Избранное - Гор Видал

Ее врач предупреждал, что нельзя пить текилу по утрам, и умолял Арлен употреблять во время завтрака хорошее, легкое, приятное виноградное вино из долины Напа. Он сам владел там долей виноградника. Врач предлагал лично поставлять Арлен свою продукцию. Но Арлен решительно отказалась. «От вина меня пучит», — сказала она.

— О, бог — это все на свете. — Арлен обернулась и обвела взглядом «все на свете». В данном случае им были окружавший бассейн экран красного дерева, который Арлен выкрасила в желтый цвет, клочок затянутого смогом бурого неба, пыльные кусты гибискуса и мертвая птица, которую садовник-японец забыл вынуть из клумбы с кактусами.

— Или ничего.

— Вопрос философский. — Арлен нравилось напоминать мне, что она получила хорошее образование на Среднем Западе. Но в то же время она первая признавалась, что забыла все, чему ее учили, из-за миллионов слов, которые ей приходилось заучивать как актрисе, певице и участнице телерекламы. Она всегда говорила, что в детстве хотела быть ветеринаром. Но вмешался шоу-бизнес, мозолистые лапы которого сомкнулись на ее прелестной шейке. В конце сороковых — начале пятидесятых она действительно едва не стала кинозвездой. А сейчас, в вечно среднем возрасте, она была самой высокооплачиваемой звездой телевизионных клипов после Барбары Уолтерс. Настоящей знаменитостью. — Но это неважно. На твоих фотографиях он выглядит симпатичным.

— С чего ты взяла? — спросила я. — У нас нет ничего, кроме кучи неразборчивых фотокопий, переданных по факсу. — Я открыла досье Калки. Там не было ни одного приличного снимка. Просто какой-то тип с длинными волосами и бородой, похожий на кого угодно.

— У меня такое предчувствие. А предчувствия меня до сих пор не обманывали. — Арлен одарила меня профессиональной улыбкой, и мне вдруг показалось, что я тоже участвую в клипе. Появилось чувство нереальности, двойного существования, ощущения того, что ты живешь с человеком, лицо которого всю жизнь видишь на экране телевизора. Он продает пылесосы, что-то делает, болтает… Личное и общественное, внутреннее и внешнее смешалось и превратилось в туманное пятно.

— Почему бы тебе не полететь со мной? — Я слегка ущипнула ее за ляжку. В прошлом феврале эта ляжка благодаря пластической хирургии была достаточно упругой. Арлен уже много лет никуда не летала. По ее словам, она согласилась бы иметь дело с силой земного тяготения только в том случае, если бы это не грозило опасностью разбиться насмерть.

— Ты же знаешь, что я не могу. Очень мило, что ты меня приглашаешь. Но весь следующий месяц мне предстоят съемки. А потом еще это «Гонг-шоу»… В общем, март у меня забит под завязку. Сколько времени тебя не будет?

— Не знаю. Едва ли дольше пары недель. Морган ужасно торопится. Он хочет рассказать о нем раньше, чем это сделает Си-би-эс.

— Но что рассказать? Этот малыш утверждает, что он бог. О боже, да между Лос-Анджелесом и Кармелом можно найти две тысячи жуликов, которые говорят то же самое!

— Да, но почему это делает именно он? И откуда у него деньги? А самое главное, почему я? Почему он хочет разговаривать только со мной?

— «Ты восхитительна, моя и просто ангел!» — промурлыкала Арлен строчку из лирической песенки, которую она когда-то пела с джаз-оркестром Томми Дорси.

Арлен успела дойти до середины второго куплета, когда зазвонил телефон, стоявший на бортике бассейна. Это был Эрл-младший.

— Ну вот, — тоном прокурора сказал он, — у Ленор таки обнаружили рак. Ей удалили…

Эрл-младший принялся долго и подробно описывать зловещие подробности того, что делали с Ленор в больнице «Синайский кедр». Я изо всех сил пыталась его не слышать. Позже Арлен рассказала, что я держала в одной руке трубку, а второй судорожно мяла собственную грудь, пытаясь найти уплотнения.

Но я действительно помню то, о чем инстинктивно думала в тот момент: о народонаселении, погоде, о множестве клеток человеческого тела… Дела шли так, что все грозило неминуемой катастрофой. Арлен уже шесть лет болела лейкемией. Сейчас у нее была ремиссия. Мы никогда не говорили об этом. Но это ничего не меняло. Я была на мели, потому что из-за сокращения вооружений и депрессии отпала нужда в летчиках-испытателях. А еще…

Положив трубку, я внезапно обрадовалась, что улетаю в Индию, а потом в Непал, чтобы встретиться с американцем, который объявил себя Калки, пришедшим покончить с миром, потому что «хуже некуда». Эти последние слова я произнесла вслух.

— Ты о чем, Тедди? — «Морщинник» не помешал Арлен нахмуриться.

— О жизни.

— О, только-то? Тебе нужен мужчина. И мне тоже.

— Это последняя вещь на свете, которая мне нужна.

— А мне — первая. И вторая, и третья. — Арлен хихикнула, сняла с себя лифчик и спустила трусики. На ее бог весть какого возраста, но все еще упругом теле не было ни одного шрама.

Сладострастно вздохнув, Арлен раздвинула ноги, словно соблазняя солнце изнасиловать ее. А потом сладко уснула на виду у прислуги-мексиканки, готовившей салат из овощей и орехов, который мы всегда ели во время ленча. Служанка смотрела на нас в окно кухни, и ее смуглое ацтекское лицо хранило полное бесстрастие. Впрочем, она привыкла к наготе Арлен. Ей нравилось показываться людям без одежды. Более того, Арлен нравилось показывать другим, как она занимается любовью, потому что «если смотреть правде в глаза, секс — одна из немногих вещей, которые у меня хорошо получаются. Во всяком случае, тут труднее промахнуться, чем при игре в гольф».

Арлен не представляла себе жизни без зрителей и камеры. Привлекала ли меня ее сексуальность? Да. Так же, как многих других.

— Замахивались тысячи, — порочно улыбаясь, частенько говорила она, — и никто ни разу не промазал!

2

1

Морган Дэвис довез меня до аэропорта на собственном лимузине с шофером.

— Это предусмотрено моим контрактом, — гордо сказал он. Дэвис всегда состязался с Клеем Фелкером. Я никогда не знала почему.

Но Морган был щедр ко мне. А меня продолжали одолевать сомнения. Точнее, я была совершенно ошарашена.

— Я все еще понятия не имею, с какой стороны подойти к этому Калки. — Когда сомневаешься, можешь говорить честно. Тебе все равно не поверят.

— Я думал, ты навестила этот шалман на бульваре Санта-Моники.

— Ашрам. Да. Я провела там целый день. Там все верят, что он земной бог. Но я по-прежнему не знаю почему.

— А как насчет наркотиков?

— Не видела. И даже не чуяла.

Это посещение окончательно сбило меня с толку. Ученики Калки (им нравилось называть себя «мандали»; единственное число — «мандала») были абсолютно убеждены, что конец света