Укрощение огня - Джон Ринго

– Почему – два? – снова пристально посмотрел на него Эдмунд.

– Да так, – пожал плечами Герцер. – Снаб… Снабжение.

– Ты уже знаешь кое-какие термины.

– Не много… я понятия не имею, сколько килограммов стали понадобится, чтобы снарядить легион, состоящий из шести тысяч человек…

– Тонны стали, продолжай.

– Потом палатки, продовольствие. Раньше палатки делали из кожи. У нас нет столько коров!

– И людей столько не наберется. И продовольствия.

– Консервы, – вдруг оживился Герцер. – То есть можно использовать… соль. Так было и в истории… С легионерами расплачивались…

– Ну, расплачиваться совсем не обязательно, но главная мысль хорошая. Надо учиться запасать еду впрок. Даже с этой охотой – лучше было бы, конечно, подождать до осени, но пища нам нужна сейчас. А еще помнишь, я сказал насчет остова армии. Знаешь, что я имел в виду?

– Ядро будущих вооруженных сил?

– Мы находимся на стадии инструментов, должны делать инструменты. Отряды обороны Вороньей Мельницы будут инструментами, с помощью которых будут делать другие инструменты. Понимаешь?

– Ой-ой-ой! – Герцер взглянул на молот. – Хотите, чтобы мы стали как этот молот?

– Молот всегда тяжелее и прочнее чем то, по чему он стучит. – Эдмунду понравилось это сравнение. – Как думаешь, ты достаточно крепок?

– Не знаю, – честно признался Герцер. – Надеюсь, что стану таковым. А вы будете молотом, кующим другие молоты?

– Нет, – сказал Эдмунд. – У меня есть на примете более подходящий человек. Скоро узнаешь, и даю тебе гарантию, будешь еще все проклинать.

– Ладно, то, что нас не убивает, только закаляет, так, по-моему? Хотел бы я, чтобы у нас было огнестрельное оружие. Пусть тогда разбойники попробовали бы напасть на нас.

– Регламент ограничения скорости расширения воздуха, – ответил Эдмунд. – Оружие не будет работать.

– Не понимаю, – покачал головой молодой человек. – То есть почему мы не пользуемся взрывчаткой и при чем здесь этот самый регламент?

– Хочешь честный ответ? – Тальбот положил кусок стали, а потом сам сел на наковальню. – Кажется, я переборщил, пусть горн немного остынет. Не волнуйся, меха можно оставить в покое. Итак, хочешь ответ?

– Да. Иначе я бы не задавал вопроса.

– Я знаю, что ты учился вместе с Рейчел, – нахмурился кузнец. – А она это знает. Почему же мне нужно объяснять это тебе?

– Если не хотите, не надо. – Герцер поднялся на ноги. Чувствовал он себя намного лучше. Ему действительно недоставало физической нагрузки. – Я специализировался по доиндустриальным технологиям. Нам давали много сведений по истории, но я никогда серьезно этим вопросом не интересовался.

– Ладно, только вкратце, если не поймешь, пеняй на себя. Понятно?

– Понятно, – усмехнулся Герцер.

– Первый момент – почему, – начал Тальбот. – Вскоре после войн Искусственного Интеллекта появился протокол использования взрывчатых веществ. Это ты знаешь?

– Немного. У нас был целый урок на эту тему, и я внимательно слушал.

– Значит, знаешь, что было пролито много крови. Дела шли из рук вон плохо, почти как сейчас. В первый год войны умерло двадцать пять процентов населения, кто-то погиб в сражениях, кто-то умер от голода или был стерт с лица земли, тогда было много таких программ.

– Да, – мрачно поддакнул Герцер.

Остатки Совета Севама не смогли точно оценить потери, но он сам видел тела по обочинам дороги. Скорее всего, сейчас погибло больше двадцати пяти процентов населения.

– В связи с этим начался расцвет пацифизма, но в то же время появились и крайние экстремисты. Одна группа таких экстремистов напала на члена Совета и убила его вместе с телохранителями. Это было нелегко. Ассасины, хотя это слово плохо подходит для отряда в шестьсот вооруженных военных и ИИ-танков, чуть было не погибли от рук охраны члена Совета, да и он сам, несмотря на свои пацифистские взгляды, прошел через все ужасы войны и умел воевать. Совет был потрясен. Если они могли убить Холлингсворта, то могут сделать то же самое с остальными. Только Мать могла этому помешать.

– Ага.

– Ни одна группа членов магистрата никогда не могла прийти к соглашению относительно того, надо ли Матери контролировать и регулировать преступность. Все понимали, что подобное вмешательство рано или поздно приведет к мятежу. Большинство членов Совета в принципе были против. Тебе известно, что Мать всегда наблюдает за нами, и пока ты это знаешь, то, в общем, какая разница. И вот они решили, что надо либо нарушить закон о неиспользовании Матери в качестве наблюдателя-регулятора преступности, либо придумать другой способ.

– Контроль над вооружением? – спросил Герцер. – Но… мне кажется… что это вполне разумно.

– Конечно, если человек не разбирается в истории, – огрызнулся Тальбот. – Все, что напоминает всеобщее избирательное право, представляет собой понятие постиндустриальное, появившееся после того, как был изобретен порох. Порох дал простому человеку силу одолеть своего господина. Промышленность, а под этим я подразумеваю паровые машины и двигатели внутреннего сгорания, свела на нет потребность в ежедневном тяжелом физическом труде. И все было прекрасно до тех пор, пока их общество, основанное на информационных потоках и повторениях, было стабильным и загнивающим. Но убери это, и что останется?

– То, что имеем сейчас. – Герцер заметил, как Эдмунд называет общество до Спада словами «их общество». – Ладно, никаких двигателей внутреннего сгорания, но чем плох пар?

– Если пар под небольшим давлением, то еще ничего, – ответил Тальбот, – но при высоких давлениях Мать начинает считать его опасным и куда-то… отводит. Может, его использует через чертову Сеть Шейда. Даже высокотемпературные кузнечные горны требуют предельной аккуратности.

– Ага, понятно. Это насчет «зачем и почему», а теперь «как»?

– Надо понять Мать.

– Мать – это главный компьютер, который управляет Сетью. Что дальше?

– Дитя, дитя, – грустно усмехнулся Тальбот. – Мать это не компьютер. Мать это программа, на самом деле операционная система/протокол. Но Мать стала чем-то большим, она связана со всеми портами Сети, она наблюдает через все нанниты, слышит через все уши, ее сенсоры замечают малейшие перемены ветра, кинетической энергии, потенциал каждой капли дождя, она прекрасно представляет, куда направляется каждая отдельно взятая молекула.

Герцер чувствовал в словах Эдмунда необыкновенную силу, словно тот произносил некое заклинание.

– Мать знает все наперед.

– И… почему она тогда не остановит войну?

– Потому что ей все равно, – усмехнулся Эдмунд. – Она здесь не для того, чтобы начинать войны или останавливать их, войны начинают люди; она не может учить людей быть людьми. Она лишь ведает Сетью и всеми связанными с ней явлениями. До тех пор пока сражающиеся стороны не причиняют вреда архитектонике информационных потоков, Мать не будет вмешиваться.