Противостояние.Том I - Стивен Кинг

Этой ночью ему приснился человек без лица, стоявший на высокой крыше и простирающий руки на восток, а потом кукуруза, растущая выше его головы, и звуки музыки. Только на этот раз он знал, что это была музыка, и знал, что это играла гитара. Он проснулся на рассвете с болезненно переполненным пузырем, а в ушах у него звенели слова: «Матушка Абагейл, так меня называют… Приходи повидать меня, когда захочешь».

Было 9 июля, и они завтракали в тени старого красивого вяза во дворике наполовину сгоревшего фермерского домика. Том одной рукой ел сосиски из банки, а другой возился с игрушечной машинкой и бензоколонкой, без конца напевая припев популярной песенки. Ник уже выучил этот припев по губам Тома наизусть: «Детка, по душе ли тебе твой парень? Ведь лучше его в целом мире нет… Детка, по душе ли тебе твой парень?»

Размеры страны удручали Ника, внушая ему какой-то благоговейный страх; никогда раньше он не сознавал, как в действительности легко и просто было выставлять большой палец, зная, что рано или поздно теория вероятностей сработает на тебя. Машина останавливалась, за ее рулем, как правило, сидел мужчина, частенько с банкой пива, уютно устроившейся у него между ног. Он интересовался, куда ты направляешься, а ты протягивал ему листок бумаги, который всегда был при тебе в нагрудном кармане, со словами: «Привет, меня зовут Ник Андрос. Извините, я глухонемой. Я еду в ___. Большое спасибо, если подвезете. Я умею читать по губам». И все было нормально. Если только парень ничего не имел против глухонемых (а некоторые имели, хотя таких было меньшинство), ты влезал в машину и ехал, куда тебе надо, или по крайней мере проезжал порядочный кусок в нужном направлении. Тачка пожирала шоссе и выплевывала мили из выхлопной тубы. Машина была одной из форм телепортации. Она побеждала карту. Но теперь машины не было, хотя на многих из этих дорог она вполне могла бы проехать миль семьдесят — восемьдесят без остановки, если соблюдать осторожность. А наткнувшись на большой затор, нужно было бы просто бросить свой экипаж, немного пройтись и найти другой. Без машины они были похожи на муравьев, ползущих по груди рухнувшего гиганта, муравьев, без конца снующих от одного соска к другому. И поэтому Ник мечтал, что, когда они в конце концов встретят кого-нибудь еще (а иначе ведь и быть не может), это произойдет как в те беззаботные дни автостопа: появится знакомое сверкание хрома на верхушке ближайшего холма — солнечный зайчик, одновременно и слепящий, и радующий глаз. Это будет какая-нибудь совершенно обычная американская машина — «шеви-бискейн» или «понтиак-темпест», чудесная старая детройтская железка на колесах. В его мечтах никогда не возникала ни «хонда», ни «мазда», ни «юго». Итак, американская красотка подъедет к ним, и он увидит за рулем мужчину с пижонски выставленным в окошко загорелым локтем. Этот мужчина улыбнется и скажет: «Здорово, ребята! До чего же я рад вас видеть! Залезайте сюда! Залезайте, и мы поглядим, куда бы нам рвануть!»

Но в этот день они так никого и не встретили, а 10 июля наткнулись на Джули Лори.

Денек выдался жаркий. Почти всю первую его половину они ехали, обвязав рубашки вокруг пояса, и оба стали коричневыми, как индейцы. Им было сегодня не очень весело, и все из-за яблок. Зеленых яблок.

Они отыскали их — маленькие, зеленые и кислые — на старой яблоне на ферме, но оба так соскучились по свежим фруктам, что яблоки казались просто нектаром. Ник заставил себя ограничиться двумя, но Том жадно, одно за другим, съел шесть, обглодав их до самых черенков. Он не обращал внимания на жесты Ника, пытавшегося остановить его; когда Том Каллен забирал что-то себе в голову, он становился упрямее четырехлетнего ребенка.

Итак, начиная с одиннадцати утра и до полудня Том страдал расстройством желудка. Пот струился по его лицу. Он стонал. Ему приходилось слезать с велосипеда и вкатывать его на руках даже на самые пологие горки. Несмотря на раздражение от задержек, Ник не мог удержаться от грустноватой улыбки.

Когда около четырех часов они добрались до городка Пратта, Ник решил, что на сегодня хватит. Том благодарно растянулся на скамейке у автобусной остановки и тут же задремал. Ник оставил его там, а сам пошел вдоль пустынного делового квартала в поисках аптеки. Ему надо было раздобыть пептобисмол и заставить Тома, когда тот проснется, выпить лекарство, захочет он или нет. Если понадобится целая бутылка, чтобы взбодрить Тома, значит, так тому и быть. Ник хотел завтра наверстать упущенное время.

Он нашел аптеку между зданием театра и местным автомагазинчиком. Скользнув в открытую дверь, он на секунду остановился, вдыхая знакомый запах душного, непроветренного помещения. К этому запаху примешивались и другие — сильные и насыщенные. Самым сильным был запах духов. Возможно, какие-то флакончики лопнули от жары.

Ник огляделся в поисках средства от расстройства желудка, пытаясь вспомнить, не портится ли пептобисмол от жары. Впрочем, все будет написано на этикетке. Он скользнул взглядом по манекену, а потом справа, через два ряда, увидел то, что искал. Лишь сделав два шага в этом направлении, он сообразил, что никогда раньше не видел манекенов в аптеках.

Он оглянулся, и его взору предстала Джули Лори.

Она стояла совершенно неподвижно, держа в одной руке флакончик с духами, а в другой — маленькую стеклянную палочку, которой пользуются для того, чтобы подушиться. Ее голубые глаза застыли в недоверчивом изумлении, каштановые волосы были зачесаны назад и перевязаны блестящим шелковым шарфом, свисавшим до середины спины. Она была в розовом свитере и джинсовых шортах, обрезанных так высоко, что они походили скорее на трусики. Лоб ее был усеян прыщиками, а один, здоровенный, красовался прямо посередине подбородка.

Разделенные половиной пространства безлюдного помещения, они с Ником остолбенело уставились друг на друга. Флакончик с духами выпал из ее пальцев и разбился со звуком разорвавшейся бомбы. В магазине запахло, как в погребальной конторе.

— Господи, вы настоящий? — дрожащим голоском спросила она.

У Ника учащенно застучало сердце, и он почувствовал, как кровь бешено пульсирует у него в висках. Перед глазами все слегка поплыло и замелькали слабые искорки.

Он кивнул.

— Вы не привидение?

Он помотал головой.

— Тогда скажите что-нибудь. Если вы не призрак, скажите что-нибудь.

Ник прижал ладонь ко рту, а потом положил ее себе на горло.

— А это что еще значит? — В ее голосе зазвучали истерические нотки. Ник не мог слышать, но… он чувствовал и видел это по ее лицу. Он боялся шагнуть к ней, потому что тогда она могла убежать. Он не думал, что она боится человека; она боялась галлюцинаций и от этого была на грани истерики. Он вновь ощутил волну досады. Если бы он только мог говорить…

Он снова принялся за свою пантомиму. В конце концов, это единственное, что он мог сделать. В ее глазах засветилось понимание.

— Вы не можете говорить? Вы немой?

Ник кивнул.

Она издала высокий нервический смешок.

— Вы хотите сказать, что, когда наконец хоть кто-то объявился, он оказался немым?

Ник пожал плечами и выдавил извиняющуюся улыбку.

— Что ж, — сказала она, подходя к нему вплотную, — ты недурен собой. Это уже кое-что. — Она положила ладонь на его руку и почти коснулась его своей грудью. До него доносились запахи по меньшей мере трех видов духов, которые все же не могли заглушить неприятный запах ее пота.

— Меня зовут Джули, — сказала она. — Джули Лори. А тебя как? — Она хихикнула. — Не можешь сказать, да? Ах ты бедненький. — Она придвинулась ближе и потерлась об него грудью. Ему стало очень жарко. Какого черта, неловко подумал он, она ведь еще совсем ребенок.

Он отодвинулся от нее, вытащил из кармана блокнот и начал писать. Не успел он написать и двух строчек, как она перегнулась через его плечо, чтобы посмотреть, что он там пишет. Лифчика на ней не было. О Господи! Быстро же она оправилась от испуга… Строчки стали выходить не совсем ровные.

— Ух ты, — сказала она так, словно он был обезьяной, способной выполнить какой-то сложный трюк. Ник смотрел в свой блокнот и не «читал» ее слов, но чувствовал на себе щекочущее тепло ее дыхания.

Я — Ник Андрос. Я глухонемой. Я путешествую с человеком по имени Том Каллен — он немного слабоумный. Он не умеет читать и понимает только самые простые мои жесты. Мы едем в Небраску, поскольку, я думаю, там могут быть люди. Если хочешь, поедем с нами.

— Конечно, — тут же сказала она, а потом вспомнила, что он глухой, и, очень ясно выговаривая слова, спросила: — Ты умеешь читать по губам?

Ник кивнул.

— Отлично, — облегченно вздохнула она. — Я так рада, что повстречала хоть кого-то, и плевать, глухонемые они там или слабоумные. Тут погано. Я почти не сплю по ночам, с тех пор как вырубилось электричество. — Ее лицо исказила гримаса печали, больше подходящая героине мыльной оперы, чем обычному человеку. — Понимаешь, мои мамочка и папа умерли две недели назад, мне было так одиноко. — С рыданием она бросилась Нику в объятия и принялась тереться об него в своеобразном приступе скорби, больше похожем на непристойную пародию на горе.