Спасение (ЛП) - Гамильтон Питер Ф.

— Ты же сказала, что сообщение было только на словах? — хохотнул Саловиц.

— В основном да, — отмахнулась Каролина. — Просто, когда женщина обнажена, она более остро воспринимает мир, чувствует себя уязвимой. А если добавить к этому испуг от того, что она внезапно обнаружила, что над вами склонился не тот, о ком ты думал…

— То есть Сэм всё-таки касалась этой женщины?

— Я же говорю, что Сэм делала ей массаж! Она не причинила ей боли, ничего схожего с тем, что с ней сделал этот выродок Рик. Она просто напугала её до чёртиков, и всё. И в отместку с ней сотворили вот это!

— И последний вопрос, — сказал Алик, вставая. Он уже знал ответ, но хотел бы услышать от Каролины подтверждение его выводов. — Эта женщина, которой нужно было передать послание, кто она?

— Роуз Лоренцо.

* * *

Битцк дозвонился до них, как только они покинули палату.

Перед ними, по всей длине долины Ван-Вика, протянулась длинная полоса из сосен и дубов, образующая зелёную стену, которая разделяла город. Когда-то, не так давно, на этом месте располагалась скоростная многоярусная автотрасса, устаревшая с появлением доступной технологии порталов.

Алику нравилась идея преобразования старых городских шоссе в парки. Зелень разбавляла сплошную застройку, делая жизнь горожан более позитивной и приятной.

Это было воистину достойным примером позитивных преобразований. И полной хуйнёй, если взглянуть на это с другой стороны. За прекрасным фасадом города, украшенным зеленью, таилось явное, ничем не замутненное зло.

Такие гангстеры, как Джавид Ли и Рейнер, были, есть и, вероятно, будут всегда. Бедность всегда порождает определённый тип предпринимательства — насильственный, без совести, границ и моральных норм. Поэтому везде, где есть бедность, присутствует и её злой близнец — тотальная, беспощадная, бессмысленная и безграничная эксплуатация.

Справедливая расплата за все деньги, запертые в хранилищах в верхней части города. Злая пародия на справедливое распределение. И это не изменят все парки Нью-Йорка — какими бы они ни были прекрасными. Всё это не более чем декорация стен экономических оков, сковывающих людей.

Единственная возможность, которой могли воспользоваться люди, выросшие в крохотных социальных квартирках, чтоб избежать повторения судьбы родителей, является бегство с планеты в поисках лучшей доли — переселение на астероиды или любой из пары десятков терраформированных миров — неважно, с универсальной или утопической системой управления.

Вот только низы, к сожалению, вовсе не спешили воспользоваться представившейся возможностью. Алик вспомнил статистику, которую он видел и которая всегда сопровождалась бесчисленными сообщениями о городской преступности, заказанными сенатом штата и призывающими «решить вопрос». Родной мир покидали удручающе мало детей, как бы сладко ни пела реклама государственной политики по освоению новых территорий.

Беднейшие слои населения не доверяли верхам — справедливо считая, что основной причиной, по которой им предлагают покинуть Землю, является нежелание делиться с ними жизненным пространством. Таким образом, несмотря на то, что в 2134 году планета Новый Вашингтон была успешно терраформирована, население Нью-Йорка сократилось не более чем на десять процентов.

Увы, население большинства американских городов снизилось всего лишь на 15-20 процентов от пикового уровня, зафиксированного в начале двадцать первого века, поскольку население, особенно наиболее состоятельная его часть, продолжало стремиться в мегаполисы, мечтая, как и век назад, о «быстром карьерном росте».

Так что пока Алик шёл по коридору, вполуха слушая Битцка, его взгляд скользил по елям долины Ван-Вика, одетым в мантии из колючего тонкого льда: они выглядели так, словно вырастили шипы, чтобы защитить себя в течение зимы — точно так, как спешащие мимо них горожане, пытающиеся зацепиться и выжить во враждебном окружении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Саловиц, ты сейчас умрёшь! — восторженно воскликнул Битцк.

— Вот уж вряд ли, — буркнул инспектор.

— Ты просто не поверишь, что я нашёл!

— Ну?

— Сопряжение прислало нам журнал перемещений Дельфины Фаррон. И она, и её ребенок Альфред вышли из Западного портала Центрального парка за пятьдесят две минуты до того, как семья Лоренцо вернулась домой. По данным системы наблюдения видно, как они зашли в квартиру.

— Ты ничего не перепутал?! — воскликнул Саловиц. — Уверяешь меня, что они ныкаются где-то в квартире, тогда как я её всю носом изрыл! И знаешь что? Их там не было!

— Так, стоп! — остановил перепалку Понедельник. — Битцк, мне нужно, чтобы ты связался с проектировщиком квартиры и узнал, имеется ли в квартире «безопасная комната».

— Выполняю, — козырнул Битцк.

— Нам тоже следует поторопиться, — сказал Алик, когда помощник отрубился.

— Уже спешу, — кивнул Саловиц. — А куда мы, кстати, идём?

— Обратно, в портальный дом, естественно. Сдаётся мне, что мы что-то упускаем…

* * *

В портальной квартире стены подпирали несколько скучающих копов, ожидающих окончания смены. Других задач, кроме охраны от маловероятного повторного нападения, у них не было, поэтому они тупо наблюдали, как работают криминалистические специалисты.

— Эксперты! Трошки внимания! Мы ищем «безопасную комнату». Кто-нибудь из вас может подсказать, где она может быть?

Дождавшись последнего «нет», Алик снял куртку, готовясь к жаре снаружи, и вышел в комнату, представляющую собой обособленный фрагмент корабля. За то время, что они отсутствовали, стало ещё жарче. Перегнувшись через перила, Понедельник взглянул на потоки воды, обманчиво медленно скользившие вдоль стены корпуса — он знал, что на самом деле белоснежные бурунчики, возникающие там, где сталь прорезала прозрачную синь воды, выдают огромную скорость, с которой большой корабль движется через океан.

Возникающие за ними волны тоже только казались безопасными — являясь, на деле, безумными подводными циклонами, способными в долю секунды утащить тело незадачливого пловца под воду. Воистину, нужно быть безумцем, чтобы спрыгнуть с корабля.

Но что делать, если это единственный доступный выход?

— Высматриваешь чего-то? — поинтересовался Саловиц, вытирая пот со лба. — Ищешь что-то лишнее? Что-то, чего здесь быть не должно?

— Наоборот, — отмахнулся Алик. — Ищу то, что должно быть здесь, а сейчас отсутствует.

— Тяжело найти то, — хохотнул инспектор, — чего нет.

На обоих концах палубы к стене были привинчены толстые, красно-белые цилиндры, в которых, по соображениям безопасности, находились спасательные плоты. Понедельник щёлкнул одним из них, обнаружив аккуратно упакованный пакет из оранжевой ткани и пять спасательных жилетов.

Второй цилиндр был пуст.

— Нет, блядь, нет, нет, нет! — воскликнул Саловиц.

— Да, да и да, — улыбнулся Алик. — Они в отчаянии и у них не было другого выхода. Представляешь, в каком они были ужасе, когда ворвавшиеся в их дом бандиты устроили перестрелку между собой?

— То есть сейчас они… — вполголоса пробормотал инспектор.

Понедельнику показалось, что он видит, как вращаются шестерёнки в голове Саловица.

— Найди координаты этого корабля по состоянию на 11 часов по восточному поясному времени прошлой ночью, — сказал он инспектору, — а затем свяжись с южноафриканской береговой охраной. Пусть берут лодку или самолёт, или что там у них есть, и мчат по тем координатам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Четверть часа спустя, когда оба успели вернуться в двадцатый полицейский участок, они заказали себе по порции кофе из автомата и принялись сортировать поступившую почту, усевшись в кресла в опустевшем кабинете.

Судебно-медицинская служба Агентства установила личности погибших в портальном доме, лежащих неподалёку от Арктической комнаты. Тела принадлежали Мендосам, пожилой супружеской паре из Манилы, совершенно не связанной с любой криминальной активностью. Вся их вина заключалась в том, что они случайно оказались на пути спасающегося бегством бандита — взломавшего их систему безопасности и убравшего нежелательных свидетелей.