Глобализация и спираль истории - Юрий Владимирович Кузовков

не любить английскую систему протекционизма и вообще англичан[198], то стоит ли удивляться, что ее критика с самого начала не была объективной (см. Комментарии к настоящей главе, где приводятся некоторые примеры такой критики со стороны Адама Смита). Стараясь ниспровергнуть основы ненавистного ему английского протекционизма, Юм даже заявил, что он «молится за процветание торговли Германии, Испании, Италии и даже Франции» ([92] р.49) — то есть пусть процветают все, кроме Англии.

Совершенно не удивительно поэтому, что Юм и Смит начали яростную критику английской системы протекционизма. Удивительно другое: атаку на протекционизм и пропаганду идей свободной торговли начал человек (Д.Юм), который предпринял одновременно и атаку на существовавшую до того времени историческую концепцию. В дальнейшем основную атаку на историческую концепцию будут вести исключительно сторонники идей свободной торговли и экономического либерализма. И что любопытно — они будут, как правило, проигрывать в научных спорах, но их концепции все равно будут побеждать. У Юма вряд ли было больше аргументов, чем у Монтескье и Уоллеса, тем не менее, именно его историческая концепция о том, что в античности не было большого населения, была принята английской политической элитой к началу XIX века, возможно, как отмечает Д.Холлингворт, «в квази-политических целях» ([139] р.334). Что это были за цели? Известно, что в тот же период началось масштабное наступление на протекционизм, которое в начале XIX века поддерживало уже большинство английского истэблишмента. Ход дискуссий, проводившихся тогда в английском парламенте, в отличие от тех, которые могут проводиться сегодня, для нас уже не является секретом. Английская элита полагала, что устранение протекционистских барьеров в торговле с другими странами позволит Англии, ввиду ее промышленного превосходства, превратиться в «мастерскую мира». И именно эта цель и была поставлена. А некоторые члены английского парламента высказывались еще определеннее. Один член партии вигов, выступая в Палате общин парламента в 1846 г., представил свободную торговлю как выгодный «принцип», посредством которого «иностранные государства станут для нас ценными колониями, при том, что нам не придется нести ответственность за управление этими странами» ([192] р.8).

Итак, в целях превращения Англии в мастерскую мира, а других стран — в колонии или сырьевые придатки, была начата грандиозная идеологическая и пропагандистская компания. Наиболее активным деятелем в этой компании был Ричард Кобден, в молодости прошедший путь от коммивояжера до купца и промышленника. Сначала было сломлено сопротивление внутренних противников свободной торговли в Англии, в том числе партии консерваторов (тори) и чартистов, представлявших интересы английских рабочих. Затем, в 1846 г., Кобден буквально переехал жить на континент, где в течение 13 лет переезжал из одной европейской страны в другую, агитируя за свободную торговлю ([88] рр.11–12, 28–30). Одновременно по своим каналам такую же пропаганду в Европе вели английский парламент и британские торговые ассоциации. Кроме того, в ряде стран были основаны общества свободной торговли, которые иногда возглавлялись англичанами же — например, в Германии. И вот результат: как пишет экономический историк П.Байрох, «под влиянием этих групп давления и иногда также под более прямым влиянием британцев, большинство европейских государств провели у себя сокращение таможенных тарифов» ([88] р. ЗО).

И как бы совершенно случайно — параллельно с этой грандиозной кампанией борьбы за свободу торговли в Европе начали появляться новые исторические концепции, начисто отвергавшие все, что существовало ранее в истории и предлагавшие чуть ли не переписать ее заново. Самой знаменитой из этих новых концепций стал марксизм, появившийся одновременно с началом «крестового похода» за свободную торговлю — в конце 1840-х годов[199]. До появления и распространения марксизма все историки писали о капиталистах и капиталистических отношениях как о чем-то вполне естественном, что существовало во все времена. И капитал также существовал во все времена — эффективное сельское хозяйство в Древнем Вавилоне и Древнем Риме не было бы возможным без больших вложений капитала в ирригационные системы. В.Ключевский, вряд ли всерьез читавший Маркса (если вообще читавший), писал о капиталистах и о власти капитала в Киевской Руси ([27] XIV). Т.Моммзен (который работал над своими книгами еще до выхода трудов Маркса) и М.Ростовцев писали о капиталистах и капитализме в Древнем Риме и Древней Греции ([40] с.537; [48] с.51). Маркс все эти идеи перевернул с ног на голову, заявив, что капитализм возник только с появлением капиталоемкой промышленности во второй половине XVIII века — тезис, с самого начала противоречивший фактам[200] — и что одновременно с его появлением возникли совершенно новые классы, ранее не существовавшие: капиталистов и промышленного пролетариата, — а все, что было до того, не имеет никакого значения для современной истории и современной жизни. И, не особенно задумываясь, все, что было до XVIII века, назвал «феодализмом», а что было еще раньше (где-то до V века — «рабовладельческим способом производства»). Правда, спустя некоторое время, немного разобравшись в историческом материале, он опять начал менять и тасовать названия «способов производства» и «измов»: дескать, помимо «рабовладельческого», «феодального» и «капиталистического», существовал еще и «античный», и «восточный», и «германский» способ производства как самостоятельный, отличный от первых трех ([37] с. 157; [36] с. 462–469). То есть фактически Маркс опроверг самого себя.

Но кому интересна проснувшаяся историческая ответственность автора, которого уже избрали символом новой веры? Эти исторические откровения Маркса не были опубликованы и, вполне возможно, ему просто не позволили их опубликовать: как говорится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Уж очень стройной и простой до сих пор смотрится эта марксистская концепция, которую де факто до сих пор поддерживают все авторитетные западные исторические школы и которая легла в основу школьного преподавания истории во всем мире. Чего проще: ровно в таком-то году «рабовладельческий строй» сменился «феодализмом», а затем — в соответствующем году — «капитализмом». И главное — никому не придет в голову сравнивать процессы, происходившие в разные периоды и выявлять какие-то там закономерности: как можно сравнивать рабовладельческий или феодальный строй с капитализмом. И не беда, что десятки историков, да и сам автор данной теории впоследствии, эту примитивную схему опровергли, и доказали совсем другую схему: можно просто удалить этих историков из библиографии, и дело с концом. Или «не посоветовать» вообще публиковать свои идеи, как в приведенном мной выше примере с Е.Домаром. Кстати, если бы в СССР, из уважения к К.Марксу, в 1939 г. не решили опубликовать его поздние рукописи, то никто бы и не узнал, что сам автор марксистской исторической концепции в зрелом возрасте пересмотрел свои ранние взгляды на ход мировой истории.

Роль марксистской исторической концепции в сегодняшнем школьном преподавании истории на Западе