Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов

— В лапы Ежова! Хорош совет, ничего не скажешь! Меня на первой попавшейся станции снимут и — поминай как звали! — Берия едва поднялся, повернулся лицом к окну, задернул штору. В кабинете потемнело, утихли уличные шумы. Кто-то приоткрыл дверь, но Берия махнул рукой, и показавшееся в двери лицо исчезло. — Думай, думай! Надо вместе выпутываться — поодиночке сожрут! Сделаем так. Я звоню Поскребышеву и прошу приема товарищем Сталиным. Еду без сопровождения с двумя пересадками. Ты отдай все распоряжения и мотай в дальний район. Если тебя и там отыщут, скажи, что я куда-то выехал.

— А шифровка? — едва слышно спросил Гоглидзе. — Я же расписаться обязан.

— У тебя, кацо, от перепуга мозги сварились! Учти — меня схватят, вслед за мной «заметут» и тебя. Шифровку положи в папку, ты ее не читал! Понял?

— Понял, но могут позвонить, — мямлил Гоглидзе.

— Ты в дальнем районе на расследовании попытки покушения на первого секретаря райкома партии. Арестуй несколько человек, добейся признания. Всю жизнь тебя учу, а ты не умнеешь. Мозги, как у жареного барана! Давай условимся: схватят — ни звука! Вали на других! Понял? Ни слова. Кишки выпустят, а молчи! Лишь бы успеть добраться до Кобы — он в обиду не даст. Помни это. Иди, давай указания и — в машину!

План Берия оказался единственным спасением. Он благополучно добрался до Москвы, попал к Сталину, и решение Ежова было отменено…

В конце 1938 года после перехода Берия в НКВД СССР Гоглидзе был назначен начальником УМВД сначала Ленинградской области, а затем — в Хабаровский край. Опыт «раскрытия осиных гнезд контрреволюции и терроризма» и активная работа на этом поприще снискали ему почет и уважение партийного и государственного руководства, что позволяло Берия переставлять Гоглидзе на необходимые ему участки, включая и должность, особо вожделенную Гоглидзе, — начальника Главного управления МВД и МГБ. Менялась обстановка в стране — менялись должности Гоглидзе. Последняя — заместитель министра МГБ — МВД, правая рука Лаврентия Павловича.

Вместе с ним двигалась по стране и должностям жена Гоглидзе — Евламия Федоровна. После суда над мужем Евламия Федоровна оказалась в ссылке, в далеких казахстанских степях, но после четырех лет пребывания в местах не столь отдаленных вернулась обратно, но не в Белокаменную, а совсем рядом, в Малаховку Московской области. Приобрела домик, часто писала Генеральному прокурору СССР, в КГБ, чтобы вернули ей изъятые при аресте мужа ценности, и в первую очередь сберегательную книжку на 164 тысячи. Жила с дочерью безбедно, кое-какие накопления и ценности удалось не без добрых людей сохранить, а потом и часть просимой суммы вернулась. Кто-то распознал все это; наверное, и не рада была Евламия Федоровна, когда услышала стук в дверь… Темной ночью матерые рецидивисты убили и мать, и дочь, завладели драгоценностями, пачками купюр. Часть похищенных ценностей на сумму 62 тысячи рублей была обнаружена и изъята у убийц…

40

Следствие по делу Берия и его подручных вскрывало почти ежедневно все новые преступления перед беззащитным народом, находило свидетелей их доведенной до безумия жестокости при допросах ложно обвиненных людей, не совершавших ни преступлений, ни даже предпосылок к ним.

Арестованные женщины особенно боялись следователя Елену Хорошкевич, которая зверствовала с особым усердием на допросах в присутствии самого наркома Берия, избивая подследственных женщин до бесчувствия, да так, что Берия не раз говорил ей: «Достаточно! Эта уже готова…»

Хорошкевич отличилась и при допросах жены председателя Президиума Верховного Совета СССР, «всесоюзного старосты» Калинина — Екатерины Ивановны Калининой, добившись у нее признания в «контрреволюционной деятельности». Избитые, едва передвигавшиеся на распухших от побоев и длительного стояния в одной позе ногах, брошенные на холодный бетонный пол камер-одиночек, женщины шептали окровавленными губами проклятия Хорошкевич, призывая Бога покарать ее за муки и страдания. Мольбы до Всевышнего, видно, не дошли: Хорошкевич живет в столице и получает немалую пенсию…

Работая первым секретарем ЦК Компартии Грузии, Берия накладывал на дела арестованных по доносам и подозрениям безжалостные резолюции: «Арест с немедленным допросом днем и ночью». — «Посадить сейчас же в одиночку!» — «Допросить основательно!» — «Крепко допросить!» — «Допросить с пристрастием!».

Наиболее крепкие и выносливые следователи быстро продвигались по службе. Небезызвестный следователь старший лейтенант А. Хват, отличившийся при допросе академика Николая Ивановича Вавилова в Саратовской тюрьме и доведший его до могилы, вскоре получил повышение. Его фамилия фигурирует в «деле Берия» и «деле Абакумова» при допросе обвиняемого Чернова — начальника секретариата министра госбезопасности Абакумова. Вот один документ:

«Министерство внутренних дел. 10 сентября 1953 г. Заместителю Главного военного прокурора.

В дополнение к нашему № 14/2052 от 3 сентября 1953 г. направляю копию протокола допроса обвиняемого Чернова Ивана Александровича от 5 сентября 1953 г.

Зам. начальника следчасти по особо важным делам МВД СССР полковник А. Хват».

Жив курилка! Да еще до полковника вырос…

Берия пришлось сознаться после показаний его бывших подчиненных в грубейших нарушениях законов в отношении защиты прав личности. В те времена человек был беззащитен. Его не могли спасти от ложных обвинений, доносов, наветов ни суд, ни прокуратура, ни обращения в Верховный Совет.

Берия понимал всю меру его персональной ответственности, потому и старался «разделить» ее на многих из его окружения, на «инстанции», — так он называл высшие эшелоны власти, включая и Сталина. Берия юлил, изворачивался подобно ужу на сковородке, валил на других — делал все, чтобы его персона была менее запачкана. В конце концов и он начал в чем-то признаваться…

«Я признаю, что это были грубейшие извращения закона, что при таких многочисленных указаниях могли подвергаться репрессиям лица невиновные, оклеветанные в результате незаконных методов следствия»[26].

«Могли подвергаться»?!.

— Массовыми избиениями арестованных стали заниматься весной 1937 года. Однажды Берия, — пояснил Гоглидзе, — вернувшись из Москвы, предложил мне вызвать в ЦК на совещание всех начальников районных и городских отделов НКВД и наркомов автономных республик. Берия в своем докладе отметил, что органы НКВД Грузии плохо ведут борьбу с врагами, медленно ведут следствие, враги народа разгуливают по улицам. Тогда же Берия заявил, что если арестованные не дают НУЖНЫХ показаний, то их нужно БИТЬ. После этого в НКВД Грузии начались массовые избиения арестованных. Арестованных избивали кто как хотел[27].