История Древнего Китая - Джон Грэй

Женщины, черпающие воду

В окрестностях города Гуанчжоу (Кантона) мало таких резиденций. Единственный дом, более или менее отвечающий этому описанию, расположен в Ча-шань-сян – деревушке в дальней ложбине за горами Белых Облаков. В стенах этого укрепления я приятно провел два или три часа с хозяином, господином по фамилии Шэнь, 5 февраля 1868 года.

В разных частях провинции Гуандун есть небольшие крепости, куда обычно уходят крестьяне с женами, детьми, батраками и скотом, если существует опасность нападения разбойников или, как в последние годы, мятежников. Эти укрепления часто очень основательны и рассчитаны на противостояние значительным силам нападающих. Подобные сооружения встречаются не только в провинции Гуандун. Проезжая через провинцию Цзянсу зимой 1865 года, я посетил общирное укрепление такого рода, расположенное рядом с рыночным городом Пинхуан-чжэнь. Рядом с рыночным городом Тунчжи в области Ханч-жоу мне удалось посетить одно из крупнейших укреплений. Все помещения в нем могли выдержать бомбардировку, и для семей и скота было отведено немало места. Там имелись колодцы, и мне сказали, что в любое время года в них достаточно воды. На острове Формоза мне тоже встретилось несколько подобных сооружений, но они были такие маленькие, что совершенно не выдерживали сравнения с виденными мной на материке.

Китайцы пользуются обычными, и притом очень простыми сельскохозяйственными орудиями: плугом, бороной, лопатой, мотыгой, цепом, серпом, веялкой и разными устройства для орошения полей.

Плотник

Плуг состоит из горизонтальной рукоятки и лемеха с деревянным дышлом, а также подставки сзади вместо отвала. Насколько я понимаю, он совершенно такой же, как плуг, который в настоящее время повсеместно используется в Малой Азии и в Палестине. Такое орудие не позволяет крестьянам вспахивать поля на сколько-нибудь большую глубину. Если бы китайцы стали пользоваться почвоуглубителем, они собирали бы гораздо больший урожай, но эта перемена не такое простое дело как может показаться читателю, поскольку она непременно потребовала бы применение большего количества тяглового скота. Китайский плуг так легок, что пахарь, возвращаясь с работы в конце дня, часто несет его на плечах; иногда можно видеть, как крестьянин идет за плугом, в который запряжена его жена.

Для освоения нови небогатые крестьяне нередко используют большую деревянную мотыгу с железным наконечником вместо плуга, таким образом экономя на упряжке волов. Все крестьяне при возделывании склонов холмов, которые, будучи превращены в террасы, приносят большой урожай, неизменно используют такие мотыги. Борона, которой пользуются при возделывании рисовых полей, снабжена тремя рядами железных зубьев. Над ними расположена рукоятка, за которую работник держит данное приспособление, вдавливая его в почву. Борона, используемая в центральных и северных провинциях Китая, где основные злаки – это пшеница, ячмень и просо, очень похожа на английскую, хоть и не так велика.

В Китае торжественно отмечают начало сельскохозяйственного года, и весенний сезон открывается празднеством. Ни один земледелец не может начать пахоту, пока не будут совершены определенные церемонии в честь богов весны и сельского хозяйства. Их совершает в Пекине сам император, а во всех провинциях, областях и уездах – соответственно губернаторы, префекты и начальники уездов. Церемонии эти свидетельствуют о глубоком благоговении перед земледелием, которое составляет отличительную черту китайского быта, и о важной роли земледельцев в политике империи, где, как сообщают, пахотные земли имеют площадь немногим менее шести миллионов акров.

Шествие с бумажным буйволом во время Праздника весны

В первый день весны рано поутру губернатора несут к восточным воротам главного города его провинции в кресле, на спинку которого накинута тигровая шкура, в сопровождении всех мандаринов города и окрестностей; там он приветствует весну, начинающуюся в этот день. Когда шествие, возглавляемое знаменосцами и оркестрами, прибывает к восточным воротам, губернатора и его свиту провожают в шатер, крытый циновками, где стоит идол бога весны, а также бумажный бык в натуральную величину. Тай-Суй (так зовут это божество) изображают с ветвью в правой руке; левая покоится на рогах буйвола. Это означает, что наступило время земледельцам браться за вспашку и сев. После того как губернатор и его свита поклонились идолу и принесли ему жертвы, идола с бумажным буйволом помещают в носилки и триумфально двигаются к городу в сопровождении многочисленного эскорта и проносят по главным улицам к официальной резиденции правителя, где идола с бумажным буйволом ставят на временный алтарь воздвигнутый под внутренними воротами. Поклонившись идолу еще раз, губернатор со свитой расходятся по своим резиденциям. На следующее утро, в полдень, префект и четыре или пять мелких чиновников снова отправляются к временному алтарю. После молитв они совершают один из самых забавных и ребяческих китайских ритуалов, виденных мной. Бумажного буйвола ставят в центре двора официальной резиденции префекта. Префект и его спутники, вооружившись розгами, выстраиваются по обе его стороны и медленно идут вокруг, ударяя буйвола при каждом шаге. Затем оставшиеся клочки предают огню. Поскольку многие китайцы полагают, что запастись обрывком бумаги, из которой был сделан буйвол, означает обеспечить удачу на протяжении целого года, вокруг костра бывает страшная давка.

Крестьяне и батраки могут браться за вспашку земли только после совершения еще одной церемонии – это открытие сельскохозяйственного сезона. В Пекине, столице империи, его проводит император. В столицах провинций – генерал-губернаторы, казначеи, эмиссары по соляным перевозкам, сборщики налогов, судьи-литераторы, судьи и т. п. В областных городах – префекты; в уездных – правители уездов. Продолжу описание виденных мной в Кантоне церемоний такого рода: генерал-губернатор, губернатор, казначей, таможенный уполномоченный, судья-литератор и судья по уголовным делам этого города рано утром на пятый день открытия сезона, то есть во втором месяце года (в марте), в день под названием хай, направляются в храм, посвященный Шэнь-нуну, богу земледелия. Этот храм расположен на расстоянии одной мили за восточными воротами города. Главное святилище храма – двухэтажное. Во внутреннем дворе, окруженном кирпичными стенами, три помещения, в первом из которых хранят некоторые сельскохозяйственные орудия, во втором – зерно для посева и жертвоприношений, в третьем держат овцу или поросенка, которые должны быть принесены в жертву божеству. Выстроившись перед алтарем, чиновники принимаются бить земные поклоны. Затем генерал-губернатор подносит божеству овцу и свинью как искупительные жертвы. В качестве благодарственных подношений Шэнь-нуну жертвуют также девять видов злаков и овощей. Затем еще раз совершается коутоу, причем чиновники бьют лбами о землю девять раз. После этого они встают и в присутствии всех собравшихся оглашают письмо к богу земледелия. Читающий обращен лицом к идолу. Письмо, составленное в соответствии с предписаниями коллегии церемоний, гласит: «В этот благоприятный день мы, главные чиновники этого города и провинции, встаем перед твоим алтарем, о бог, и воздаем тебе должные почести от всей души. Мы полагаемся на тебя, о бог, и верим, что ты даруешь плугу быстроту и дашь достаточно еды людям, которыми мы управляем. Твои добродетели так же велики, насколько небо возвышается над землей. Ныне начался земледельческий сезон, и все пахари приготовились с прилежанием взяться за работу. Даже Его Императорское Величество, хоть его положение и так высоко, не отстает от остальных в подготовке к выполнению таких важных обязанностей. И вот мы, чиновники этого города, просим тебя должным образом даровать нам добрые времена. Мы истово просим тебя даровать нам пять дней ветра, затем десять дней дождя, чтобы каждый стебель дал тугой колос. Молим тебя принять наши жертвы и благословить нас».

Снова совершив девятикратное коутоу, чиновники снимают туники и проходят на правительственную землю, прилегающую к храму, где каждый из них проводит девять борозд. Потом им выдают по кнуту и подводят к плугу, в который запряжен буйвол. По сигналу церемониймейстера все чиновники ведут плуги, а перед каждым стоит крестьянин, который направляет ход вспашки; по этому случаю крестьянам разрешается надеть желтые куртки. За каждым именитым пахарем идут три или четыре гражданских чиновника, которые должны на каждом шагу бросать семена в свежие борозды. Пока генерал-губернатор и его коллеги пашут, юноши в пестрых платьях, стоящие по сторонам поля, поют высокими голосами пеаны, в которых восхваляется божество земледелия. На южном краю поля выстраиваются в длинный ряд пожилые земледельцы в соответствующей церемонии пестрой одежде. На северном краю поля находится группа ученых, чья степень соответствует нашему бакалавру искусств. После того как каждый высокопоставленный чиновник провел девять борозд, церемония завершается{121}. Однако на этом обязанности генерал-губернатора не заканчиваются, так как по возвращении в официальную резиденцию он устраивает прием, на котором принимает поздравления от чиновников и помещиков.