Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Осознания того, сколь много было в интересе прекрасной рыжеволосой слечны личного.

Поцелуй прервался так же неожиданно, как и начался. Девушка решительно оттолкнула партнёра, резко выпрямилась и зашагала прочь быстрым твёрдым шагом человека, который желал продемонстрировать самой Форгерии, что несмотря на все беды, коими щедро та одаривает своих жителей, он остался несломленным.

Фортуна прощалась. Заранее. Авансом. Ведь время было такое: если Даркен изберёт не её, а Глашек или Каппек, то и быть роду Штернтерк и роду Маллой на позициях, зачастую антагонистичных. И колебаться наследникам ни одного из великих родов недопустимо.

Если Даркен изберёт другую, Фортуне лучше не прощаться с ним боле. Её союзники не должны усомниться в решительности молодой дворянки. Недопустимы никакие проявления слабости.

Пропасть меж ними двоими будет лишь расти и расти, покуда они не обнаружат друг друга в форме враждующих собой государств.

Стильная форма македонских фашистов.

Пафосные эполеты богемийской офицерии.

А ведь всего несколько месяцев назад всё это казалось столь бесконечно далёким.

Некоторое время Даркен смотрел вслед уходящей Фортуне, а затем перевёл усталый опустошённый взгляд на сестру. Та тщетно прятала волнение за ободряющей улыбкой.

— И я тоже… я тоже горжусь тобой, независимо от того, что ты выберешь.

Молодой человек вдруг ни с того ни с сего озарил мир яркой идиотской лыбой, а затем сложил губы бантиком, закрыв глаза.

За что и был наказан решительным ударом кулачка по голове.

— Братик — дурак! — звонко и весело рассмеялась Гиацинт. — Ты просто неисправим!

— Ты сделала довольно много ошибок в слове “неотразим”, — усмехнулся дворянин, потирая ушибленную макушку.

Девушка фыркнула.

— По-богемийски я разговариваю достаточно хорошо, чтобы говорить именно то, что имею в виду. Ты неисправим. И невыносим.

Даркен развёл руками.

— Ну, за то вы меня и любите.

— Ты сделал слишком много ошибок во фразе “несмотря на это”, — хихикнула сестрица.

“Номер один” ободряюще улыбнулся.

— По-богемийски я разговариваю достаточно хорошо, чтобы говорить совсем не то, что я имею в виду.

Молодой человек добродушно обнял родственницу за плечо.

— Слушай, шла бы ты домой. Тут скоро будет совсем уж некрасиво.

— Не красиво? — вскинула бровки девушка. — Что ты задумал?

— Па-а-а-анятия не имею, — честно признался он. — У меня есть несколько путей, которыми я мог бы пойти, но ни один из них мне не нравится в полной мере. Что бы я ни выбрал, я обязательно потеряю что-то важное. Но “некрасиво” будет не по моей вине.

— А по чьей? — голубые глаза сестрички смотрели на Даркена с надеждой и ноткой страха.

Сколько было в этом взгляде трепетной невинности и наивности. Каковой бы ни была прошлая жизнь Гиа, девочка явно не успела хлебнуть в полной мере политики. Лишь запах учуяла, а потому и стремилась от неё дистанцироваться.

До недавнего времени, когда она, всё же, решила резко повысить свою ценность для семейства и влезть-таки в это гнилое болото.

— А ни по чьей, — поморщился Даркен. — И по вине каждого из здесь присутствующих. То, что ты здесь услышала — это только начало. Первые ласточки. Выскажется каждый. Знаешь… такое ощущение, что я уже прочитал синопсис этого романа и знаю, что будет дальше.

Гиацинт обеспокоенно сжала своими маленькими ручками широкую, облачённую в крепкую защитную перчатку, кисть брата.

— Ты так говоришь, будто бы уже смирился с поражением. Откуда тебе знать? Сейчас ведь принц общается с Ёлко. Она сумеет донести до него всю опасность текущей ситуации. И среди высокой шляхты тоже ведь не все дураки сидят. У них хватит разумения и силы, чтобы принудить остальных к наилучшему решению. Вот увидишь.

Молодой человек горько усмехнулся и накрыл ладошки сестрицы второй рукой.

— Ну хорошо, если так. Вот только я не верю в нашего Вацлава Лотарингского. Он прямолинеен, как клинок рапиры, и недалёк настолько же, насколько недалёк укол этим оружием в сравнении с выстрелом из пистолета, — улыбка не сходила с губ Даркена, однако же взор его был чрезмерно серьёзен, без единой смешинки. — Он даже не способен разглядеть угрозу в лице сестрички Слунце, которая очевидно не согласна с порядком престолонаследия, а потому делает всё, что от неё зависит, чтобы народ хотел видеть не принца, а именно принцессу в качестве правителя Богемии. Да и сама шляхта… неужто ты думаешь, что они поставят общественные интересы выше личных?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гиацинт взволнованно поглядела в сторону зала собрания, где на местах во время перерыва осталась лишь треть присутствующих.

— Так нельзя, Дарк. Нельзя же, — голос девушки дрогнул. — Неужели ты опустил руки? Неужели ты сдался?

— Отнюдь, сестрёнка. Что кисти мои у бёдер, так это я даю мышцам отдохнуть. Я взял тайм-аут. Паузу, чтобы собраться с мыслями и силами перед новым броском. И, да, я планирую дальнейшие свои действия, исходя из предпосылок о том, что решение окажется неудовлетворительным. В конце концов, использовать наработки удара из наихудшего положения в наилучшем проще, чем делать всё наоборот.

Девушка поджала губы.

— Думай о худшем, надейся на лучшее?

— Именно.

— Но ты ведь явно выполняешь лишь первую часть этого предписания…

Дарк пожал плечами.

— Лучше спой мне.

Улыбка тронула губы Гиацинт. Сестрица радостно цеплялась за возможность хоть немного ободрить родного человека и забыть хоть на время о том гнетущем чувстве бессилия, что до текущего мига царило в этих местах.

— Без музыки не сподручно, — прощебетала слечна Маллой. — Но раз ты просишь…

— Спой, светик, не стыдись.

Гиа закрыла глаза и молодой человек поспешил замолчать, дабы не сбивать девушке настрой. Ему пришлось прождать несколько секунд прежде, чем вновь зажурчал ручейком девичий голосок, насыщающий одну из любимых композиций Дарка новыми оттенками.

Сестрица пела. Но она никогда не слышала оригинального звучания. Для неё пустым набором букв были и имя Макаревича и название вокально-инструментального ансамбля “Машина времени”. И с песней этой Гиацинт ознакомилась лишь в исполнении самого Даркена. Оттого и выходило, что при тех же словах оно ощущалось не как нечто ностальгическое, а как новое, пусть и берущее за основу знакомые кирпичики.

Ведь сестрица любила не рок, а оперетту. И этой любовью она наполняла каждую строчку текста.

Вотъ море молодыхъ колышетъ супербасы,

Мнѣ триста лѣтъ, я выползъ изъ тьмы.

Они торчатъ подъ рейвъ и чѣмъ-то пудрятъ носы,

Они не такіе, какъ мы.

И я не горю желаньемъ лѣзть въ чужой монастырь

Я видѣлъ эту жизнь безъ прикрасъ,

Не стоитъ прогибаться подъ измѣнчивый міръ -

Пусть лучше онъ прогнётся подъ насъ,

Однажды онъ прогнётся подъ насъ.

Глава 19. Перебранка Дарка

1.

Чуда не случилось.

Реальность — штука донельзя разочаровывающая порой. Не становятся в ней бездарные принцы хорошими правителями. Эгоистичная шляхта не пойдёт на контакт там, где есть возможность воздержаться от вмешательства и навариться постфактум. А “дружелюбные соседи”, которые привыкли опасаться кинжала под рёбра, не забудут в один миг старые обиды ради общего блага.

Понятное дело, что всё не безнадёжно. Буча здесь поднялась знатная, и она обязательно дойдёт до короля. Он уж пинками и угрозами на богемийском матерном организует всю эту шелупонь. Высший ректорат потарандычит за закрытыми дверями, да соберётся в единый кулак.

Поражение на данном конкретном совещании не является, как таковое, концом света. Лишь потерей времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Драгоценного времени, которого Ганнибал Богемии давать не собирался.

Однако для присутствующих то был не аргумент. Не желал народ даже минимально рисковать благами во имя высшей цели. Типичная “недооценка бездействия”. Словно бы попытаться и проиграть — хуже, чем вовсе не пытаться. Будто бы реальность смилостивится и не отнимет у тебя то, что ты считаешь своим по праву, лишь оттого, что увидела твоё промедление.