Серебряные крылья, золотые игры - Иви Марсо

сильно, что ногти рвут кожу. Он проводит одной рукой по задней поверхности моего бедра, меняя угол для еще более глубокого проникновения.

Когда его член вонзается в меня, в глазах вспыхивают искры. Светящиеся точки, которые поют, как пауки, красивые и странные. Его губы впиваются в мои снова, снова и снова, неумолимо. Секс становится лихорадочным. Бешеным. Стрекозы порхают вокруг нас, как падающие звезды. Он входит в меня еще раз, и мое тело гудит, как звезда, а потом я разрываюсь на части.

Я ― все и ничто.

Я ― солнце, луна, звезды.

Я ― земля, которая разрывается на части.

Когда раздается мой крик, птицы взлетают все разом, сотни крыльев бьют по воздуху. Заяц стучит лапой. Змея извивается. Бабочки трепещут своими радужными крыльями в завораживающем шоу.

Секунду спустя Бастен кончает в меня. Его тело вздрагивает, когда он прижимается ко мне, его губы сливаются с моими, его член пульсирует глубоко внутри меня, выталкивая сперму.

Мы падаем на подстилку из мха, измученные и наслаждающиеся испытанным удовольствием. Наш поцелуй замедляется и превращается в долгую, томную встречу наших губ.

Он прижимается головой к моей груди, глаза закрываются. Несколько мгновений мы просто слушаем биение сердца друг друга.

― Теперь, когда ты наконец-то моя, ― бормочет он, ― я никогда тебя не отпущу. Если бы я потерял тебя, семь королевств покрылись бы пеплом от моей ярости. Ты ― моя причина жить. Мое начало, моя середина и мой проклятый конец.

Глава 32

Вульф

Я и не знал, что можно нуждаться в женщине так же, как в дыхании. Мы с Сабиной сплелись настолько, что не только наши тела соединились в одно целое, но и наши чертовы души. Я не знаю, какие прошлые жизни мы с ней прожили, но могу, черт возьми, поклясться, что во всех них мы нашли друг друга.

Я помогаю ей привести себя в порядок, а затем притягиваю к себе, прижимая к себе ее голову, пока мы изучаем мозаику листьев на фоне неба. Наши волосы спутаны. Мы полуодеты ― я в одних брюках, она в платье с порванной лямкой. Она удовлетворенно вздыхает, и мое сердце, черт возьми, замирает.

Держать ее в своих объятиях и не заботиться о том, кто это увидит?

Я даже не надеялся, что это возможно.

Я прижимаюсь лицом к ее волосам, чтобы вдыхать ее запах, исключая все остальные, ― потому что хочу, чтобы весь мой мир состоял из нее. Она прижимается ближе, ее рука лениво проводит от моего пупка к родимому пятну.

― Мне так невероятно повезло, ― шепчет она, когда лучи солнца касаются ее лица. ― Я никогда не мечтала, что на меня свалится такое богатство.

― Богатство? ― усмехаюсь я. ― Дорогая, мне не хочется напоминать тебе об этом, но я отказался от короны.

Она переворачивается и упирается подбородком мне в грудь, ухмыляясь.

― Я не это имела в виду. Я выросла дочерью лорда. Я ужинала с серебряными подсвечниками. Думаю, для меня богатство никогда не означало деньги. Оно означало сытый живот. Безопасное место, где я могу отдохнуть. И… — Ее ноготь рисует круги на моей груди, а на щеках появляется красивый розовый оттенок. ― И любовь, которая была бы моим выбором.

Я беру ее маленькую руку в свою и провожу тыльной стороной руки по каждому из ее пальцев. Затем я вырываю из мха маленькую извилистую травинку и сворачиваю ее в кольцо.

Какое-то мгновение мы оба смотрим на него.

Неожиданное волнение охватывает меня, и я прочищаю горло, внезапно смутившись, как чертов юноша.

Я начинаю:

― У меня нет ни золота, ни серебра…

Когда от нервов мой голос ломается, Сабина спасает меня, выхватывая импровизированное кольцо из моей руки и надевая его на свой безымянный палец. Наши глаза встречаются с мягким пламенем ночных углей. Не говоря ни слова, она преодолевает разрыв, ее губы касаются моих с легкой грацией прикосновения бабочки.

Она улыбается. Потом улыбаюсь я. Широко и неуклюже, как чертов идиот. Но мне все равно. Теперь меня не беспокоят даже ее звери ― змея, обвившая ее ногу, стрекоза, сидящая на ее волосах, как бант, хорек, который постоянно высовывается из норы в корнях дерева.

Она моя, и, черт возьми, они тоже. У меня не только жена, но и целый чертов зверинец. И, во имя всех грехов, мне начинает все это нравиться.

Я ловлю ее подбородок пальцами, не желая, чтобы эта прекрасная улыбка угасла. Она тихонько смеется, убирая прядь темных волос с моего лба. Ее ноготь вычерчивает бесцельные узоры на моей коже.

― С тех пор как мы встретились, ― шепчет она, ― мое сердце произносит твое имя в тишине ночи. Теперь все, чего я хочу, ― это кричать его при свете дня, пока каждая травинка, каждая пчела, каждый листок не узнает его.

Я ловлю ее блуждающую руку, ощущая пульсацию сердца в кончиках пальцев, живую и вибрирующую. Может ли человек умереть от счастья? Потому что в этот момент я опасно близок к тому, чтобы узнать это.

Ветер меняется, донося запах старого железа.

Слабый. Древний. Непостижимый. Как лезвием по сердцу.

Я сажусь прямо, прижимая Сабину к груди и обхватывая ее одной рукой, как щитом.

― Бастен? ― Внезапный резкий стук ее сердца сковывает мои чувства, как лед. Ее дыхание замирает в легких. Если бы я мог забрать ее страх, я бы это сделал. Но он может ей понадобиться.

― Я чувствую запах железа. ― В моем голосе звучат жесткие нотки. ― Это значит, что существо фей близко.

Ее спина напрягается. Она хватает мой охотничий нож, прислоненный к корню, и протягивает его мне.

― Возьми. Мне он не нужен. Я могу говорить с ними иначе… ― Ее слова обрываются, а на лице появляется странное выражение. На мгновение ее взгляд застывает на месте, глаза слегка расфокусированы. Затем они возвращаются ко мне. ―