Колесо превращений - Николай Петри

— И ничего не «бултых»! — возразил Ухоня. — Я их буду на весу поддерживать!

— А справишься? — усомнился Милав.

— Какой разговор, напарник!

— «Напарнико» — это титуле колдуно Милаво?

— «Титуло», «титуло», — пробормотал ухоноид, только чтобы отвязаться от назойливого Витторио.

— О! Чезарно-лучезарно! Можно я тожемо называно Милаво титуло напарнике?

Милав уже открыл рот, чтобы объяснить Чезаротти смысл этого слова, но поймал умоляющий взгляд Ухони и сдержался:

— Можете, Витторио, конечно, можете…

— О, гранде карлиццо! Какой удивляно титуло у росомоно — напарнико Милаво-кузнеццо!

— Да уж, мы такие, — не растерялся Ухоня и, растекшись на спине первой лошади не тигром, а его шкурой, медленно повел дрожащую лошадь на другой берег. Милав видел, что конь почти не касается копытами тонких и ненадежных дощечек моста. К тому же находчивый ухоноид закрыл своим хвостом глаза лошади, и она заметно успокоилась. Едва конь ступил на траву на другой стороне реки, Милав торопливо перебрался по подвесному мосту, принял у Ухони поводья, и ухоноид отправился обратно. Потом к ним присоединился Витторио, и Милав с Ухоней смогли вновь насладиться его эмоциональной речью.

— О! Непостижимо! Грандиозо! Я бесконечно удивляно такой способо переправо!

— Мы тоже! — не удержался Ухоня.

— Да, мало я отыскано нужный слово, чтобы открыть мой восторого!

«Если это — мало слов, — подумал Милав, — то что такое — много?!»

Милав быстро приторочил поклажу, и погоня началась. Но очень скоро стало понятно, что разрыв между ними и похитителями слишком велик.

— Далеко до замка? — спросил Милав у Витторио.

— Трудно сказано — надо смотреть, какой лошадино!

— Но до вечера мы доберемся туда?

— О нет! Нужно одна ночь переспано!

— И разбойникам тоже?

— Ночь эта долина ехать сложно-невозможно, можно дорогано потеряно!

— Что ж… — Милав принял решение. — Давай, Ухоня, дуй за разбойниками на всех парах! Но в драку не ввязывайся — постарайся напугать их так, чтобы они бросили Калькониса, а сами разбежались.

— Ну, это мы можем! — Такие просьбы ухоноиду не нужно повторять дважды. Его тело стало плоским и стремительно понеслось вперед.

Витторио округлил глаза и, захлебываясь, заговорил:

— О! Колоссале энергие! Ухонио — не тигрино, Ухонио — стрелано! Такой грациозо грандиозо полето!

Ухоне не сразу удалось настигнуть разбойников. Похитители петляли по зарослям, несколько раз заходя в воды стремительной реки (видимо, в надежде сбить со следа ухоноида, которого они по незнанию могли принять и за огромную собаку). Но Ухоне уже не требовались лошадиные следы — он летел на запах. Запах страха, паники и первобытного ужаса, который овладел похитителями в тот момент, когда на одном из прямых участков дороги они увидели позади себя нечто, мало похожее и на тигра и на собаку: на разбойников катился огромный шар, состоящий, казалось, из одних клыков. Прием этот был Ухоней неоднократно проверен на практике и никогда не давал сбоев. Вот и сейчас, оказавшись в двадцати-тридцати саженях от разбойников, которых было не менее дюжины, Ухоня издал такой ужасный рев, что некоторые кони шарахнулись с дороги, унося своих седоков в непроходимые дебри трав, кустарников и деревьев. Ухоня посчитал первую фазу атаки удачной и приступил ко второй. Он быстро нашел в поредевшей толпе крепко привязанного к седлу человека с мешком на голове. Однако, опасаясь ошибки, он еще некоторое время преследовал похитителей, пока по одежде не определил, что всадник с мешком на голове — Кальконис. Тогда Ухоня рванулся вперед, поравнялся с Кальконисом и, вернув телу облик двадцатипудового тигра, обрушился на коня, сбив его с ног вместе с седоком. Разбойники даже не заметили потери, продолжая удирать со всех ног. Ухоня кинулся к седоку, откатившемуся к самой обочине, и стал зубами срывать мешок, спеша удостовериться в том, что перед ним действительно сэр Лионель, а не кто-либо другой.

Обрывки от мешка полетели в стороны, и скоро Ухоня увидел бледное лицо Калькониса. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты. На лбу алела здоровенная шишка — не то от недавнего падения, не то от удара дубинкой в момент пленения. Ухоня стал тормошить Калькониса, пытаясь привести его в чувство. На это потребовалось некоторое время. Наконец сэр Лионель застонал, веки его затрепетали, он полуоткрыл глаза и спросил:

— Где я?

— О, да вы, я вижу, совсем расклеились, — сказал Ухоня, впрочем, чрезвычайно довольный, что Кальконис пришел в себя.

Сэр Лионель потрогал шишку на лбу:

— Кто это меня так?

— Не я… — развел лапами Ухоня.

— Я догадываюсь, что не вы. — Кальконис сделал попытку подняться и застонал. — Однако хорошо они меня приложили! — сказал он, оставшись сидеть на траве. — Посижу, голова что-то кружится…

Пока Кальконис собирался с силами, Ухоня успел проверить седельные сумки лошади, на которую он так бесцеремонно обрушился. Конь от нападения ничуть не пострадал, он опасливо косил глазом на огромного хищника, от которого почему-то не пахло зверем.

В сумках ничего интересного не оказалось, за исключением умело нарисованной карты! Ухоня даже зарычал от удивления: карты в их мире были очень редки и очень дороги — как она очутилась у обычных разбойников? Ухоня не стал строить версии — решил дождаться Милава с Витторио, уж они-то с этим разберутся.

Скоро послышался топот, и на тропе появились двое всадников.

— Догнал? — крикнул Милав издалека, заметив лишь одинокую лошадь и не видя сидящего в траве Калькониса.

— Догнал, — отозвался Ухоня и махнул лапой вбок. Милав подскакал, спешился и стремительно шагнул к Кальконису, намереваясь поднять его.

— Осторожно! — предупредил Ухоня. — Сэр Лионель малость пострадал от разбойников.

— О! Разбойнике натурале — омерзительно человеко! — подал голос Витторио.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Милав у Калькониса.

— Сейчас уже лучше, но голова немного кружится…

— Ладно, отдыхайте пока. А мы здесь немного оглядимся…

Ухоня знаком позвал Милава в сторону.

— Ты чего? — спросил Милав, приближаясь к ухоноиду.

— Я думаю, пришло время расспросить Витторио, каким образом он оказался в руках бандитов и кто они такие. К тому же…

— Что?

— Похитители какие-то странные — с картой!

— Да ну!!

Ухоня подвел Милава к лошади, на которой скакал Кальконис, и указал на раскрытую сумку:

— Смотри!

Милав долго и внимательно изучал карту. Это была, насколько он мог судить, карта перевала Девяти Лун и равнины на западе от него. За спиной кузнеца раздался взволнованный голос красавчика Витторио: