Книга из человеческой кожи - Мишель Ловрик

Когда в Куско вспыхнуло восстание против испанского владычества в 1814 году, его поддержали жители низших слоев Арекипы. Войско повстанцев под предводительством Матео Пумакахуа даже сумело занять Арекипу, правда, задержалось в городе недолго. Управляющий Хосе Габриэль Москозо был казнен за то, что не оказал поддержки делу восставших. К тому времени с существующей системой, при которой вся власть и все блага доставались только и исключительно «белым» испанским поселенцам, а люди, в чьих жилах текла смешанная кровь, оказались изгоями общества, было не готово мириться не только коренное население – индейцы. Представители всех каст и вероисповеданий требовали перемен, включая многих criollos, процветающих граждан испанского происхождения, родившихся в Перу, чьи амбиции пресекались на корню в течение многих поколений. Другие же боялись лишиться стабильности, которую обеспечивало испанское владычество: восстание под предводительством Тупака Амару показало, каких масштабов может достичь кровопролитие, если испанцы потеряют власть. В конце концов, именно неграждане Перу – Симон Боливар и его генерал Сан-Мартин – добились независимости для нации. К 1821 году, через три года после окончания действия моего романа, Перу был объявлен независимой державой.

Одно из лучших описаний города того времени принадлежит Флоре Тристан, отец которой был родом из Арекипы. Когда она прибыла в Перу, страна уже более десяти лет оставалась независимой. Впрочем, описание Арекипы носит отпечаток личных впечатлений Флоры Тристан. Она приехала туда, чтобы потребовать для себя отцовскую долю наследства у своего дяди, но потерпела неудачу. Брат отца оказался для нее слишком крепким орешком. Собственно, именно он был состоятельным гражданином Хуаном Пио де Тристан-и-Москозо, упомянутым в моем романе. Он занимал должность управляющего-интенданта Арекипы с 1814 по 1817 годы, освободившуюся после убийства Хосе Габриэля Москозо. Учитывая, сколь злокозненно он обошелся с Флорой, я предположила, что он должен быть экспертом по завещаниям.

Соответственно, Флора отнеслась к Арекипе с придирчивым превосходством, постоянно и предвзято сравнивая ее с Парижем в пользу последнего. Она признала красоту города и записала много подробностей: например, сточные канавы, что тянулись по центру улиц. Она также упомянула о том, что горожанки практически не ходят пешком, боясь того, что ступни у них станут большими. Единственным местом, которое очаровало Флору, оказался женский монастырь Святой Каталины, где она остановилась на некоторое время и где ее с восторгом приняли монахини, совсем как Марчеллу в этой книге.

Писатель и политик из Арекипы Марио Варгас Льоса увековечил жизнь Флоры и ее внука, художника Поля Гогена, в своем романе «Рай на другом углу» (2003). О городе своего детства Варгас Льоса отзывается следующим образом: «он хорошо известен своим клерикальным и религиозным духом, своими адвокатами и вулканами, чистыми небесами…» И впрямь, солнце в Арекипе светит по меньшей мере 360 дней в году. Но Варгас Льоса признает и некоторое «расстройство личности», присущее местным жителям, страдающим от la nevada, или «снегопада» – особого состояния атмосферы, действующего на психику, которое, правда, наблюдается всего несколько дней в году, когда снег с гор посылает на город черные тучи. И вот эта самая облачность, появление которой приписывают нарастанию статического электричества, способна заставить жителей Арекипы буйствовать и вообще вести себя дико и непредсказуемо. Обычно это случается в феврале, марте или апреле. Писатель также уверяет, что жители его родного города всегда служили посмешищем для остальных перуанцев: их считают самонадеянными, наглыми и даже чокнутыми. Варгас Льоса убежден, что подобная критика есть не что иное, как ревность, и перечисляет изюминки городской архитектуры, богатейшей истории и поистине великолепного окрестного пейзажа.

Кстати, землетрясения несколько раз самым радикальным образом меняли ландшафт Арекипы. Разрушения, вызванные бедствием 1784 года, до сих пор можно увидеть в монастыре Святой Каталины. Серьезные землетрясения происходили также в 1958, I960 и 2001 годах. Последнее до основания разрушило одну из красивейших башен-близнецов местного кафедрального собора. Но к настоящему моменту ее уже восстановили, хотя и совсем недавно.

Несколько слов о кладбищах Арекипы: в самом начале 1800-х годов декретом Бурбонов запрещалось устраивать могилы внутри церковных зданий, а горожан следовало хоронить на окраинах города – например, на кладбище Мирафлорес, расположенном в пампасах, которое теперь превратилось в жилой район с магазинами. Но некоторые богатые жители продолжали хоронить своих усопших родственников как внутри церквей, так и на маленьких кладбищах рядом с ними: я применила это право к Фернандо Фазану-старшему.

В 2000 году Арекипе был присвоен статус «объекта мирового наследия». Туристы могут полюбоваться на дома, принадлежащие богатым семействам, включая династии Тристанов и Гойенече. Casa Fasan, разумеется, – плод авторского воображения.

Когда испанские конкистадоры колонизировали Новый Свет, они постарались как можно скорее воссоздать в нем институты Старого Света. Среди самых ранних учреждений оказались церкви, а затем и женские, и мужские монастыри.

Орден доминиканцев первым принес католическую религию в Арекипу. За ними пришли иезуиты. Монастырь Святой Каталины основала в 1579 году богатая вдова Мария де Гусман. Женский монастырь процветал, и вскоре его территория раскинулась уже на двух городских кварталах. За его золотистыми стенами тянулись извилистые улочки и дворики, оформленные в ярких цветах, совсем так, как об этом говорится в романе: очередной приятный сюрприз для современного путешественника.

Подобно всем женским монастырям в Перу, монастырь Святой Каталины давал приют дочерям испанских завоевателей, выполняя те же самые локальные функции, что и монастыри в Европе, – решал проблему постоянной защиты и протекции дочерей, для которых не удавалось найти подходящих мужей или для которых мирское приданое было слишком дорогим. Монастыри также принимали к себе мирянок, зачастую – состоятельных вдов, которые хотели вести монастырский образ жизни, не давая монашеских обетов, плативших за защиту за стенами монастыря, давая согласие соблюдать внутренние правила поведения. Девушек отправляли в монастыри на полный пансион, чтобы монахини обучили их грамоте. Учитывая, что большинство монахинь происходили из богатых семей, молодые женщины привыкли к наличию слуг: их предоставление тоже брал на себя монастырь. Рабы также нередко являлись частью приданого, которое выплачивалось Церкви за послушницу. Благородные послушницы обычно поднимались по служебной лестнице, становясь «церковными монахинями» или «давшими обет монахинями». В этот момент они надевали черную вуаль, символизирующую факт того, что отныне они умерли для мира и что мир за стенами монастыря умер для них. Существовал, впрочем, и второй эшелон vélo blanco или «монахинь под белой вуалью», которые происходили, как правило, из низших социальных слоев, либо в жилах которых текла смешанная кровь. Они принимали на себя исполнение более простых и скромных обязанностей и не могли занять высокий пост в монастыре.

Описание монастырской жизни в Арекипе я почерпнула из замечательной книги «Санта-Каталина, монастырь в Арекипе» (2005) под редакцией Сесилии Раффо, Изабеллы Оливарес и Алонс Руиса Росаса. Выражаю личную благодарность Изабелле и Кармен Оливарес за то, что они уделили мне время и рассказали об истории монастыря, а также ответили на мои многочисленные вопросы.

Описание Марчеллой ежедневных обязанностей и жизни монахинь взято из письма сестры Паулы Франсиски дель Транзито епископу Чавесу де ла Розе, датированного 1 апреля 1791 года: оно приводится в вышеупомянутой книге. Режим в монастыре Святой Каталины был мягким, и монахиням предоставлялась некоторая свобода в выборе мистический путей в рай. Подборка картин могла подвигнуть их на умерщвление своей плоти длительными постами и самобичеванием, равно как и лишением себя сна. С другой стороны, они могли предпочесть комфортабельное существование в роскошных кельях.

Монастырь Святой Каталины в Арекипе, подобно большинству монастырей, предлагал деятельным и неглупым монахиням возможности профессионального роста, которые были недоступны их сестрам во внешнем мире, где замужество оставалось единственной приемлемой карьерой для высокородной особы. Здесь амбициозные монахини могли занять следующие должности: priora, ее помощницы vicaria, наставницы мирянок, наставницы послушниц, наставницы хора, хранительницы церковной утвари, ключницы, привратницы, хранительницы решетки, казначея, поставщицы товаров и продуктов, старшей сиделки, аптекарши, смотрительницы гардероба и секретаря. Женщина, склонная к соперничеству, вполне могла превратиться в тирана или фанатичку наподобие сестры Лореты: замкнутое монастырское общество скрывало в себе жестокость, обеспечивая ей безнаказанность, как в романе Дидро.