Судьба амазонки - Milla Smith

– Я не могла тебя этому научить.

– Ты использовала силу камня неосознанно, вбирала в себя энергию из пространства и дарила её вверенным тебе людям, но не умела видеть света в окружающих и тем более использовать её в своих целях. Многие из вампиров различают присутствие человека сквозь мглу и расстояния благодаря его священному излучению. Я научил детей пользоваться новым даром, ведь когда ты войдёшь в пещеру, то закроешь её от нас навсегда. Мы станем обычными нелюдями. Теперь у нашего рода появился шанс выстоять.

– Кровь людей вам больше не понадобится?

– Нет. Я могу отнять твои силы, чтобы облегчить уход, а могу и передать тебе свои, что и делаю сейчас.

– Это будет честный поединок, или шансы людей стали ничтожны?

– Мы не можем питаться силой людей, объединённых кругом любви, он непреодолим, как оберег.

– Обнадёживает…

– Любовь к детям, к родителям, к родному краю ни при чём, – уточнил Старейшина.

– Похоже на отбор тех, кто способен на любовь…

– И уничтожение остальных, но они сами выберут свою участь… – безжалостно закончил вампир.

– А вокруг меня есть этот… «круг»? – затаив дыхание, поинтересовалась несчастная.

– Нет. Ты и твой муж тешите своё самолюбие… Ты чувствовала другого, он умер, так и не сумев принять тебя. Тебя защищает лишь амулет богов.

– Спасибо, ты развеял мои сомнения. Значит, дорога к свету станет для людей бесконечно долгой и трудной.

– Вас не подпускают к божественным знаниям, потому что вы слишком близки к животным.

– Странно это слышать от тебя, – Архелия слабо улыбнулась.

– Поверь, в нас гораздо меньше звериного, чем в самом лучшем из вас, – он повёл крылом в сторону, из полумрака вперёд выступили удивительной красоты подростки. – Посмотри на моих детей.

Архелия не могла поверить глазам. Перед ней стояли люди. Уж не согрешил ли старый вампир с какой-нибудь красоткой? Старейшина усмехнулся:

– При рождении и у них были крылья, но я учил их питаться энергией людей, и она сделала их плоть схожей с вашей, но неустойчивой.

Вампиры-подростки словно по команде превратились в расплывчатые тени и стали незаметны на фоне мрачного леса.

– Они будут жить среди нас?

– Посмотрим, – уклонился от ответа Старейшина, может, он и не знал его.

– Мне пора. Жаль, что мы не поговорили раньше. Спасибо, что поддержал, – Архелия с удовольствием окунула лицо в мягкий рассыпчатый снег и поднялась. Реальность не ускользала более. Старый вампир наклонил голову:

– Прощай, – он взмахнул крыльями и легко поднялся в небо.

Амазонка поднялась, она стояла в шаге от входа в пещеру. Обречённая на смерть дочь барона окинула взглядом простирающуюся вдали грандиозную картину просыпающегося под первыми лучами восходящего солнца мира и решительно перешагнула грань, отделяющую утреннее сияние от тьмы. Она беззвучно прошептала свету свой последний привет:

– Прощай, доченька! Больше не увидимся. Береги детей – никого не бойся!

В таинственном полумраке только тусклый блеск лунулы указывал путь. Она достигла знакомой пещеры, где когда-то вела разговор с потусторонней покровительницей. Её встретила оглушающая тишина. Бывшая предводительница вернула магические амулеты на каменную приступку и замерла в ожидании.

– Я пришла, – просто сказала она, эхо многократно повторило последние слова амазонки.

Архелия стояла с достоинством смертельно уставшей после удачной охоты волчицы. Её взгляд выражал такую безмерную тоску, что казалось, что в ней утонул бы весь род человеческий. Всё было кончено. Дочь барона сделала максимум, что было в её силах. Большего небеса не смели требовать от неё. Каменный свод дрогнул, множество трещин пролегло по потолку подобно чёрным молниям. Архи даже не подняла голову вверх. Она была готова к тому, что обратно ей не суждено вернуться…

– Мама! – дочь резко села в кровати.

Сон улетучился, рядом испуганно глядел на любимую разбуженный Ингвар. Солнце нетерпеливо пронзало окно яркими золотыми лучами.

– Ты чего?

– Мама… Она попрощалась со мной и… погибла.

Муж серьёзно отнёсся к словам Нейт. Он поднялся и начал собираться:

– Поехали.

– Куда?

– К пещере. Больше ей идти было некуда, – иногда его умная жёнушка была страшно недогадлива.

– Я брата позову… – еле слышно пробормотала дочь Архелии.

