Темные воды. Тайна Иерихонской розы - Дороти Иден

Я не заметила, когда это впервые пришло мне в голову, просто вдруг поймала себя на мысли: чего боялся Пити? Я ни за что не могла поверить, что он настолько ненавидит меня, чтобы так себя со мной вести. Тогда в чем же была причина? Неужели он настолько боялся кого-то в этом доме?

Эта мысль, однажды придя мне в голову, не давала мне покоя до тех пор, пока я не почувствовала, что нужно выйти из дома на свежий воздух. Трава наверняка была еще скользкой и мокрой после дождя, так что сначала я отправилась в свою комнату за шалью и своими белыми с синим ботинками.

Напряжение спало, когда я вышла на крыльцо и глубоко вдохнула чистый воздух. Солнце проглядывало через облака, бросая тут и там яркие лучи. Я вышла на блестящую траву и пошла своим обычным маршрутом — к восточным посадкам, где были конюшни. Маленькие листочки то и дело прилипали к моим ботинкам. В той стороне еще стояло несколько старых кривых дубов и высилось огромное нагромождение белых и серых скал. Я решила найти несколько хороших камешков для Пити и предложить их ему на рассмотрение с целью включения в его коллекцию.

Я шла медленно, замечая, как кусты и ветви деревьев, хоть и потеряв форму, вернули свою прежнюю зелень. Я отвела рукой несколько мокрых веток и направилась к скалам, думая, что, если миссис Мария права и еще пойдет дождь, невозможно будет ходить.

Это было последней моей трезвой мыслью. Я знаю — я помню, как беззаботно поставила ногу под следующим деревом — и вдруг меня рвануло вверх с необычайной силой.

Я почувствовала такую невыносимую боль в правой щиколотке, что решила, что умираю.

Я кричала дико, не контролируя себя. Я даже не звала на помощь — не до этого было, настолько ужасна была боль. Я кричала, пока не почувствовала, что задыхаюсь. Я висела вверх ногами, и мое лицо почти, что касалось земли, а в правой ноге была такая боль, как будто ее оторвало. В глазах начало темнеть.

Где-то вдалеке был слышен топот ног, голоса и возгласы, но, казалось, прошла целая вечность, пока я почувствовала прикосновение теплых нежных рук, дающих мне надежду на спасение. Это прикосновение вдруг вернуло мне чувство реальности, и я перестала кричать.

— Осторожно! Быстрее, черт его… — я узнала голос мистера Эмиля, отрывистый и напряженный. Кажется, он сказал Коррин позвать доктора Брауни.

— Спокойно, спокойно, не так быстро, — он мгновение взволнованно смотрел на меня, на его лице отразился ужас. — Черт его возьми! — пробормотал он и обратился ко мне. — Держитесь. Через минуту мы вас освободим.

Он поднял голову и крикнул что-то Клэппи; она вскрикнула и исчезла.

Неся меня на руках, Эмиль через ступеньку взлетел по лестнице, осторожно положил меня на кровать, ушел и тут же вернулся с миссис Марией.

Она расшнуровала ботинок как можно осторожнее и позвала Эмиля, ушедшего вниз встречать доктора. Вместе они попытались снять ботинок, заставив меня снова закричать в агонии.

— Эмиль, что это было? — почти шепотом спросила она.

— Силок, — сказал он. — Чертова штука вдавила кожу прямо в ногу. Опасная рана.

Он быстро поднялся: в комнату вошла Коррин с холодным полотенцем и приложила его к моему лбу. Казалось, прошло несколько часов, пока, наконец, пришел Син.

Он быстро взглянул на меня, коротко сказал всем выйти из комнаты и приступил к работе, быстро и четко, как это всегда делают врачи, не произнеся ни слова. Только наложив мне на ногу огромную белую повязку, он посмотрел на меня и дотронулся до моей руки.

— Как это случилось, мисс Гэби?

Я чувствовала себя измученной, растерзанной и ничего не сказала. Ужас опять начал овладевать мной.

— Мисс Гэби, вы должны мне сказать!

— Я… я ничего не видела, — быстро пробормотала я на грани истерики. — Я была у восточных посадок, рядом с деревьями. Я ничего не видела и не слышала, я просто…

— Ш-ш-ш … Тихо. Успокойтесь, — прошептал он и на мгновение сам замолчал. Он сделал небольшое движение, и в его глазах вспыхнула такая ярость, которую я заметила даже своим ослабшим зрением. — Я убил бы того, кто в этом виноват! Совершенно дурацкий случай, которого так легко можно было избежать! Извините меня, мисс Гэби, — сказал он уже тише, — мне не следовало вас расстраивать.

— Син, а моя щиколотка?

— Ваша щиколотка в плохом состоянии. Вы должны знать, что если бы не эти ботинки — вас уже не было бы в живых, — он сделал ударение на последней фразе, напряженно глядя мне в глаза. — Где Дьюхаут?

— Он уехал в город, — прошептала я. — Син, с моей ногой все будет в порядке?

Он захлопнул свой черный портфель.

— Надеюсь, что вы поправитесь. Но вы не сможете ходить довольно долго, по крайней мере, три недели. А потом еще неделю-две на костылях. Ваша кость еще долго будет хрупкой.

Я восприняла это как могла мужественно.

— Через неделю я выхожу замуж за Джона Дьюхаута.

Его глаза метнулись в сторону. Через мгновение он снова посмотрел на меня и криво усмехнулся.

— Мисс Гэби досталась достойнейшему мужчине. Желаю вам счастья

Я попыталась улыбнуться.

— Я знаю, Син. Вы мой самый лучший друг.

Он встал и закрыл ставни.

— Могли бы обойтись и без этой сияющей улыбки. А теперь, — в его глазах зажегся хитрый огонек, — имеет ли право неудачный ухажер поцеловать невесту? Знаю, знаю. Но ваш отказ повергнет мое сердце в глубокую печаль, и вы навсегда разочаруете мое эго.

— Ну, если только, но вашему мнению, это мне не повредит.

Он наклонил свою медно-рыжую голову и поцеловал меня в щеку.

— Это, случайно, не сможет заставить вас передумать? Нет, не давайте мне один из этих ваших запутанных женских ответов. Но смотрите, если это не подхлестнет ваше стремление поскорее выздороветь, я буду требовать такой оплаты регулярно.

Его наигранная веселость очень тронула меня, избавив от страха, депрессии и жалости к себе. Если мне понадобится — здесь я всегда смогу найти помощь и любовь — если смогу принять ее. Может быть, все сложилось бы по-другому, если бы я сначала не встретила Джона.

— Син Брауни, вы — неисправимый, обаятельный самодовольный дурачок и всегда таким останетесь, — я сжала его руку изо всей силы. — Как только я поправлюсь, я намереваюсь найти вам хорошую жену. Такую, чтобы готовила и убирала для вас и слушала, как говорит это ваше невозможное эго.

— Чепуха, милая девушка! Ни одна из этих