Клуб неисправимых оптимистов - Жан-Мишель Генассия

Каждое утро перед лекциями и семинарами студенты час делали различные гимнастические упражнения. Занятия длились с семи до двенадцати, с перерывом на пятнадцать минут в десять часов. Ели учащиеся в столовой, устроенной в подвале здания. Уроки возобновлялись в час и продолжались до семи вечера. После ужина все еще час занимались физкультурой. Воскресенье отводилось для самостоятельной работы. Установления и правила, действовавшие в стране, на «Красное Знамя» не распространялись: многочисленный персонал, неограниченные средства. В СССР существовало три подобных института МВД — в Ленинграде, Москве и Киеве, но только в Ленинграде преподавали такие важные аспекты деятельности секретных служб, как пропаганда, дезинформация, манипулирование сознанием и обработка общественного мнения. Курировало программу обучения печально известное Второе управление Министерства по борьбе с внутренними врагами государства. Чтобы попасть на программу, требовалось отучиться два курса и сдать крайне сложные экзамены. «Красное Знамя» считалось элитным учебным заведением с безупречной репутацией. Только лучшие студенты могли учиться у лучших преподавателей, специалистов-практиков, работавших в южном и западном крыле здания. Лучшие выпускники получали право выбора распределения. Если судьба улыбалась или вмешивались высокопоставленные покровители, они попадали в третий или четвертый отдел Второго управления, занимались пропагандой, работали под руководством своих преподавателей, а потом занимали их место.

Восемь человек в военной форме, пятеро мужчин и три женщины, в возрасте от двадцати до тридцати лет, ждали начала занятий по фотомонтажу. Дверь, расположенная в глубине аудитории, открылась, вошел майор Александр Маркиш. Дисциплинированные студенты встали по стойке «смирно» и отдали честь. Саша начал лекцию. Помощник, управлявший проектором, выводил на экран диапозитивы, иллюстрировавшие его рассказ.

— …Ваша работа будет заключаться в устранении врагов народа со всех фотографий — класса, институтской группы, семейных, парадных. Фотографии из личных архивов уничтожают родственники. Осужденный человек должен исчезнуть. Нельзя оставить ни малейшего следа его существования. Подделать фотографию можно, соединив изображения с двух негативов, а потом увеличить их на позитиве. Эта тонкая операция требует наличия негативов с одинаковой выдержкой и контрастностью. На первом негативе вы закрашиваете изымаемый объект, на втором — противоположную часть. Вы делаете отпечаток на позитиве с двух негативов поочередно, закрашенные части не проявляются, две части сопрягаются, и объект исчезает. Пленка должна быть более крупнозернистая, тогда изображение получится более четким. Я объясню вам, как использовать сульфатные растворы, — в некоторых случаях это облегчает работу. Довольно часто у нас не бывает негативов, и тогда проще всего работать с проявленной фотографией. Острым скальпелем обводится силуэт или контур лица изымаемого объекта, а чтобы не дрожала рука, опирайтесь на лежащий поперек стола карандаш. Кадры, выбранные для замены, прикрепляются клеем, монтажные соединения и фон снимка подправляются краской или чернилами. Перед началом работы с клеем пропитайте вырезку краской на всю глубину. Если объект помещается на серый или черный фон, цвет краски должен быть идентичен цвету фона, иначе останется заметная белая каемка. Чтобы довести снимок до совершенства и замаскировать дефекты, используйте аэрограф. Компрессор распыляет легкое облачко чернил, пульверизатор приводится в действие цилиндром, работающим на сжатом воздухе, скорость подачи которого вы задаете самостоятельно. Краска должна быть максимально жидкой, давление — предельно низким. Напоминаю: нужно идти от самого светлого цвета к самому темному и не бояться использовать каше́.[199] Чем тоньше распыленный слой, тем лучше результат. Удается добиться эффектов старения, загрязненности, получить тени, свет, движение. Рекомендуется накладывать несколько слоев краски и смягчать тона. Можно «испарить» человека или объект непосредственно с фотографии, но для этого необходим большой опыт работы. Такой способ используется в особых случаях, поскольку изображение получается далеким от оригинала. Работать рекомендуется в маске и очках, чтобы защититься от вредных испарений. Окончательная обработка кромок и стыков делается вручную, с помощью кисточки. Отретушированная фотография обязательно должна быть превращена в негатив. Для чего? Во-первых, это подтверждает ее существование. Кроме того, имея негатив, мы можем воспроизвести ее столько раз, сколько потребуется. Если работа выполнена тщательно и умело, никто не сможет доказать, что он был подделан. Почему?..

