Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война - Лев Троцкий

Мирные переговоры ведутся польской делегацией как будто только для того, чтобы оттянуть время. Представители буржуазно-шляхетской Польши критикуют, протестуют, но своих условий не называют. И немудрено! Выдвинуть бессмысленно-грабительские условия, вроде границ 1772 года,[160] они не смеют, ибо их засмеет весь мир и против них восстанет польский трудовой народ. С другой стороны, они не решаются выдвинуть и разумные условия мира, основанные на независимости и мирном сожительстве Польши и России, ибо они знают, что мы эти условия примем. А польское правительство мира не хочет. Пилсудский об этом открыто заявил в польской печати. Он возвестил, что целью польского правительства является «окончательный разгром военной силы» Советской России. Что это: шовинистическое безумие? Бешеная классовая ненависть к трудовой России? И то, и другое. Правительство Пилсудского временно как будто отрезвилось после наших бурных успехов в июле и в августе. Но стоило красным войскам остановиться и отступить назад, как полученный урок был сразу позабыт правительством Польши. Мы стремимся к прекращению войны. Мы по-прежнему хотим мира. Если нам мира не дают, мы его сумеем взять. Если Пилсудскому мало одного урока, мы ему дадим другой.

Москва – Смоленск.

«В пути» N 122, 8 сентября 1920 г.

Л. Троцкий. МЫ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ БЫЛИ

Наш отход от Варшавы вражеская печать, т.-е. буржуазная пресса всего мира, изобразила, как наш полный разгром. Чем больше международные эксплуататоры были напуганы могучим маршем красных полков на Варшаву и Львов, тем громче, тем пронзительнее они завизжали от радости, когда до них дошли первые слухи о нашей неудаче. Еще резче та перемена, что произошла с буржуазно-шляхетской кликой Польши: от паники и растерянности, от воплей и молений угнетатели польского народа перешли сразу к полному опьянению достигнутыми успехами. Польские газеты снова вспомнили о границе 1772 года. Польская делегация в Минске попыталась заговорить языком победителей, как в те дни, когда Пилсудский и его Патек «приказывали» советскому правительству прислать свою делегацию в Борисов.

Но теперь волна восторга мировой буржуазии входит понемножку в берега. События отстаиваются, и подлинное их значение выступает наружу.

Что случилось? Кто потерпел поражение?

Когда мы настойчиво предлагали польскому правительству мир на самых выгодных для него условиях, тогда штаб Западного фронта находился в Смоленске. Полоцк был под огнем польской артиллерии. Фронт проходил между Борисовым и Оршей. Гомель был под угрозой, и польско-петлюровские войска находились на расстоянии нескольких переходов от Киева. Армия Пилсудского перешла в наступление и овладела киевским районом. На этот ничем не вызванный наглый удар мы ответили контр-ударом. С несравненным подъемом наши красные войска очистили захваченные области Украины, освободили Белоруссию и Литву и глубоко врезались в Польшу. В своем пламенном порыве вперед наши дивизии неизбежно растянулись, оторвались от тылов, ослабили аппарат связи и управления и тем самым стали более восприимчивыми к ударам врага. Натолкнувшись под Варшавой на сосредоточенные бело-польские силы, красные войска отпрянули назад. Разумеется, это крупная неудача. Но такие неудачи неизбежны в большой военной кампании. Война происходит не по хронометру, где движение каждого колесика, каждой стрелки рассчитано по секундам. Война – ожесточенная борьба двух могущественных сил – неизбежно связана с неожиданностями, особенно – маневренная революционная война.

Но каков общий итог предшествовавших операций?

1. Армии Западного фронта прошли вперед 500 – 600 верст и отступили под контрударом на 200 верст. Таким образом, мы в общем продвинулись вперед на 300 – 400 верст. Штаб Западного фронта из Смоленска перешел в Минск, который еще не так давно был в руках польской шляхты. Украина очищена. Литва самостоятельна. Белоруссия свободна.

2. Исчерпав свой заряд, бело-польские войска остановились. Красные войска сосредоточились на новых позициях и восстановили свои аппараты в более крепком виде, чем когда бы то ни было. Старые кадры, закаленные в боях на всех фронтах Советской России, встряхнулись после временной неудачи и крепче сомкнули ряды. Свежие пополнения вливаются в старые дивизии широким потоком. Добровольцы, коммунисты, члены профессиональных союзов идут во главе новых пополнений, одухотворяя их стремлением к победе.

3. Незначительные сравнительно потери материальной части возмещены с избытком. Перебои в снабжении, вызванные отступлением, ныне устранены. Питание армий с каждым днем идет правильнее и полнее.