Их вызвался проводить и Клепп. Спустя несколько дней четверо всадников миновали городище, некогда заложенное Архелией. Там начиналась новая жизнь, в которую причудливо вплетались старые правила. Жёны покидали мужей, уходя в дальние походы. Бывшие воительницы не мыслили своей жизни без риска. Их мужчины вели хозяйство и заботились о детях, пока мама не вернётся «со щитом или на щите». Бабочку, понуро забредшую в поселение, определили в лучшее стойло и заботились, будто она была священным животным. Однако путники не задержались в некогда доблестных местах. Пещера звала и манила их к себе.

Ингвар легко отыскал путь к загадочному месту, но скорбных странников встретил огромный каменный завал, порушивший даже окрест растущие деревья.

– Ты уверен, что именно здесь была пещера? – Нейт не решалась поставить ногу на рассыпанные глыбы скалы, словно под каждой из них могло находиться тело матери.

– Да. Оползень свежий – земля поверх снега лежит.

Клепп в сердцах поднял огромный валун и швырнул его вниз. Камень нехотя покатился по склону.

– Мы разгребем завал. Надо собрать людей. Я похороню Архелию, как подобает представительнице знатного рода, – пообещал герцог.

– Не надо, отец, – Лейф задумчиво смотрел перед собой. – Я думаю, она бы не хотела другого памятника себе… Её место здесь, рядом с богиней.

Парень осторожно дотронулся до огромного валуна, освещённого солнцем, словно прощаясь с самым близким и родным человеком. Камень был тёплым. Слёзы появились в глазах сына гордой амазонки. Нейт давно уже рыдала на груди мужа. Ингвар нежно гладил её волосы и приговаривал:

– Случилось то, что и должно было случиться… Перестань, тебе нельзя волноваться.

– Я племянника жду? – Лейф вытер слёзы могучей рукой.

– Племянницу. Архелия уговорит богов, я уверен… Она с ними давно на короткой ноге.

– Мамы больше нет, – всхлипывала Нейт.

– Может, где-то она и есть, – Клепп поднял глаза к пронзительно голубым небесам.

Солнце и луна снисходительно смотрели на горстку людей, стоящих у вершины. Дневное и ночное светила снова делили поровну бескрайние просторы небес. Прозрачная луна ослепительно блистала, обласканная лучами солнца. Им не было тесно вместе в бирюзовом океане, они сосуществовали в одном мире, но разные орбиты как не позволяли им встретиться, так и не давали разлучиться.

46. Возвращение

Заспанный ребёнок испуганно выглядывал из свой комнатки в полутёмный коридор. Перед взором миловидной белокурой девчушки разыгрывалась ужасающая сцена. Мама молча лежала на полу, прикрывая лицо от безжалостных ударов мужа. Папа, такой добрый и сильный, папа, который вчера весело и беззаботно катал девочку на аттракционах, которого дочь боготворила, сейчас возвышался над несчастной женщиной угрожающей громадой. Перекошенное от бешенства лицо казалось чужим и незнакомым. Это не могло быть реальностью, страшный сон должен кончиться, и спокойный и надёжный мир вернуться в семью с первыми лучами солнца. Девочка крепко зажмурилась и тряхнула кудряшками, потом осторожно приоткрыла один глаз. Та же картина, всё на своих местах. Кошмар не желал отступать. Боясь закричать и привлечь внимание полуночного монстра к себе, трёхлетний ребёнок до боли закусил кулачки.

– Ты забываешь, что я тебя содержу. Не смей попрекать меня. Я заложу и этот дом, если захочу…

– Ты же сам запрещаешь мне работать, – существо, что вчера было заботливой и самой лучшей в мире мамой, попыталось слабо оправдаться.

– Правильно, моя жена должна домом и ребёнком заниматься… Тебе что, делать нечего? – пьяный чужак старался придать голосу назидательные нотки.

Спор в разных вариациях продолжался давно, но впервые он принял вид уродливой ненависти. Девочка с вечера заметила, что родители дуются друг на друга. Она привыкла к изредка вспыхивающим яростным скандалам и пошла спать со спокойной душой, считая свою любовь к маме и папе достаточным условием для маленького детского счастья. Глухой звук рухнувшего на пол тела разбудил сладко дремлющего ребёнка.

Малышка видела, что сейчас всё по-другому. Привычный мир рушился на её глазах, а на его месте оставался безотчётный животный страх. Забыв себя, девочка бросилась к матери в тщетной надежде прекратить избиение. Увидев дочь, тесно прижавшуюся маленьким тельцем к вздрагивающей от беззвучных рыданий жене, глава семейства еле сдержался, чтобы не пнуть лежащую у ног поверженную несчастную ещё раз. В его глазах клокотала ярость.