Песнь для Арбонны. Последний свет Солнца - Гай Кей

На полпути к замку Блэз действительно потерял сознание, но прежде ему в голову пришла мысль, совершенно неожиданно, по незащищенным теперь тропам сознания, что ребенок Розалы, Кадар, почти наверняка его собственный сын.

Большинство трубадуров громко, даже бурно выражали свой энтузиазм по поводу того, что только что случилось. Даже когда эн Блэз де Гарсенк упал на землю в обморок, это не уменьшило их восторгов. Реми, казалось, предпочел забыть о встрече с острием меча этого человека во время летнего солнцестояния. Он еще станет рассматривать эту встречу как начало возникновения кровных уз между ними двумя. Журдайн и Алайн уже обсуждали совместную встречу для работы сегодня днем, чтобы подготовить хотя бы одну песню к вечернему пиру в Барбентайне.

— Ты плохо выглядишь. Что случилось? — Аурелиан, конечно, он всегда все замечает даже среди такого бедлама.

Лиссет удалось выдавить для него слабую улыбку.

— Мне не слишком нравятся подобные вещи, как я только что обнаружила.

— Мне тоже, и я понял это уже давно. Теперь все кончено. Мы можем идти. — Он заколебался, задумчиво глядя на нее сверху. — С ним все будет в порядке, знаешь ли. Я видел, как пришли лекарь и жрицы.

— Я тоже видела. Уверена, что с ним все в порядке. — Она знала, что с его стороны эти слова служили выражением понимания, а ее короткий ответ был признанием. Но ей было все равно. Он отдал белую розу жене брата, а красную Люсианне Делонги, которая была так прекрасна, как рассказывал тогда Аурелиан. Но он сохранил желтую.

Аурелиан рядом с ней несколько секунд молчал. Она видела, как какие-то дети бегают по траве, изображая бой. Люди начинали покидать их павильон и все остальные, образуя бурлящую, лихорадочно возбужденную толпу. Таверны в Люссане скоро будут переполнены.

— А ты, дорогая? — в конце концов, спросил Аурелиан. — С тобой все будет в порядке?

— Не знаю, — искренне ответила она.

Глава 14

Сегодня полнолуние голубой луны, с опозданием вспоминает Ранальд, и она заливает странным светом деревья и скалы на горном перевале. Говорят, в ночи полнолуния Эскоран потусторонние создания могут перемещаться из своего мира в этот. В пастушеских сказках говорится, что многие из них обитают в горах: эфемерные существа размером с цветок; мохнатые чудовища с большими ступнями, которые могут схватить и сожрать неосторожного коня вместе с всадником, не оставить от них ничего, кроме костей; или духи, которые воруют младенцев из колыбелей у очага и уносят навсегда в ущелья и пещеры.

Ранальд снова пытается понять, почему ему так не нравится здесь находиться. Он любит охоту, а ночь его, уж конечно, не пугает, особенно в компании пятидесяти лучших людей короля. В каком-то смысле это просто более масштабная охота.

В другом, в более честном смысле, это совсем не охота.

Он смотрит налево и долгое мгновение не отрывает глаз от сурового профиля единственного человека, которому еще меньше, чем ему самому, нравится здесь находиться. Фальк де Саварик имел несчастье нанести один из редких визитов в Кортиль, когда пришло известие о бегстве его сестры, и король решил в тот же вечер ехать. Адемар ясно дал понять, что герцоги Саварик и Гарсенк не просто имеют возможность присоединиться к ним. Ожидалось, что так они и поступят. Смысл был ясен: в этом походе следовало доказать свою преданность.

В течение двух дней и одной ночи, на пороге второй ночи они не покидали седел, трижды меняли коней. Ранальд никогда еще не видел таким короля Адемара, таким напряженным, таким яростно сосредоточенным.

И это, возможно, больше всего его беспокоит, подумал он. То, что король так явно выведен из себя бегством Розалы вместе с ребенком, больше, чем он сам. Можно подумать, что она бежала от Адемара, а не от Ранальда. Это в каком-то смысле правда. Не то чтобы Ранальд питал иллюзии насчет прочности их с женой отношений, но Ранальд спрашивает себя почти с тоской: стала бы она так рисковать, в том числе и жизнью еще нерожденного ребенка, чтобы просто покинуть Гарсенк и его самого, если бы его отец и король не сыграли свою роль в этом деле? Большую роль, они оба, так как Гальберт грозил отнять ребенка, а Адемар угрожал… чем? Соблазнить жену самого могущественного герцога в королевстве? Изнасиловать ее, если она не согласится добровольно?

События доказывают, что она действительно не согласна. Она выбрала этот поразительный, наверняка пугающий ее побег в одиночестве в другую страну, не захотела доверить своему мужу право защитить ее от его отца и их короля. И как, думает он, выглядит при этом характер и воля Ранальда, герцога Гарсенка, при свете дня или при голубом сиянии луны? Ведь он и сейчас скачет, пусть и неохотно, через горный перевал навстречу бойне в Арбонне.

В конце концов все проходит так легко, как мог предсказать любой опытный солдат. Три арбоннских корана в сторожевой башне на южных склонах гор привыкли к приезжим с севера во время люссанской ярмарки и полностью полагаются на перемирие — на что имеют полное право, — которое всегда действует во время ярмарки.

Адемар остановил весь отряд в стороне от дороги и послал пять коранов вниз, к башне. Стражники вежливо встретили их, предложили кров, пищу и солому на ночь. Трое арбоннцев погибли, еще не закончив говорить. По приказу короля, когда по сигналу остальная часть отряда подъехала к башне, стражников обезглавили, кастрировали, а деревянные строения рядом с каменной башней подожгли.

После этого они скачут еще быстрее, чтобы обогнать сообщение, посланное огнем. Через короткое время они налетают на ближайшую деревушку Аубри, словно дикая охота из ночных кошмаров пастухов: пятьдесят завывающих мужчин верхом, с обнаженными мечами и горящими факелами. Они жгут и убивают без предупреждения, без объяснения причин, без промедления. Этот рейд во время перемирия — предупреждение, а предупреждение должно быть как можно более недвусмысленным.

Ранальд, понимая, что за ним наблюдают король и один из старейшин, который присутствует в качестве представителя его отца, старается убивать тех немногих крестьян, которые держат в руках хоть какое-то подобие оружия, выбегая из своих лачуг под вопли животных и маленьких детей. Его подташнивает. Он очень хороший боец, когда-то прославленный. Именно Ранальд первым научил Блэза, своего брата и преемника в славе, битве на мечах, и именно Ранальд де Гарсенк в тот год, когда ему исполнилось девятнадцать лет, получил звание первого рыцаря короля в Горауте от отца Адемара, Дуергара.

Вероятно, часто думал он, то время было самым лучшим в его жизни. Его уважали король и придворные за его искусство в бою, его окружало внимание женщин и высокого, и низкого ранга, его радовало собственное непринужденное, легко дающееся мастерство, и он был свободен — прежде всего свободен на короткое время от отца.