Поступь Слейпнира: Поступь Слейпнира. Варвар для особых поручений - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, – нехотя кивнул чиновник. – Я знаю, что вы не сходили на берег. Но люди пропали, я должен узнать, что с ними случилось.
– А почему вы? Пропажей людей должна заниматься портовая стража, а не таможня.
– У них нет разрешения входить на корабли, не подходящие к пирсу. Это можем делать только мы, – сухо пояснил чиновник.
От Вадима не ускользнуло, что, говоря с ним, таможенник внимательно всматривается в палубу корабля, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь ему зацепиться за них. Но опытные воины и охотники знали своё дело. Отлично понимая, что на такой жаре кровь начнёт гнить и вонять, они старательно смыли всё, что только можно было смыть водой.
Не найдя на палубе искомых следов, чиновник вздохнул и тихо сказал:
– Мне донесли, что ночью на вас пытались напасть. Это правда?
– Возможно, – пожал плечами Вадим, старательно всматриваясь в горизонт.
– И где тогда тела?
– Там, где и должны быть, – усмехнулся Вадим, выразительно тыча пальцем в палубу.
– Все?
– Все.
– А лодки?
– Там же.
– Что ж. Значит, они отправились на рыбную ловлю и почему-то утонули, – кивнул чиновник и, помолчав, добавил: – Я с самого начала говорил, что от варваров только одни неприятности.
– Неправда. Поверь они вашему слову и останься на берегу, ничего бы не было, – покачал головой Вадим.
– Тоже верно, – усмехнулся чиновник и, развернувшись, отправился на свой корабль.
Едва дождавшись, когда корабль таможни отвалит от борта, Свейн и Юрген дружно вцепились в него мёртвой хваткой.
– Что он спрашивал?
– Что было ночью.
– А ты что?
– А что я? Сказал – ничего.
– А он?
– Где лодки?
– А ты?
– Не знаю.
– Валдин, я тебя сейчас удавлю, – пообещал ярл, выразительно сжимая и разжимая руки.
– За что? – пряча улыбку, спросил Вадим.
– Ты перестанешь издеваться, или тебя разок под килем протянуть? – подступил к нему с другой стороны кормчий.
– Вот и делай после этого северным варварам добро, – вздохнул Вадим.
Вся его фигура выражала обиду, возмущение и покорность судьбе. Сообразив, что он откровенно над ними смеётся, северяне с громким рычанием ухватили его за руки и потащили к борту. Убедившись, что это уже не шутка и окунуть его они собираются вполне серьёзно, Вадим упёрся ногой в борт и, одним рывком освободив руки, громко завопил, отскакивая подальше:
– Всё, всё, звери дикие! Сдаюсь! – и, вернувшись обратно к середине палубы, добавил: – Спрашивайте, отвечу.
– Рассказывай всё, о чём говорили, – решительно потребовал Свейн.
Пересказав им весь разговор слово в слово, Вадим вопросительно посмотрел на ярла и спросил:
– Считаешь, что я поступил неправильно?
– Наоборот. Очень правильно, – вместо ярла ответил кормчий. – Теперь они будут точно знать, что у нас ничего лишнего на борту нет, и мы действительно соплеменников ждём.
– Скорее бы уж они пришли, – вздохнул Свейн. – А то торчим тут, словно прыщ на заднице.
– Да уж. Время идёт, а мы ещё до Персии не добрались, – кивнул Вадим.
– Доберёмся, – усмехнулся Юрген. – Сделаем так. Пристроим Сигурда к делу, сбудем пушнину, и обратно. Домой. Не нравится мне это затишье, – добавил он, бросив на побратима насторожённый взгляд.
– Согласен, – кивнул ярл.
– Что опять не так? – насторожился Вадим, заметив их переглядки.
– Долго объяснять, – попытался отмахнуться Свейн, но теперь настала очередь Вадима вцепиться в него всё той же мёртвой хваткой.
– Говори, старый лис, что случилось. Надоело в пожарном порядке проблемы решать, – зарычал он, ухватив ярла за локоть.
– Чего? – не понял Свейн, но Вадим был неумолим.
– Потом объясню. Говори, что случилось?
– Да ничего пока не случилось, – вздохнул Свейн. – Не нравится нам, что Рыжий так затаился. После такой неудачи он должен был по всем северным морям, словно лесной пожар, пройтись. А он засел в своём фьорде и носа в море не показывает.
– И что ты собираешься делать? – удивился Вадим.
– Вернуться обратно и внимательно слушать всё, что будут рассказывать в разных фьордах, – решительно ответил Свейн.
– А что с торговлей делать будем? Жить-то чем-то надо?
– Не в этом году. К тому же мы пушнины столько накупили, что на два лета хватит. Так что займёмся рыбалкой и слухами. Золото у нас пока есть. Надо тебе спасибо сказать, – усмехнулся Свейн.
– Не о том сейчас речь, – отмахнулся Вадим.
– И об этом тоже. И вот ещё что. Ну-ка, ответь мне, книгочей, чего это ты вдруг в свалку лезть начал? – неожиданно перешёл в атаку ярл.
– В какую свалку? – растерялся Вадим.
– В такую. Думаешь, я не видел, что ты ночью делал, когда на нас напасть пытались? – вступил в разговор Юрген.
– А чего я делал-то? – спросил Вадим, растерянно отступив назад.
– Зачем в свалку полез?
– Затем, что не хочу, чтобы ты меня трусом считал, который крови боится, – вяло огрызнулся Вадим.
– М-да, похоже, я в тот раз серьёзного дурака свалял, – скривился Свейн.
– Это в который? – не упустил случая поддеть его Вадим.
– Когда в дом тебя отослал. В общем, так. Запомни и не говори мне потом, что не слышал. Больше ты в драку не лезешь. В любом бою твоё место рядом с кормчим. Он корабль бережёт, а ты его, – решительно приказал Свейн.
– С чего это вдруг мне такие привилегии? – смутился Вадим. – Я простой воин, а не кормчий.
– Ты книгочей, а не воин. И сила твоя не в руках, а в голове. Железом махать и без тебя мастеров хватает, а вот с менялой правильно договориться или чиновника вокруг пальца обвести, это уметь надо. У тебя вон даже Рольф, и тот уже считать научился. Так что делай, что говорю, и не возражай, если не хочешь со мной в поединке чести сойтись, – сурово осадил его ярл.
– А что на это остальные скажут? – насупился Вадим. – Или ты мне меньшую долю с добычи положишь, чтобы остальных не злить?
– Дурак ты, Валдин. Как есть дурак, – покачал головой Свейн. – Думаешь, парни не знают, кто ты? Или кто из них по-другому думает? Нет. Каждый из них знает, что ты и книгочей, и лекарь, и воин. И такого человека поберечь, как хорошего кормчего, нужно. Куда мы без него денемся? – спросил он, ткнув пальцем в побратима. – Он же все берега, течения и ветра наизусть помнит.
– Значит, парни об этом знают? – растерялся Вадим.
Он многого ожидал, но ему и в голову не могло прийти, что его вдруг начнут беречь, словно хрустальную вазу. Окинув
