Каган русов - Сергей Шведов

Произнося последние слова, Константин, очень выразительно глянул на князя Вратислава, который даже слегка смутился под этим пристальным взглядом. Зато воевода Фрелав выдержал взгляд ромея без тени замешательства.

- Ты далеко смотришь, магистр, - произнес Фрелав хрипло.

- Так ведь все мы смертны в этом мире, - вздохнул Константин. – Умер каган Манасия, умер каган-бек Иосиф, умер император Роман, несмотря на молодые годы, а ведь смотрелся дубом необоримым. Все в руках Бога, бояре.

- Ты больше напирай на императора Оттона, боярин, - подсказал Фрелав. – Тогда тебя поддержат волхвы, которые жаждут объединить вокруг Киева все славянские земли. Кроме того подле Святослава собралось немало участников мятежа Стойгнева и Вихмана, эти спят и видят, как им посчитаться с императором Оттоном. А Дунай – идеальное место для организации похода в Европу.

Совет, данный воеводой Фрелавом посланцу императора Фоки, оказался очень кстати. Магистр Константин и представить себе не мог, скольких союзников он обретет в Киеве. Стоило ему только заикнуться пред очами грозного кагана о походе в Болгарию, как ближники Святослава, недоверчиво косившиеся на ромея, возликовали душой и стали наперебой приглашать посла императора Константина в гости.

- А что я говорил, - усмехнулся в бороду воевода Фрелав. – Очень ловко подыграл языческим волхвам император Никифор, ничего не скажешь. Я надеюсь, магистр, что вы, ромеи, учли все последствия своего предложения.

- Будем надеяться, что – да, - вздохнул Константин. – Рано или поздно, этот человек сломает себе шею.

- Твоими устами, магистр, да мед бы пить, - глаза Фрелава сверкнули ненавистью. По слухам, дошедшим до Константина, варяг был причастен каким-то боком к смерти князя Ингера отца Святослава. Но слухи эти могли быть неправдой. Однако Византийская империя и магистр Константин в любом случае получили в лице воеводы Фрелава преданного человека. Дабы эта преданность не испарилась раньше времени, магистр щедро одарил нужного человека из императорской казны. Фрелав дар принял без смущения, но благодарить не стал, хорошо понимая, что ромейский посол ждет от него ни слов, а дел.

- Так что у нас с ганом Аршаком?

- Князь Вратислав уже взял хазара и его людей в свою дружину, - спокойно сказал Фрелав. – Слышал я краем уха об этом Азаре – страшный человек. Впрочем, таких людей немало среди ближников Чернобога.

- Значит, ты поможешь гану Аршаку? – спросил магистр.

- Можешь не сомневаться, благородный Константин, - холодно отозвался Фрелав. – У меня к оборотню свой счет. В Браниборе он убил многих моих друзей и родовичей, кои честно служили своей земле и князю Тугомиру.

Святослав размышлял долго и прежде чем дать окончательный ответ решил поговорить со своим ромейским родовичем с глазу на глаз. За двадцать минувших лет князь Святослав здорово изменился. Внешне он почти ничем не напоминал мальчишку с которым Константин откровенничал в стане угорского князя Вер-Булчу. В нынешнем Святославе чувствовалась мощь, переходящая все отпущенные человеку пределы. Магистр даже почувствовал несвойственную ему робость, оставшись наедине с каганом русов. В голове магистра даже мелькнула шальная мысль о божественной силе, которая снизошла на старшего сына княгини Ольги. Впрочем, Константин быстро взял себя в руки, не хватало еще, чтобы языческие суеверия поработили душу истинного христианина, каковым магистр себя числил не без оснований. Однако кем бы там ни был каган Святослав, человеком или полубогом, хлопот он империи еще доставит немало.

- Не хочу кривить душой перед родственником, - мягко начал Константин, - твой поход в Болгарию выгоден Византии не меньше, чем Руси.

- А другого, более надежного союзника у Царьграда не нашлось? – насмешливо прищурился Святослав.

- Ты угодил в самую точку, каган, - охотно подтвердил магистр. – Не к Оттону же императору ромеев обращаться за помощью?

- А почему нет? – вскинул правую бровь Святослав. – Он ведь христианин?

- Тем и опасен, - развел руками Константин. – Император Никифор хлипко сидит на троне. А Оттон рвется к власти над всем христианским миром. Негоже ромеям ходить под франками, а уж тем более под саксами, которые истинную веру приняли совсем недавно. Еще дед этого Оттона кланялся деревяшкам и водил дружбу с волхвами.

- Ты забылся, магистр, - насмешливо произнес Святослав. – Не надо хулить чужих богов.

- Прости, каган, - спохватился Константин, - но моя горячность в данном случае является лишь подтверждением моей искренности.

- Пожалуй, - согласился Святослав. – Я тоже буду искренен с тобой, Константин. Если Никифор Фока вздумает обмануть меня, то не поздоровится ни ему, ни Византии. Если же он будет честен со мной, то ни один мой воин не переступит границ империи. Такое условие тебя устраивает?

- Вполне, - склонился в поклоне Константин. – Я рад, что моя миссия завершилась столь успешно.

Глава 10

Вторжение

Империя готовилась к войне, это магистр понял сразу же по возвращении в Константинополь. Собственно иного от Никифора Фоки Константин и не ждал. За тем его и протолкнули на императорский престол, чтобы иметь во главе Византии не рохлю, не извращенца, а полководца, способного отразить любую агрессию. Однако Никифор пока что, видимо, не ощутил сколь кардинальные перемены свершились в его судьбе. И став императором Византии, он продолжал хлопотать только об армии, не обращая внимания на несущиеся со всех сторон жалобы и стоны. К сожалению, в дополнение к тяготам, которые принес простым ромеям налог на армию, прибавилась еще и нехватка хлеба, вызванная небывалой засухой, приведшей к гибели не только зерновых посевов, но и виноградников. Сотни тысяч земледельцев разорились, города переполнялись нищими, цена хлеба возросла во много раз, а Никифор этого словно бы и не заметил. Дабы увеличить приток средств в казну, новый император провел денежную реформу. Собственно необходимость в ней давно уже назрела, ибо в Византии ходили в обороте монеты разных стран и эпох, истертые уже до полного безобразия. Никифор приказал изъять их из оборота, заменой старых монет на новые. В этом-то и была главная хитрость, которую ушлые ромеи разгадали почти сразу, – содержание золота и серебра в новых монетах было гораздо меньшим, чем в старых. Цены мгновенно взлетели не только на хлеб, но и на все движимое и недвижимое. Взроптали уже не только низы, но и верхи. А трудолюбивый Фока как ни в чем не бывало продолжал перестраивать императорский дворец и обносить его толстенной каменной стеной. При этом были снесены многие дома и церкви, стоявшие вокруг дворца едва ли не со времен блаженной памяти императора Константина, принявшего истинную веру много сотен лет тому назад. Второй не менее дорогостоящей забавой Никифора стало создание панцирной конницы. Когда клибанофоры, закованный с ног до головы в сталь, проезжали по городу на крупных конях, тоже защищенных доспехами, у обывателей сводило скулы от страха и негодования. Ибо снаряжение одного такого воина стоило бешенных денег, а император собирался снарядить тысячи подобный железных истуканов. Те, кто умел считать хватались за голову, остальные просто плевали вслед железным всадникам, стараясь при этом не попасть в городских стражников епарха Сисиния, едва ли не единственного человека, пытавшегося спасти от голода родной город.