Великий Сталин - Сергей Кремлев

Зачем 47-летняя Штерн приехала в СССР? Арно Люстигер утверждает, что для того, чтобы «участвовать в созидательной работе в Советском Союзе», но вряд ли в эту версию верит сам Люстигер. Я не могу сейчас утверждать что-то наверняка, но вся биография этой женщины, никогда не бывшей замужем, властной и самоуверенной, скончавшейся в Москве в 1968 году в возрасте 90 лет, позволяет предполагать в ней крупного сионистского эмиссара – фанатичного и эффективного.

Что же до судьбы руководителей ЕАК, то они действительно были государственными преступниками, ибо, облечённые немалым доверием государства и получая его поддержку, видели смысл своей деятельности не в укреплении позиций собственного государства, а во-первых, в укреплении позиций в этом государстве одной лишь национальной группы, во-вторых, в фактическом противодействии естественному процессу ассимиляции, а в-третьих, поощряя симпатии части граждан собственного государства к государству иностранному.

Фактически ЕАК к концу своего существования пренебрегал интересами не только всего Советского государства, но и интересами советских евреев, точнее – тех из них, кто ощущал себя советским гражданином и никем иным быть не желал и не мог. А ведь таких тогда было большинство…

На фоне следствия по делу ЕАК в стране шли и другие процессы – как уголовные, так и системные. Скажем, в январе 1949 года начался процесс, который был назван «борьбой с космополитизмом», и, надо признать, что основания для такой борьбы к тому времени в стране накопились. Например, в брошюре по бетонным работам её автором употреблялся термин «агитатор», под чем подразумевалась, вообще-то, бетономешалка. Что ж, английский глагол «agitate» действительно имел два значения: «агитировать» и «перемешивать», но…

Впрочем, надо ли дальше продолжать?..

Прошли по стране и увольнения из ряда организаций специалистов-евреев. Так, из Госплана СССР их было уволено сразу 300 человек… Но ведь был из него уволен и русский его председатель – Николай Вознесенский. А те 236 секретных и совершенно секретных документов, которые за пять лет куда-то исчезли в одном лишь Госплане, вряд ли были использованы для растопки русских печей. Высокий же процент уволенных евреев не в последнюю очередь объяснялся непропорционально высоким их процентом во многих государственных структурах. Скажем, на 1 октября 1948 года в вузах СССР кафедрами физики заведовали 301 русский и 217 представителей других национальностей, 153 из которых были евреями. Среди научных сотрудников-физиков в Академии наук СССР было 342 русских, 123 еврея и 31 представитель всех остальных народов СССР, включая украинцев, белорусов, грузин…

В записке заведующего сектором науки ЦК ВКП(б) Юрия Жданова секретарю ЦК М. Суслову от 23 октября 1950 года сообщалось:

«В ряде институтов Академии наук имеет место тенденциозный подбор кадров по национальному признаку… Среди физиков-теоретиков и физико-химиков сложилась монопольная группа – Л.Д. Ландау, М.А. Леонтович, А.Н. Фрумкин, Я.И. Френкель, В.Л. Гинзбург, Е.М. Лифшиц, Г.А. Гринберг, И.М. Франк, А.С. Компанеец, Н.С. Мейман и др. Все теоретические отделы физических и физико-химических институтов укомплектованы сторонниками этой группы, представителями еврейской национальности…»

Таких цифр и цитат можно было бы привести много – ими полна, например, не раз мной уже упоминавшаяся монография Г. Костырченко. Однако я ограничусь уже сообщенным, кратко затронув лишь ряд уголовных процессов рубежа 40-х – начала 50-х годов, воспользовавшись информацией доктора исторических наук Г.В. Костырченко…

Как он сообщает, после войны «заметно активизировалась» «общественно-культурная жизнь евреев» на московском автозаводе имени Сталина (ЗИС). Часть из них, «наиболее спаянная на национальной почве», устраивала коллективные походы в театр Михоэлса, в мае 1948 года направила в ЕАК приветственную телеграмму по случаю образования Израиля и т. п. Душой и организатором таких акций был А.Ф. Эйдинов (Вышедский), помощник директора ЗИСа Лихачева.

В декабре 1949 года Хрущёв стал секретарем ЦК и первым секретарём Московского ГК ВКП(б) и вскоре нагрянул на ЗИС во главе специальной комиссии с проверкой, после чего доложил Сталину о серьёзном неблагополучии там «в связи с активной деятельностью еврейских националистов…» Так началось «дело ЗИС», по которому было арестовано несколько десятков человек, тринадцать из которых, включая Эйдинова, 23 ноября 1950 года расстреляли.

Ещё до событий вокруг ЗИСа, в августе – декабре 1949 года, была арестована группа из десяти работников-евреев на Ярославском автомобильном заводе во главе с главным инженером А.М. Лившицем. На допросах они показали, что вели разговоры о том, что «под прикрытием борьбы с антипатриотизмом в стране развивается русский нацизм (! – С.К.) и пропаганда умышленно подчеркивает преобладание евреев среди космополитов (точным был бы глагол «констатирует». – С.К.), поощряя тем самым антисемитизм…»

Кое-кто из ярославцев был осужден, но тема «космополитизма» тогда зазвучала не зря. Скажем, на челябинском Кировском заводе, где директором был Исаак Зальцман, главный металлург Яков Гольдштейн происходил из семьи крупного горнопромышленника и имел родню за границей, заместитель начальника производства Абрам Белинкин имел родного брата, дядю и двух теток в США, заводской экономист Яков Юдилович имел в США всего двух дядей, но один из них был крупным капиталистом. Это всё было бы не таким уж и криминалом, если бы, скажем, евреи с ЗИСа – граждане СССР – не приветствовали публично создание государства Израиль… Что им было до того Израиля? Он что – был их Родиной? Или всё же они воспринимали его как некую «духовную», «историческую» родину? Но тогда чем был для них Советский Союз?

Зачем, спрашивается, представители тайной иудаистской общины из Сталинска (с 1961 года – Новокузнецка) Кемеровской области направляли в Москву делегацию для приветствия первого посланника Израиля в СССР Голды Меир? В ноябре 1949 года в Сталинске на квартире некоего И.Б. Рапопорта была раскрыта нелегальная синагога, с которой были связаны многие руководители-евреи с Кузнецкого металлургического комбината, в том числе заместитель директора Я.Г. Минц, главный прокатчик С.А. Либерман, начальник финансового отдела С.З. Аршавский, начальник планового отдела Г.Ш. Зельцер, начальник ОТК А.Я. Дехтярь, начальник сортопрокатного цеха З.Х. Эпштейн, заместитель начальника производственного отдела С.А. Лещинер…

По «делу КМК» 18 сентября 1952 года Военная коллегия Верховного суда СССР осудила к расстрелу четверых: Дехтяря, Минца, Либермана и Лещинера – и к 25 годам лагерей троих: Аршавского, Зельцера и Эпштейна.