Прах к праху - Тэми Хоуг

Кейт пришла в палату закрытой психиатрической лечебницы не для того, чтобы допрашивать Эйнджи Финлоу. И не как адвокат к своему клиенту. Она пришла увидеться с той, с кем вместе прошла через один и тот же кошмар. С той, чья жизнь теперь будет неразрывно связана с ее.

Она потянулась через стол и коснулась запястья Эйнджи, пытаясь удержать девушку в настоящем времени. Ее собственные руки были в синяках и ссадинах, белоснежные повязки скрывали швы. С момента разыгравшейся в доме трагедии прошло всего три дня.

— Ты не одинока, милая, — прошептала Конлан. — У тебя не получится просто спасти мою жизнь и снова упорхнуть из нее. Я буду держать тебя в поле зрения. Вот небольшое напоминание обо мне.

С ловкостью фокусника она вложила в руку девушки маленькую вещицу. Того самого фарфорового ангелочка, которого Эйнджи когда-то стащила с ее стола, а потом оставила в «Фениксе».

Девушка посмотрела на статуэтку. Никаких ангелов-хранителей в реальном мире нет — во всяком случае, она всегда так считала. И вот теперь потребность верить в них была настолько сильна, что это даже слегка пугало, и она вновь забилась в самый дальний уголок разума, лишь бы только скрыться от этого страха. Лучше ни во что не верить, чем ждать неизбежного разочарования, которое опустится на тебя как топор.

Эйнджи прикрыла статуэтку рукой, как будто это был ее секрет, и зажмурилась, отключая сознание, не чувствуя даже, как по щекам текут слезы.

Кейт тоже была готова вот-вот расплакаться. Она медленно и осторожно встала. Затем погладила Эйнджи по волосам, нагнулась и поцеловала ее в макушку.

— Я вернусь, — прошептала она. Затем взяла костыли и заковыляла к выходу. — Пожалуй, мне наконец придется перестать говорить себе, что я не работаю с малолетками.

Эта идея пришла к ней вместе с волной эмоций, с которыми ей сегодня просто не справиться. К счастью, у нее впереди еще много дней, чтобы в них разобраться.

Она вышла в коридор. Дверь комнаты для наблюдений была открыта, и оттуда с недовольными лицами показались Сэйбин, Фаулер и Юрек. Ковач вышел за ними с таким видом, будто хотел сказать: «Посмотрите, как ухмыляются эти клоуны». В следующую секунду к ним через весь коридор направился невысокого роста красавчик типично итальянской наружности в черном костюме стоимостью в три с половиной тысячи долларов. Его сопровождал Лукас Брандт. Было видно, что он зол.

— Кто дал вам право разговаривать с девушкой в отсутствие ее консультанта? — осведомился он.

Кейт смерила его ледяным взглядом.

— Вы не имеете права видеться с ней до тех пор, пока не определена степень ее дееспособности, — заявил Брандт, обращаясь к Сэйбину.

— Только не надо объяснять мне, на что я имею право, а на что нет, — ответил Сэйбин и дернул плечом, как будто собирался вскинуть для удара кулак. — Лучше скажите мне, что здесь делаете вы, Костелло?

— Я представляю интересы Эйнджи Финлоу по просьбе Питера Бондюрана.

Энтони Костелло. Беспринципный прилипала, обслуживающий богатых и знаменитых. Кейт еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Впрочем, теперь вряд ли что-то способно ее удивить. Питер Бондюран оплачивает юриста-консультанта Эйнджи. Воздаяние за то, что сам он стрелял в спину ее сестре. Неплохой пиар для человека, которому могут в любой момент предъявить обвинения. Или, может, ему просто хочется сделать что-то доброе, надеясь заботой об Эйнджи запоздало компенсировать безразличие к судьбе собственной дочери? Если он оказался бессилен изменить жизнь Джиллиан, пусть хотя бы эта чужая девушка сумеет найти себя в жизни.

— Все, что она сказала вам, не подлежит разглашению! — с пафосом рявкнул Костелло, повернувшись к Кейт.

— Я пришла сюда навестить подругу, — ответила та и неуклюже заковыляла дальше, оставив мужчин выяснять отношения.

Очередной номер циркового представления.

— Эй, Рыжик!

Кейт обернулась: к ней по коридору спешил Ковач. Лицо выглядело пунцовым, как будто он уснул на пляже и проспал несколько часов подряд под палящими лучами солнца. Вместо бровей — две бледные полоски. Усов как не бывало. Зато теперь лицо стало как будто моложе и каким-то… «босым».

— Как тебе эти яблочки? — прохрипел Ковач, пытаясь откашляться — последствия того, что, спасая ее, он наглотался дыма. Он имел в виду свои голые щеки.

— Забавно.

— Куинн еще не вернулся?

— Завтра вернется.

Куинн вернулся в Куонтико, чтобы заняться бумагами и впервые за последние пять лет написать заявление на отгул, чтобы отпраздновать День Благодарения.

— Куда-нибудь собралась сегодня вечером?

Его собеседница состроила гримасу.

— Вряд ли, Сэм. Хочу побыть одна.

— Кейт, послушай, — неодобрительно произнес Ковач. — Это ведь Праздник Индюшки! Я буду на нем епископом, черт побери! Нам есть что отпраздновать.

Все верно, вот только резиноподобная индюшатина и общество пьяных копов отнюдь не вдохновляли Кейт. После всего того, что случилось в последние несколько дней, после назойливого внимания к ее персоне со стороны прессы, если чего и хотелось — так это побыть одной.

— Я буду следить за вами в выпуске теленовостей, — пообещала она.

Ковач вздохнул, признавая поражение. Впрочем, он догнал ее совсем по другой причине.

— Ты молодчина, Рыжик. Настоящий герой. — В уголках его рта вновь заиграла так хорошо ей знакомая лукавая усмешка. — Хотя и не работаешь в полиции.

— Да пошел ты знаешь куда, чертов коп! — улыбнулась в ответ Кейт. И, подавшись вперед, чмокнула его в щеку. — Спасибо, что спас мне жизнь.

— Всегда пожалуйста.

За день до этого в Миннесоту пришел теплый фронт, принеся ясную, солнечную погоду. Снег почти растаял, открыв взгляду лужайки с пожухлой травой, грязь и голые, без листьев кустарники. Стряхнув зимнее оцепенение, жители Миннеаполиса оседлали велосипеды и встали на роликовые коньки. Небольшие стайки старушек во время их обычного моциона то и дело сворачивали по дороге на озеро к дому Кейт, чтобы поглазеть на обугленные стены.

Наибольшие повреждения получили подвал и первый этаж. Но в целом дом можно восстановить и отремонтировать. Сейчас, всякий раз спускаясь в подвал, Кейт пыталась по возможности меньше думать о случившемся. Не стоит, например, подойдя к стиральной машине, вспоминать о том, что именно здесь лежал обугленный труп Роба Маршалла.

Ей предстоят дела гораздо более важные, чем покупка новых кухонных шкафчиков.

Кейт прошла по почерневшим останкам того, что когда-то было первым этажом. Приятель Ковача, который расследовал не одно дело о поджогах, все здесь внимательно осмотрел и детально разъяснил ей, куда не стоит ходить, к чему не следует прикасаться и чего нельзя делать. Сейчас на Кейт была желтая пластмассовая каска — на тот случай, если на голову свалится кусок горелой древесины и штукатурки. На одну ногу она надела крепкий туристический башмак, на другую, загипсованную, натянула плотный шерстяной носок, а поверх него — прочный пластиковый пакет для мусора. Она сортировала валявшийся на полу хлам длинными щипцами, выискивая вещи, которые еще можно сохранить. Это занятие расстроило ее до слез. Хотя пожарные и прибыли вовремя, взрыв хранившейся в подвале краски и растворителей нанес серьезный ущерб первому этажу. То, до чего не дотянулся огонь, уничтожили брандспойты.

Но больше всего огорчала не потеря вещей. Все это можно купить — телевизор, диван и прочее. Дымом закоптило платяной шкаф, но страховка позволит купить новый. Зато как жалко того, что связано с историей дома, что навевало воспоминания! Она выросла здесь. Вот эти уродливые обломки когда-то были письменным столом отца. Ей тотчас вспомнилось, как она забиралась под него, играя с сестрой в прятки. Кресло-качалка принадлежало двоюродной бабушке. Альбомы с дорогими сердцу фотографиями обгорели, расплавились от жара или раскисли от воды и пены, замерзли от холода и снова оттаяли.

Кейт подняла обгорелый альбом с фотографиями Эмили и принялась перелистывать его, чувствуя, как на глаза при виде испорченных фотоснимков накатывают слезы. Горько и обидно. Это все равно что снова потерять ребенка.

Кейт захлопнула альбом и, прижав его к груди, огляделась по сторонам. Наверное, сегодня не совсем подходящий день для таких дел. Куинн попытался по телефону отговорить ее, просил не приходить сюда. Но она утверждала, что чувствует себя неплохо и ей нужно чем-то заняться.

Похоже, она переоценила свои силы. По крайней мере, моральные. Кейт чувствовала себя разбитой и усталой, в любую минуту готовой расплакаться. Нет, она потеряла гораздо больше того, что уничтожил огонь. Серьезно пошатнулась вера в собственную правоту. Привычный мир с его упорядоченностью перевернулся. А еще она корила себя за то, что могла не допустить случившегося.