4. Командиры, комиссары и красноармейцы ближе узнали врага и изучили путь на Варшаву.

5. Линия фронта проходит на 400 верст дальше от Москвы, на 400 верст ближе к Варшаве, чем проходила накануне польского наступления на Киев.

Таковы итоги. Таков результат. Мы нанесли шляхетской Польше могущественный удар. И мы чувствуем себя сейчас более, чем когда бы то ни было, способными нанести второй удар, более могущественный, чем первый.

Мы сильнее, чем были. И мы усиливаемся с каждым часом. На всем фронте идет крепкая и дружная работа. Ни один час не должен быть потерян и не будет потерян.

Западный фронт выполнит свой долг перед создавшей его рабоче-крестьянской Россией!

10 сентября 1920 г. Минск.

«В пути» N 124, 11 сентября 1920 г.

Л. Троцкий. ПАНЫ НЕ ХОТЯТ МИРА

Отправляя в Ригу мирную делегацию, Пилсудский в то же время заявил польским газетчикам, что мира с Советской Россией заключить нельзя, а нужно разгромить ее живую силу, т.-е. Красную Армию. Этим заявлением глава шляхетской республики показал, что о мире польское правительство говорит только для успокоения своих рабочих и солдат, а на деле стремится к продолжению войны.

Правда, можно было бы сказать, что словам Пилсудского не следует придавать большой веры: это человек легковесный, на манер нашего Керенского. Оба они не сводят концов с концами – ни в делах, ни на словах. Керенский, начав бессмысленное авантюристское наступление 18 июня на немцев, клялся, божился, хвастал и… сорвался. Пилсудский с большой похвальбой открыл наступление на Украину и получил не лучший результат. Закончить войну без победы означает для него потерять последние остатки кредита даже у мелкобуржуазных шовинистов. Что касается революционных польских рабочих, с одной стороны, и серьезных деловых капиталистов, с другой, то они Пилсудскому давно не верят, как не верили у нас Керенскому. Вот почему Пилсудский мечется в тупике, обещает мир, чтобы успокоить рабочих и исстрадавшихся солдат, и в то же время утешает мелкобуржуазных шовинистов глупейшими надеждами на разгром рабоче-крестьянской России.

Словам Пилсудского можно было бы, следовательно, и не придавать большой цены. Но дело не ограничивается одним Пилсудским. В вопросе о мире с Советской Россией Пилсудский, по-видимому, выражает взгляды всей правящей Польши, которая не хочет мира. Об этом ярче всего свидетельствует новая телеграмма, посланная польским министром по иностранным делам князем Сапегой нашему Народному Комиссару по иностранным делам тов. Чичерину. Польский князь предлагает советскому правительству не более не менее, как начать в Риге переговоры не только с польской делегацией, но и с «делегацией правительства Украинской демократической республики».

Что это за республика? Где она находится? Мы такой не знаем. Существует Советская Украинская Республика, составляющая часть Российской Советской Федерации. Правда, правительство киевской Рады называло себя правительством Украинской «демократической республики». Но его давно уже не существует. Бывший глава киевской Рады Винниченко открыто и честно отказался от своих старых ошибок и перешел на сторону Советской Украины.[161] Другой член правительства, атаман Петлюра, продавал себя всем, кто хотел его купить, и кончил тем, что поступил на службу к Пилсудскому.

Наступая на Киев, Пилсудский требовал восстановления в правах гетмана Петлюры. Но эта затея кончилась жалким крахом: Красная Армия изгнала из пределов Украины Петлюру вместе с его хозяином Пилсудским.

После этого о Петлюре не было больше речи. Шляхетская делегация явилась в Минск для переговоров с Российской и Украинской Советскими Республиками. От Украины в нашу мирную делегацию входил тов. Скрыпник. Польская делегация даже не заикалась о том, что есть какое-либо другое украинское правительство, кроме советского. По взаимному соглашению обеих делегаций решено было переговоры перенести в Ригу. И вот накануне открытия мирных переговоров в Риге польский князь спрашивает наше рабоче-крестьянское правительство: согласны ли вы, мол, вступить в переговоры с правительством Петлюры?

От имени какой территории собирается выступать Петлюра? От имени Украины? Но она с нами, она в руках украинских рабочих и крестьян. Может быть, от имени Восточной Галиции? Но, во-первых, значительная часть Восточной Галиции занята Красной Армией, а, во-вторых, шляхта отнюдь не собирается отдавать Петлюре Восточную Галицию, где много польских помещичьих имений.