Саша посмотрел на студентов. Они напряженно искали ответ, листали конспекты, но сообразить не могли.

— Так почему же?.. Вы ничего не поняли, сборище идиотов! Да потому, что негатив никогда не врет! Подпись и печать удостоверяют его подлинность. Благодаря вашему вмешательству никто в ней не усомнится. Люди верят тому, что видят! А теперь задайте себе вопрос о том, какую пользу может принести этот снимок? В чем заключается его политическое значение? Какое послание вы хотите передать? Если нужно устранить двойной подбородок, жировую складку или морщины, работа должна быть ювелирной, как у голливудских ретушеров. Можно восстановить выпавшие волосы, убрать седину и другие потравы, нанесенные временем. Нельзя допустить, чтобы в газетах появлялись фотографии руководителей страны, на которых они выглядят неидеально. Требуется большой опыт, чтобы заретушировать морщины, оспины и отеки, убрать прыщи и шрамы. Лицо субъекта должно выглядеть правдоподобно, оно не может ни стремительно помолодеть, ни стариться медленнее, чем у окружающих людей. В идеале следует добавлять улыбку или блеск в глазах. Нашу службу не раз упрекали в том, что результаты нашей работы зачастую выглядят слишком явными, читай — грубыми. Следует применять на практике принципы исторического материализма. Мне часто приходилось подправлять идеальную ретушь, делая ее заметной глазу. Мы умеем работать виртуозно, как настоящие преступники, так, чтобы никто ничего не заметил, но у нас иная цель. Мы ясно даем понять: вот что бывает с предателями! Они исчезают. Их стирают. Окончательно и бесповоротно. Грубые подделки создаются намеренно. Это побуждает родственников следовать примеру властей, делом доказывая преданность революции. Они уничтожают фотографии предателей, вынимают их из семейных альбомов и развешенных в гостиной рамок. Сколько тысяч женщин стерли все следы арестованных мужей и братьев? Сколько сыновей навсегда уничтожили отцов? От них остались лишь тени, дыры, пустоты, их убили еще раз, искромсав бритвой. В редчайших случаях потомки могут увидеть разве что руку, плечо или сапог. Так люди доказывают, на чьей они стороне, и спасают себе жизнь. Как иначе женщине заслужить прощение за то, что была женой врага народа? Сын негодяя стирает память об отце, чтобы мы забыли о том, кем был его отец. Забывшие навести порядок в доме обречены на исчезновение. Хранишь фотографии врага — значит виновен. В советских школах наших детей учат вырезать ножницами из учебников тех преступников, которых мы еще не успели оттуда изъять. Дети податливы и внушаемы, так что следующие поколения советского народа будут действовать намного эффективней. Единственными изображениями исчезнувших будут снимки в фас и профиль, сделанные тюремным фотографом. При аресте мы производим генеральную уборку. Изымаем фотографии, записные книжки, блокноты, тетради, документы и сжигаем все это в котельных министерства. От наших врагов не должно остаться ни следа. Мало убить врагов революции. Нужно стереть их имена. Никто не будет помнить этих людей. Они проиграют, мы победим. Это неизбежно. Их книги изымают из библиотек. Их идеи улетучиваются, как утренний туман. И вот еще что: уничтожению подлежат труды врагов наших врагов. Если бы не было Троцкого, не появились бы и антитроцкисты.

4

Полковник Яконов положил трубку на рычаг и медленно выдохнул. Он вспотел, рука у него тряслась, сердце колотилось как бешеное, что было неудивительно после грозного ночного звонка министра. Как получилось, что о деле стало известно в Москве, а сотрудники ничего ему не доложили? Яконов был уверен в одном: это не случайность. Ни в МВД, ни в МГБ, как когда-то в НКВД и ОГПУ, никогда никаких случайностей не бывало. Не будет их и в новой структуре, которая придет на смену всесильным ведомствам, вот только неизвестно, доживет ли полковник до очередной реорганизации. Тридцать лет службы в органах безопасности, вербовки и перевербовки, чистки и войны научили полковника правилам игры и выживания. Нарушением субординации он займется позже. Сейчас важно принять верное решение, от этого зависит его жизнь. Абакумов получает приказы лично от Самого. Если этот человек звонит какому-то полковнику и целых двадцать минут излагает детали дела, о которых тот, по идее, уже должен все знать, то тот выглядит некомпетентным идиотом, а идиоты, как известно, долго не живут. Абакумов говорил с ним ледяным тоном, а на прощание произнес недвусмысленно угрожающую фразу: «Даю тебе двое суток на решение проблемы…» Тут и дурак бы понял, что обратный отсчет начался. Полковник снял трубку: