"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Хорватова Елена Викторовна

Его соратники немножко побились за власть, поистребив друг друга, и в результате править Арконой стал Продолжатель дела Премудрого. Вскоре его стали именовать Великим Продолжателем.

При нем деятельность Тайного приказа достигла невероятного размаха. Численность населения Арконы за годы правления Великого Продолжателя сократилась вдвое, причем и остатний народишко вконец обнищал, пооборвался и голодал беспрерывно.

После кончины Великого Продолжателя власть перешла к его Сподвижнику, который вскоре объяснил людям, что при Продолжателе все делалось не так и посему именовать его Великим не пристало. Зато Сподвижника стали называть Сподвижник-Ниспровергатель. Из острогов выпустили кой-какой уцелевший люд, посаженный при бывшем Великом Продолжателе, и велели бороться за урожай.

Чтобы ничто не отвлекало от этой борьбы, арконцам запретили ловить в море рыбу и стрелять в лесу дичь: если брюхо и так сытое, кого заставишь еще и в поле пахать…

Арконцы вопреки запрету все равно потихоньку рыбачили и охотились, но считались при этом потравщиками, то есть преступниками-браконьерами, и подлежали наказанию. Поэтому княжеские стражники отдавали все силы борьбе с потравщиками (ведь с пойманных можно было брать взятки деньгами либо дичью и рыбой). А потравщики, со своей стороны, боролись за то, чтобы ускользнуть от наказания (в том числе и от дачи взяток, ущерб от которых был немного меньше, чем от преследования по закону, но противнее). А тут еще и чертова битва за урожай, которую велено вести неустанно…

Так, в неустанной борьбе, год шел за годом, еще несколько правителей сменили друг друга, но урожаи, несмотря на все усилия, становились все хуже и хуже. Дело дошло до того, что все золото Арконы пришлось пустить на закупку хлеба и возить его кораблями с далеких изобильных островов, где никто ни за что не боролся, а крестьяне просто возделывали свои поля.

С раннего утра арконцы собирались в длинные очереди у амбаров со столами раздачи и стучали котелками в дверь, чтобы им дали немного хлеба пли каши. Ждать приходилось долго, а вырывать свой кусок – в драке, и народ постепенно дичал.

В конце концов золота почти не осталось, хлеба тоже, и арконцы вывели последнего правителя за городские ворота и дали ему пинка. Прежде из страха перед Тайным приказом такое и в голову никому не могло бы прийти, но со временем и приказные одичали вместе со всем народом, хотя им-то давали двойную порцию каши и хлеба, а к праздникам еще и пряников отсыпали.

Как только Тайный приказ стал наплевательски относиться к своему делу, народ впал в ересь и потребовал, чтобы вернули князей и прежние порядки – при князьях, дескать, было лучше. Правда, тех людей, кто помнил старую жизнь, уже почти не осталось, но вера такая в народе жила.

Настоящих князей взять было негде, их всех повыбили в Смуту, и посему князем избрали того человека, который громче всех кричал в момент изгнания последнего правителя. Его и поставили править Арконой: кричал он вроде бы по существу, за правду – стало быть, был не дурак.

Новый князь не то чтобы очень уж мудро правил (ему больше нравилось, что княжеская казна оказалась в его полном распоряжении и бражничать можно было не переставая), но при его правлении биться за урожай перестали и хлеба в Арконе вдруг стало так много, хоть завались.

И года не прошло, как вечно голодные в прежние времена арконцы, приходя в хлебную лавку, начинали крутить носом. Нет, баранок, дескать, не желаем, приелись, и ситника не хотим, больно пресный… А это что – булки? С изюмом? Да что же это такое – все с изюмом и с изюмом? А разнообразие где? Хоть бы с курагой напекли, что ли. Никакой заботы о простом народе. Всем плевать на народные чаяния…

Еды стало вдоволь, и появилась возможность заработать на эту еду деньги, и не только грабежами (от которых традиционно никто не отказывался).

Но горожане вновь были недовольны. Многие (особенно те, которые из Тайного приказа и столы раздачи у которых во все времена были не такие, что у простонародья) даже говорили: «Вот в прежние-то годы правители были – не нынешнему чета. Бывало, и хлебца дадут, и кашки, и бражки, и похлебочки черпачок плеснут… А нынче сам себя корми, сам все покупай! Может, на все, что потребно, и гривенников не хватит! Может, нам наше жалованье не нравится, ежели с него же и хлебные расходы идут. Нет, прежде было лучше – пусть и бедненько, зато без заморочек».

Ну а те, кто привык жить грабежами, так грабежами и жили – для них ничего особо и не поменялось, только теперь украсть можно было побольше.

И тут один из самых ловких приказных, дослужившийся при новом князе из начальников охраны до первого княжеского помощника, стал внушать правителю:

«У нас в Арконе, князь, недовольство зреет. Гнать тебя, батюшка, взашей хотят. Вспомни, как с прежним-то управились… Ты бы, князь, лучше своей волей ушел, по-доброму – поди пожил уже всласть, всего достигнул, чего желалось. А то ведь чего не бывает, сам, поди, знаешь. Не доводи народ до греха. Ты уйдешь, батюшка, народишко злобствовать перестанет, покой наступит, благолепие… А уж я заместо тебя тут на престоле посижу покуда, чтобы княжеская власть не прервалась. И недовольных окорочу, мне-то оно не впервой».

Не то со страху, не то с перепою, но князь согласился… Вышел на соборную площадь, повелел ударить в вечевой колокол и, как только народ сбежался, объявил:

«Вот вам, граждане Арконы, новый князь. Можете его выбирать. Он вообще-то хороший, он вас не обидит».

Народ почесал в затылке. Старого князя любили далеко не все. И слушаться его распоряжений многие не желали даже в лучшие времена. Но не только покорные, но и оппозиционеры подумали: а может, новый князь и впрямь получше будет? Старый-то уж больно надоел. Ладно, новый так новый! И вроде того что выбрали…

Одной из первых акций нового князя, как только он пришел к власти, была легализация воровских шаек, и это считалось величайшим вкладом в функционирование громоздкой машины государственного управления. Принимая такое решение, князь рассуждал довольно логично: раз преступность является неизбежным злом, искоренить которое никому еще не удавалось, так пусть она будет организованной. Ворам было предложено выйти из подполья, перевести свою работу в цивилизованное русло и не превышать установленный лимит преступлений.

При такой постановке вопроса князь рассчитывал, что сможет прогнозировать ситуацию, а главное – значительно пополнит свою казну, обложив преступный элемент данью. Чтобы никому из воровского сообщества и в голову не пришло увиливать от новых правил, парочка известных воровских воротил, неуважительно отозвавшихся о начинаниях князя, подверглась гонениям, а остальные стали значительно более сговорчивыми.

В итоге все остались довольны. Главарям воровских шаек понадобилось на удивление мало времени, чтобы понастроить себе теремов, нашить красных кафтанов с гербами и научиться проводить время в роскошных трапезных вместо темных и душных вертепов, собираться в которых никто особо и не любил. К тому же очевидная реальность заключалась в том, что воровское сообщество контролировало преступность лучше, чем это получалось у городской стражи и Сыскного приказа. Так что в итоге даже зажиточные горожане не стали роптать, хотя каждый из них по-прежнему рисковал быть ограбленным.

– Князь наш – идеалист. Народ его обожает. Став правителем Арконы, он с головой ушел в самообразование, – гордо объявил боярин Вышата. – Никто никогда не объяснял ему, как править, поэтому он вынужден был доходить до всего своим умом. Ко всему прочему он подумал, что подданные должны относиться к правителю с большим уважением, и повелел титуловать себя великим князем…

– Что ж, некоторые рождаются великими князьями, другие этого добиваются, – заметила Маргарита. – Но самому объявлять себя великим – это, знаете ли, заявка… Невольно задумаешься, что князю не чуждо тщеславие, вот он и назвался великим. Причем звание генералиссимуса или отца родного, к примеру, звучит ничуть не хуже.