Маска бога - Пэт Ходжилл

Индекс посмотрел на девушку:

— Ладно, ладно! Да, Сынок играет роль. С прошлой Середины Лета он — Любимец Земляной Женщины, баловень холмов, хотя, очевидно, не слишком успешный.

— Откуда ты знаешь?

Индекс смутился:

— Ну, во-первых, все его косы слева.

«Ага, это символизирует число людей, которых Сынок убил», — припомнила Джейм. Отсутствие кос справа говорит о том, что с детьми ему не повезло.

— Да, это разочаровывающе печально, — серьезно согласилась она.

— М-м, да. А также опасно. Несостоятельность Любимца ослабляет Землю, вследствие чего та не может удерживать в покое Змея Хоаса и его выводок, включая Речную Змею. Отсюда — сезон встрясок. Поэтому старейшины не стали дожидаться Дня Середины, дня, когда Любимец по традиции борется за свое место. Видишь того нервного юнца в зеленом? Это Претендент, уже увенчанный ивовой короной. Старейшины приказали Сынку проиграть.

— Что-то я не замечаю, чтобы ему это нравилось. А если он послушается, то что с ним будет?

— Если год выдастся тихим, то ничего особенного. Для прокорма Речной Змеи вместо него в колодец бросят козла. Хотя мерикиты верят, что герой возродится в брюхе Змеи и усмирит ее.

— Честь, — сухо заметила Зола, — от которой большинство людей… предпочитает уклоняться.

— Включая и Сынка, — сделала вывод Джейм. — В любом случае он склонен играть Сгоревшего Человека, полагаю, тот всегда остается вождем. А что, замещение отца дает ему право требовать впоследствии власть?

— Да. И этого старейшины тоже хотели бы избежать. Они оставят нетронутой часть ритуала, относящуюся к Середине Лета, — насколько это возможно, — чтобы удовлетворить Земляную Женщину, утихомирить Змею и предоставить Сгоревшему Человеку (вот он, вождь-то) наилучший шанс выбрать наследника на год.

— Да, ставить на Сынка — это один против трех, — решила Джейм. — И я бы вовсе не расстроилась, стань он наживкой для Змеи. Тем не менее раз уж мы здесь имеем дело с реальной силой, а не с местными кознями, то это неприятно и опасно. Нет, — добавила она, мимолетно подумав о Сероде, — не сами махинации. Но тут вовлечены Земля и Огонь, а кто знает, что может натворить со стихиями Сынок? Старейшины должны быть крайне обеспокоены.

— Индекс, — окликнула Кирен, глядя в окно, — когда ты изучал мерикитов около восьмидесяти лет назад, разве у тебя не было закадычного дружка среди них? Кажется, он был сыном шамана.

— Правильно! — воскликнул старик. — Ну да, да, да! Маслол! Да это же тот хлипкий стервец, распевающий груде обломков!

— Что ж, прекрасно, ну так поговори с ним! Он был гостем на Горе Албан. Наверняка он не станет испепелять всех своих прежних хозяев.

Но старый летописец потряс головой:

— Мы уже прошли через все это до твоего прибытия. Маслол не хочет никому причинять вред, но под училищем, как и тут, захоронена кость Сгоревшего Человека. Если обряд пройдет удачно, обе воспламенятся одновременно. Говорю же, кризисы, подобные нынешнему, вытесняют законы гостеприимства, как случилось и восемьдесят лет назад. Очень плохо, что Сынок валяет дурака, а мы наткнулись на него. Маслол даже не может позволить спуститься остальным из страха, как бы все не обернулось еще хуже.

— Погоди-ка минутку, — перебила Джейм. — Вернемся немного назад. Ты сказал, что причиной кровавой бойни в Киторне было нечто подобное нынешней ситуации?

— Ну да, весьма похоже. — Индекс повернулся к ней, дабы избежать настойчивости Кирен. — Этот двор является местом для церемоний с незапамятных времен. Старый лорд, владевший замком, и не подозревал. Он даже убрал своих людей, чтобы развязать мерикитам руки, не догадываясь о том, сколько козлов полетело в его колодец за многие мирные годы. Видишь ли, Речная Змея приняла жертвы, точнее сказать, проглотила, так что вода совершенно не пострадала. Но вот настал сезон страшных трясок, и мери-киты намеревались послать вниз героя. Тут лорд пронюхал и возмутился, запретив кидать труп в свой единственный колодец. Мерикиты пришли в отчаяние. Они думали, что если не сделают что-нибудь, Змея разрушит все Заречье. Так что они решили захватить Киторн в Канун Осени и удерживать гарнизон замка в плену до тех пор, пока дело не будет сделано. Причинять кому-то вред не предполагалось.

— Но гость-мерикит, открывший ворота, перерезал горло кендару-стражнику, — возразила Джейм, вспомнив историю, рассказанную ей Марком.

Индекс кивнул:

— Так он и сделал. Мерикиты знали, что с них потребуют цену крови, и запаниковали. Бараки заперли снаружи и подпалили; башню взяли приступом; людей, мужчин, женщин, детей — высокорожденных и кендаров — перебили. Маслол рыдал, когда рассказывал мне это при нашей последней встрече, как раз перед тем, как закрылись холмы. И все-таки, вопреки всему свершенному, цена легла на них, потому что один человек был упущен.

— Марк.

— Правильно. — Он кинул на Джейм удивленный взгляд. — Хороший мальчик, несмотря ни на что. Был довольно крупным для своего возраста.

— И сейчас он тоже не маленький.

— Это только древняя история, — нетерпеливо заметила Кирен. — Индекс, в последний раз спрашиваю, ты попросишь своего друга остановиться?

— Нет! Бес побери, я уже сделал все, что мог!

Джейм поразилась его тону, раздраженному и одновременно откровенно взволнованному.

Правда, еще больше дивилась она намерениям мерикитов. Здесь было что-то большее, чем просто столкновение Сынка и Змеи, что-то, о чем можно было бы догадаться, основанное на том, что она видела или слышала в последние несколько дней. Мерикиты пытаются провести одновременно две церемонии: первую — чтобы успокоить Змею, вторую… вторую…

Девушка цеплялась за мысль, ускользающую в вихре головокружения от усталости. Голоса ее спутников стали приглушенными и тусклыми. «Проклятие, слишком долго без сна…» Но тут ее выбросило на поверхность яви — Джейм отшатнулась от холодной, бросающей в трепет поддерживающей руки Золы.

— Беда, — сказала певица-мерлог.

— Ты же хочешь, чтобы обряд продолжился, не так ли? — говорила Кирен Индексу, почти мягко, но в голосе ее было столько силы, что волосы шевелились на голове, даже Жур, сдерживаемый Киндри, рычал в углу. — Ты утверждаешь, что являешься специалистом по мерикитам, но правда в том, что тебе никогда прежде не предоставлялось случая стать свидетелем главного представления смены сезонов.

Индекс лопотал:

— И не надо… ритуалы оскалов… мифология некренов… все уже прекрасно описано понимающими людьми и разумно сравнено…

— Но это же не то, что собственный опыт, а? Восемьдесят лет, с тех пор как пал Киторн и закрылись холмы, ты был лишен почвы для исследований, превратился в книжного червя, погрязшего в систематизации чужих трудов. А тут подворачивается удобный случай!