарован. — Пастух наконец вытащил руку из недр мешка. — У меня есть только это. — Он держал маленькую желто-коричневую пятиногую морскую звезду величиной не более нескольких дюймов.

Симна неуверенно насупился.

— Похоже на морскую звезду.

— Так оно и есть. Память о побережье моей родины. Камушки, которые ношу в кармане, я собирал сам, но перед уходом посмотрел не все, что положили мне в мешок друзья и родные. На это я наткнулся много дней назад.

— Точно, морская звезда, самая заурядная. — Наклонившись, Симна принюхался. — Пахнет прибоем и морем. — Он был весьма разочарован. — Какая от нее польза? Разве только напоминать тебе об океане? Или ты намерен сунуть ее под нос этому жеребцу в надежде, что он влюбится в соленую воду и, освободившись от загадочных оков, которые его тут держат, поведет весь табун к побережью ближайшего моря?

— Что за дикое предположение! — Эхомба пристально рассматривал маленькое тонконогое иглокожее, чьи раскинутые конечности даже не закрывали его ладони. — Ничего подобного произойти не может. Ты меня удивляешь, Симна. Мне казалось, что ты человек рациональный, не склонный к нелепым фантазиям.

— Это у меня нелепые фантазии?! — Симна, глубоко уязвленный, ткнул обвиняющим перстом в невзрачного обитателя песчаного дна. — И что же ты предлагаешь: скормить его завтрашней лошади, чтобы она оказалась на море?

— Теперь ты говоришь уже настоящий вздор, — пожурил его Эхомба. С этими словами он повернулся налево, отвел руку назад и как можно дальше швырнул крохотное пятиконечное беспозвоночное.

Озадаченный Симна следил, как летит морская звезда, вращаясь вокруг центрального узла своего твердого высушенного тела. Алита тоже проводил ее взглядом, а Аргентус наблюдал за полетом с видом отрешенного превосходства. Морская звезда описала дугу и упала в стоячую воду с легким всплеском. И сразу скрылась из виду.

Симна смотрел во все глаза. Алита тоже. Аргентус отвел взгляд. Но тут же обернулся.

Что-то произошло с болотом в том месте, где исчезла звезда. Поверхность воды замутилась и будто закипела. При отсутствии геотермальной активности болотная вода пузырилась и пенилась. Шквал радостного ржания пронесся в воздухе, словно оркестр духовых инструментов принялся исполнять аллегро какого-то безумного композитора. Симна отступил к ближайшему дереву.

— Осторожно, братец. Если они запаникуют…

Но этого не случилось. Более пронзительное, резкое ржание взлетело над смешанным хором. Признавая за Аргентусом превосходство, табун повернулся к нему в ожидании приказа. Конь рысью пробежал вперед и назад между рядами лошадей и берегом, успокаивая самых нервных. Огромный табун остался стоять на месте, прислушиваясь и внимательно наблюдая за происходящим.

В том месте, куда упала морская звезда, бурлящая вода сначала помутнела, а затем сделалась темной от ила. Кипение на поверхности стало распространяться во все стороны, но не концентрическими кругами, как можно было бы ожидать, а по совершенно прямым линиям. Их было пять, расходящихся из пузырящегося центра, и каждая соответствовала ноге уже невидимой морской звезды. Полоски всплывающего ила, отдаляясь от своего истока, постепенно расширялись, пока каждая не достигала сначала пяти, потом десяти и, наконец, двадцати футов в ширину. Одна из дорожек пролегла прямо мимо острова, между табуном и песчаным берегом.