Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Потом у него в голове зазвучал «Марш Объединения», исполняемый на старом клавире, и Хавсер постарался переключить мысли на что-нибудь другое.

Они приземлились на громадной ледяной равнине. Раскинувшаяся под оранжевым солнцем поверхность была ровной, но слегка подернулась рябью, словно рельефное покрытие для пола, только что вышедшее из-под пресса. Тем не менее это был лед. Рябь образовалась из мельчайших, мгновенно замерзших волн. Образцы, взятые инженерной службой продвигающейся армии, подтвердили химический состав, полученный при орбитальном сканировании. Через равные промежутки приблизительно в шестьсот семьдесят километров, словно бутоны гвоздики в ароматическом шарике, изо льда поднимались громадные башни, схожие по размерам с верхушками городов-ульев, а по архитектуре — с ремонтным доком на орбите.

Первое, что сказали Волки неподалеку от Хавсера: здесь невозможно охотиться.

Это означало, что лед был стерильно чистым. Хавсер и сам это ощущал. Окружающий ландшафт сильно отличался от белых просторов Асахейма. Это была искусственная равнина. А башни, как он понял, представляли собой генераторы. Столкнувшись с угрозой инопланетного вторжения, Оламское Безмолвие воспользовалось высокими технологиями, чтобы увеличить полярные ледники и сформировать оборонительные щиты. Полученный ледяной покров обладал такой толщиной и плотностью, что большая часть орбитальной бомбардировки прошла впустую.

А подо льдом скрывались города Безмолвия, где готовилось контрнаступление.

Имперская Армия сосредоточила обстрел на нескольких башнях, и в наступление были брошены колоссальные силы. Хавсер увидел, как по ледяному полю к одному из сооружений хлынули потоки людей и бронированной техники, и в одно мгновение мосты пилона и опорные раскосы скрылись из виду. Лед вокруг башни потемнел после массированного обстрела, и ледяная корка вокруг основания начала подтаивать, что указывало на возможные повреждения внутреннего устройства.

Повсюду полыхало пламя. К охристому небу от подбитых машин, которые на фоне общей массы атакующих казались просто точками, тысячами нитей поднимались столбы темного дыма. Грандиозный масштаб битвы было невозможно постичь, словно фон на батальной картине, где на первом плане изображен генерал или герой с поднятым мечом, попирающий вражеский шлем. Хавсер всегда полагал, что подобные апокалипсические сцены сильно преувеличены с целью подчеркнуть величие центральной фигуры.

Но теперь перед ним развернулась невиданная ранее сцена: поле битвы величиной с целый континент, вооруженная армия численностью в несколько миллионов — и это лишь одна из многих, разосланных Империумом по пробуждающемуся космосу. В какой-то пугающий момент ему открылись противоречивые масштабы человечества: гигантский размах, позволивший расе людей господствовать в Галактике, и микроскопическая фигурка солдата в шинели, одного из бесчисленного множества, падающего и исчезающего под ногами своих товарищей, идущих на штурм вражеских укреплений.

Оборона Безмолвия хлестала ряды атакующих с сокрушительной надменностью. Оружие Безмолвия крушило и разбивало броню, лед и человеческие тела и, казалось, деформировало даже воздух. На верхушке грозной башни медленно поворачивались и направляли на землю убийственные потоки энергии массивные огневые установки, похожие на прожекторы маяка. Эти лучи оставляли в плотных рядах атакующих имперцев черные дымящиеся шрамы.

Сверхтяжелые танки плотной колонной подошли по льду и начали обстрел нижних уровней башни. Часть конструкции взорвалась, выбросив в воздух огромный фонтан обломков. На большом расстоянии взрывы казались мелкими вспышками, а тучи осколков чуть больше клуба выдыхаемого пара, но Хавсер понимал, что все дело в масштабе. Башня была гигантской. А выбросы пыли и осколков такого размера могли появиться после уничтожения целого городского квартала.

На его глазах рухнула целая секция моста, и имперские солдаты полетели в расщелину, отделявшую башню от массива шельфового льда. Сотни солдат, кувыркаясь в воздухе, блестя галунами и оружием, посыпались вниз. Вместе с ними с разбитой секции упало несколько бронемашин, у которых даже в воздухе продолжали вращаться и лязгать гусеницы. Они направлялись на штурм главных ворот, все это время остававшихся плотно закрытыми. Минут через пять рухнула следующая секция моста. Это случилось после того, как одна из огневых установок не выдержала танкового обстрела и, подобно оползню, съехала вниз. Ее тяжесть, переместившаяся с главной башни на мост, вызвала разрушение еще одной секции.

