РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных) - В. Ганешан

какую-то информацию, он замечает: 'Это не то место, где не больно дотрагиваться.' И служащий начинает обращаться с ним осторожнее — особенно сегодня, когда боль так сильна."

После Маханирваны Бхагавана было много споров и враждебных чувств по отношению к правлению ашрама. Большинство старых преданных ушли. С 1950 по 1951 год ситуация в ашраме была такой плачевной, что не было завтрака, чая или кофе, только обед и ужин. Вскоре сравадикари, Ниранджанананда Свами, также покинул тело. Мой отец стал следующим президентом. Он не знал английского. Коэн помогал моему отцу, писал множество писем и показаний, необходимых для защиты в суде. Он очень помог ашраму снова встать на ноги. Когда всё почти наладилось, Коэн, по-настоящему отрёкшись от мирских дел, ушёл жить в свой маленький домик вместе с миссис Талеяркхан, ещё одной преданной. У него также был небольшой участок земли по соседству с землёй моего отца. Он завещал его моему отцу безо всяких условий. Не желая быть обузой в ашраме, он поселился в Веллоре. Когда я спросил его, почему он покинул Аруначалу и поселился в Веллоре, он ответил: "Моя астма стала хуже. Погода в Веллоре, хотя и всего в пятидесяти милях отсюда, более благоприятна."

Когда его книга Гуру Рамана была готова, так как Раманашрам не мог её опубликовать из-за недостатка средств, он опубликовал её сам в 1952 году. Желая издать её в ашраме, я поехал в Веллор с просьбой о предоставлении прав на публикацию. Он дал согласие. Когда в 1962 году вышло второе издание Гуру Раманы, по неизвестной причине я послал один экземпляр старшей сестре Дораба, которая была такой же верной преданной Бхагавана. В тот момент у неё были серьёзные проблемы в семье. Она жила в маленькой комнате с портретом Бхагавана, которому она поклонялась. Её родственники были против и хотели выбросить портрет. Она сказала им: "Вы можете сделать со мной всё что угодно. Только дайте мне полчаса помолиться Бхагавану." Когда ей было отказано даже в этом, она закрылась у себя в комнате и решила призвать Бхагавана к ответу. Она молилась: "Бхагаван, докажи мне, что ты есть, что ты мой Гуру."

Я был у неё в той большой квартире. Между входной дверью и полом была щель сантиметра четыре или пять. Её комната для медитации была прямо напротив входной двери. Под дверью в её комнату была точно такая же щель. Почтальон швырнул пакет, который я ей послал, в эту щель. Пакет пролетел прямо в её комнату и сильно ударился об неё. Он удивительным образом открылся так, что когда она посмотрела вниз, она увидела название Гуру Рамана! Даже сейчас я не знаю, что заставило меня послать экземпляр именно этой женщине в Мумбай.

В Веллоре Коэн тоже вёл независимую жизнь. Он никогда ни у кого не просил ни денег, ни помощи, и жил очень экономно. Когда ищущие приходили к нему, он засыпал их историями о Бхагаване и его учениях. Один из преданных, Дораб Фрамджи, посещал его регулярно. В один из таких визитов, Коэна нигде не было видно. В его поисках он обнаружил, что Коэн лежит в ванной. Он пролежал там семь часов, не в силах подняться. Дораб привёз его в свой дом в Рамана Нагар напротив ашрама, и попросил меня присылать ему еду. Спустя год Коэн снова упал в ванной и пролежал там, никем не обнаруженный много часов. К счастью Дораб в этот день вернулся в Тируваннамалай и нашёл его лежащим в ванной комнате. Он прибежал ко мне со словами: "Мы не можем оставлять его без помощи. Позвольте ему остаться в ашраме." В ашраме он однажды упал с кровати и подумал, что сломал ноги. Я привёл ортопеда и доктора аюрведы. Осмотрев его, они сказали, что ничего не сломано. Но Коэн убедил себя, что ноги у него сломаны и ходить он не может. Я достал ему кресло каталку и назначил помощника по имени Каннан служить ему до самого конца.

Коэн был очень добр ко мне. Если к пяти часам вечера я всё ещё сидел в офисе, погружённый в работу, он приходил и уговаривал меня остановиться на сегодня. Если я возражал, он выговаривал мне: "К чему вся эта работа? Ты пришёл сюда ради садханы. Мы пришли сюда ради нашего мастера. Всё это служение ашраму, мастеру, принесёт тебя имя, славу, популярность и комфорт, но не приблизит тебя ни на шаг к освобождению. Пробудись, Ганешан! Пробудись, как это сделал я! Я достаточно послужил, а потом уединился. Иди в одиночество. Ныряй в садхану." Он повторял: "Не обманывайся всеми этими воображаемыми убеждениями, что ты служишь гуру или помогаешь ашраму."

Когда я заходил к нему в комнату после работы в офисе, он снова и снова повторял: "Будь осторожен! Берегись! Возвращайся к садхане. Вся эта работа не принесёт тебе пользы. Мне не безразлична твоя судьба, Ганешан. Ты пришёл ради освобождения." В течении его последних дней нормальное состояние чередовалось с галлюцинациями. Сразу же после этих слов он мог сказать: "Твой отец поселил меня на седьмом этаже. У меня нет ног, как же я заберусь на седьмой этаж?" Когда это случилось в первый раз, я был шокирован: "Коэн, вы один из самых великих интеллектуалов, которые пришли к нашему мастеру. О чём вы говорите? В Раманашраме нет даже второго этажа!" Так как он продолжал нести околесицу, я потряс его, чтобы вывести из, как я думал, бредового состояния. Его глаза просветлели и он произнёс: "Ганешан, как в старости тело начинает выходить из-под контроля, ум тоже иногда неуправляем. Но так как мы не тело и не ум, это не имеет значения." Я спросил его: "В каком вы состоянии?" Коэн ответил: "Я в благости. В абсолютном блаженстве." В следующее мгновение он снова начал бредить: "Ты назначил только одного служащего, Каннана. Но в моей комнате девять Каннанов. Как мне поспать спокойно?" Когда я, обескураженный, потряс его опять, он посмотрел на меня невозмутимо и сказал: "Зачем ты слушаешь мой ум? Всё это в моём уме. Я же говорил тебе, не слушай мой ум." Так как интеллектуальный аспект был очень важным в его жизни, теперь его ум выкидывал номера. Когда кто-либо из старых преданных сильно страдал физически в свои последние дни, я спрашивал их: "Почему такой человек как вы так болеет?" Они неизменно отвечали, что уделяли слишком много внимания телу и его удобствам, а теперь оно возвращает