Очарованный кровью - Дин Кунц

Лай в коридоре неожиданно стих.

От двери донесся другой, совершенно новый и тревожный звук. Поначалу Кот показалось, что это дверь трясется в своей раме, но она сразу поняла, что ошиблась. Звук был более резким, металлическим.

Подпружиненная ручка защелки судорожно опускалась и снова возвращалась в горизонтальное положение, и Кот ясно представила себе, как доберман скребет по двери, задевая ручку передними лапами.

Дверь была подогнана не очень плотно, и в зазоре между ней и косяком Кот видела сверкающий латунный язычок защелки. Это было пренеприятное открытие: если язычок утапливается в гнездо пластины неглубоко, то случайного нажатия лапой на ручку может оказаться достаточно, чтобы дверь открылась.

— Постой, — сказала Кот Ариэль.

Она подбежала к комоду и попыталась придвинуть его к двери.

Доберманы должно быть почувствовали, что враг подошел ближе и снова принялись лаять. От их усилий темная металлическая ручка так и ходила ходуном.

Комод оказался невероятно тяжелым, а в спальне не нашлось стула с прямой и высокой спинкой чтобы подпереть им ручку. Ночной столик показался Кот слишком легким, чтобы доберманы не смогли сдвинуть его с места в случае, если защелка действительно откроется.

Она снова вернулась к комоду и, напрягая все силы, кое-как придвинула его к двери. Ей показалось, что этого достаточно.

Доберманы бесились и выли в коридоре; в их голосах звучала лютая ненависть, словно они чувствовали, что их провели.

Когда Кот обернулась, Ариэль возле окна не оказалось.

— Нет!..

В панике Кот ринулась к окну и выглянула наружу.

Ариэль, волосы которой в лунном свете отливали уже не платиной, а серебром, стояла на крыше веранды в двух коротеньких шагах от окна. Именно там, где велела ей остановиться Кот. Прижавшись к стене спиной, она запрокинула голову так, как будто смотрела в небо, хотя взгляд ее, возможно, был прикован к чему-то более далекому, чем просто звезды.

Кот выкинула на крышу швабру и вылезла сама, прислушиваясь к шуму, который производили неистовствующие в коридоре доберманы.

Снаружи было тихо. Даже пострадавшие псы больше не выли в отдалении.

Кот потянулась к Ариэль. Рука девушки не была напряженной, а пальцы не походили на сведенную птичью лапу как раньше. Кожа ее оказалась холодной, но члены были податливы и мягки.

— Ты молодец, родная, ты справилась. Сделала все в точности, как я сказала. Только не забывай ждать меня, хорошо? Держись ко мне поближе.

Она подхватила швабру свободной рукой и подвела Ариэль к краю навеса. До крыши фургона было меньше фута, но для человека в том состоянии, в каком пребывала Ариэль, даже такое ничтожное расстояние могло стать проблемой.

Ариэль продолжала глядеть в небо. Полная луна, отражавшаяся в ее глазах, напоминала на бельма, из-за чего девушка была похожа на труп с потухшими молочно-белыми глазами.

Это мог быть дурной знак, и Кот почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Справившись с собой, она выпустила руку Ариэль и мягким нажатием на затылок принудила девушку опустить голову. Теперь Ариэль смотрела прямо на щель между машиной и крышей террасы. Вот только видела ли?

— Мы пойдем вместе. Дай мне руку и шагай осторожно. Не нужно прыгать, не нужно напрягаться — просто шагни. Но если ты попадешь в щель, то свалишься вниз и собаки до тебя доберутся. Даже если не провалишься, то все равно можешь ушибиться.

Кот шагнула на крышу фургона, но Ариэль осталась стоять где стояла.

Повернувшись к ней, Кот легонько потянула на себя ее расслабленную руку.

— Идем, малышка, нам надо выбираться отсюда. Его мы сдадим копам, и он никогда уже никому не сможет сделать больно… Ни тебе, ни мне — никому.

Еще немного помедлив, Ариэль шагнула на крышу фургона и тут же поскользнулась на мокром металле. Кот выпустила из рук швабру и в последний момент удержала ее от падения.

— Ну вот, мы почти пришли, — сказала Кот, подбирая швабру и подталкивая Ариэль к отверстию люка. Там она заставила ее опуститься на колени.

— Все хорошо, родная, мы уже на месте.

Она легла на живот и шваброй оттолкнула лестницу подальше, в угол коридора. Спрыгнув на нее, одна из них могла сломать себе ногу.

Спасение было так близко! Она не имела права рисковать.

Встав во весь рост, Кот швырнула швабру во двор.

Потом она наклонилась и, положив руку на плечо девушки, сказала как можно ласковей и спокойней:

— О'кей. А теперь подвинься сюда и спусти ноги в люк, вот так. Давай, малышка, у тебя все получится. Садись на край, только смотри не поранься об эти осколки. Пусть твои ножки болтаются свободно. Умница… А теперь прыгай вниз и проходи вперед. Поняла? Ступай в кабину, иначе упаду прямо на тебя, а этого мне очень не хотелось бы.

Кот мягко подтолкнула Ариэль, и этого оказалось вполне достаточно. Ариэль соскользнула в люк, приземлилась на ноги и, запнувшись о брошенный Кот молоток, оперлась рукой о стену фургона, чтобы сохранить равновесие.

— Вперед! Проходи вперед! — поторопила ее Кот.

Позади нее вдребезги разлетелось окно и осколки стекла посыпались на крышу веранды. Это было окно кабинета Вехса. Дверь в него осталась открытой, и доберманы, убедившись; что взломать дверь спальни им не удастся, воспользовались этим.

Кот повернулась и увидела огромного черного пса который мчался к ней по крыше, летел на нее с такой скоростью, что в случае столкновения ей ни за что бы не удержаться на скользком металле.

Кот машинально отпрянула в сторону, но доберман был проворнее. Едва приземлившись на крышу фургона, он успел скорректировать траекторию следующего прыжка, но — к счастью — поскользнулся и, чиркнув когтями по железу, пролетел мимо и свалился вниз.

Раздался тупой удар, и доберман жалобно взвыл. Кот видела, как пес пытается подняться на ноги, но что-то случилось с его задними лапами. Доберман не мог стоять; очевидно он повредил тазовые кости.

Наверняка это была дикая боль, но доберман — все еще в горячке преследования — обращал больше внимания на Кот, чем на самого себя. Нелепо подвернув задние конечности, он уселся на траву и, глядя на нее, свирепо залаял.

Второй пес, внимательный и настороженный, молча выбрался из разбитого окна кабинета на крышу веранды. Это был тот самый доберман, которого Кот дважды поливала нашатырем; он продолжал время от времени фыркать и трясти головой, словно едкий запах все еще его беспокоил. Похоже, он научился ценить в ней достойного противника и не собирался атаковать сломя голову подобно своим менее удачливым собратьям.

Но Кот понимала, что рано или поздно пес поймет, что у нее в руках нет распылителя и ничего такого, что могло бы сойти за оружие. Тогда к нему вернутся дерзость и свирепая отвага.