«Сколько же тысяч жизней оборвалось в эту секунду, — подумал Хавсер. — А в этом взрыве? В этом грохоте? Что я здесь делаю?»

— Пошли. Ты, скальд, пойдешь со мной.

Он оторвался от созерцания Армагеддона и увидел освещенное пламенем лицо Медведя. Он не то что не улыбался, даже не был просто приветлив. Хавсер давно понял, что это отличительная черта угрюмого Волка. А сейчас, как полагал Хавсер, Медведь был особенно мрачен, поскольку ему, Астартес, приходилось решать проблемы, связанные с человеком. И это на глазах не только всей роты, но и всей Влка Фенрика.

— Куда? — спросил Хавсер.

Медведь слегка оскалился:

— Куда я скажу.

Повернувшись, он кивком показал Хавсеру, куда ему следует идти.

Они покинули присыпанный желтой пудрой выступ ледяной гряды, откуда за сражением наблюдала большая часть воинов Тра. Позади янтарное небо постепенно заполнял столб кремового цвета. Он поднимался над местом сражения и расползался по небосклону медленно и угрожающе, словно подкрашенный ледник. В верхней части, где столб начинал расширяться, диаметр его уже достиг семидесяти километров, и армейским вертолетам и штурмовикам, направлявшимся к башне, приходилось двигаться в сернистой пелене исключительно по приборам.

Вслед за Медведем Хавсер начал подниматься по склону. Желтоватая ледяная пыль оседала на темных, почти угольно-серых доспехах. Хавсер время от времени скользил и оступался на пологом склоне, когда ледяная корка проваливалась под ним, но Медведь двигался вперед широкими уверенными шагами, массивные ботинки на металлической подошве позволяли ему устойчиво держаться на льду, сохраняя равновесие. Хавсер начал отставать.

Он остановил взгляд на черных кожаных ремешках и рунических тотемах, привязанных к поясу Медведя, и представил, как хватается за них, пытаясь угнаться за воином.

Извилистой тропой они продолжали подниматься по склону холма мимо групп отдыхающих Волков, мимо возвышающихся над всеми монстров-терминаторов в сверкающих на солнце доспехах, мимо трэллов, суетившихся над требующими ремонта доспехами, пока их повелители нетерпеливо ждали возможности снова вернуться туда, откуда могли наблюдать за битвой. Терминаторы, обращенные лицами к месту сражения, стояли безмолвно и неподвижно, словно литые бронзовые скульптуры.

За пределами не отмеченной, но точно определенной территории наблюдательного пункта Тра расположились тыловой эшелон и группы снабжения армейских лагерей, превратив огромную равнину в настоящий базар. Между позициями Тра и ближайшим армейским постом осталась мертвая зона — полоса шириной около двух километров, что свидетельствовало о явном нежелании солдат, офицеров и просто спутников Имперской Армии попадаться на глаза Волкам Фенриса.

«Если бы они только знали, — подумал Хавсер. — На Фенрисе нет волков».

— Не отставай! — крикнул Медведь, обернувшись к Хавсеру.

На его лице наконец появилось выражение. Выражение досады. Черные волосы растрепались, глаза сверкали демонической злобой.

Хавсер вспотел в своем комбинезоне и наброшенной на плечи шкуре. Он давно запыхался, и солнце сильно припекало затылок.

— Я иду! — крикнул он в ответ.

Он вытер пот с лица и с силой потянул воздух из трубки, идущей от респираторной маски. Затем остановился, чтобы восстановить дыхание. Ему стало интересно, насколько он сможет разозлить Медведя. И что тот при этом сделает.

Он надеялся, что Медведь его не ударит.

Медведь наблюдал. Перед атакой на ремонтный док он заплел волосы на лбу и висках в косички, чтобы надеть шлем модели «Марк-IV». Одна из косичек расплелась, и прядь падала на глаза. Поджидая Хавсера, Медведь принялся заплетать ее снова.

Хавсер еще раз глубоко вдохнул, повертел головой, разминая мышцы, и догнал Астартес.

Вскоре они прибыли в расположение армии. Высадка началась всего несколько часов назад, но лагерь уже выглядел как большой город колонистов. Грузовые корабли класса «Арвус» и «Авес» в клубах морозного пара все еще садились и взлетали на дальнем краю лагеря. Солнечные лучи в морозном тумане рассыпали осколки радуг. Лоскутное одеяло лагеря, состоящее из сборных навесов и жилых модулей вперемежку с поддонами, контейнерами, ящиками и машинами самых разных расцветок — от золотистых до хаки, — казалось Хавсеру пятном плесени или лишайника, разросшегося на девственно-чистой поверхности льда. Позже, когда он упомянул о своем впечатлении, оно также заслужило одобрение Волков.