Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ромуальд Чикалов

Большинство промышленных рабочих являлись потомственными пролетариями. Независимо от квалификации и перемен в обстановке они не видели себя вне своего класса, и сама жизнь убеждала их в призрачности надежд изменить социальное положение. Из всех британских стальных промышленников в 1865 г. только 4 % были выходцами из квалифицированных рабочих. Как сообщает П. Сорокин, из числа наиболее известных людей Германии (он написал книгу в 1927 г.) лишь 16,8 % родились в рабочих семьях и достигли высокого положения, главным образом в сфере науки и искусства, благодаря своим способностям[194]. Дети рабочих в большинстве случаев, если и не наследовали профессию родителей, то все же оставались в своей социальной среде.

Рабочий класс пополняли разорившиеся выходцы из средних слоев города и деревни, но в еще большем количестве – не нашедшие своего места в сельском хозяйстве крестьянские дети. Относительно последних В. Зомбарт заметил: «Если крестьянская семья вместо двух детей имеет в среднем 4 или 5, то ясно, что с течением времени все больший процент этого подрастающего поколения будет поставлен перед необходимостью искать себе хлеба вне рамок крестьянского хозяйства»[195]. Процесс перераспределения трудовых ресурсов связан и с расширением капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Фермерские хозяйства при росте потребности в сезонных рабочих требовали значительно меньшего количества постоянных рабочих рук. Образовавшийся излишек трудовых ресурсов пополнял миграционные потоки. Город привлекал и тех, кто работу в нем считал более перспективной. Наемный работник английского фермера зарабатывал почти одинаково с фабричным неквалифицированным рабочим. Это у многих вызывало стремление переехать в город, где можно было оказаться нищим, но зато и получить шансы добиться небольшого буржуазного достатка.

Те, кого принято называть пролетариатом, т. е. рабочие фабрик, представляли собой меньшинство среди основной массы рабочих, занятых в мастерских, на фермах, в системах коммунального и бытового обслуживания. Естественно, пролетариат и другие группы рабочего класса по-разному оценивали свое положение в обществе, проблемы и жизненные перспективы. Но и фабрично-заводские рабочие не представляли собой однородную массу, наоборот, образовывали сложную иерархизированную структуру, отдельные части которой находились в неодинаковом социальном положении и вознаграждались по-разному в зависимости от вида и сложности работы. С учетом происхождения, отраслевой принадлежности, квалификации, производственных функций, уровня заработка и других признаков пролетариат можно с некоторой долей условности разделить на внутриклассовые неформальные группы, границы между которыми были весьма подвижны.

Уже в эпоху промышленной революции сложился элитарный слой пролетариата. Дж. Тревельян характеризует его следующими словами: «Люди, которые создавали и ремонтировали машины, шли в авангарде промышленного переворота и были его подлинными телохранителями. Они лучше оплачивались, чем их коллеги-рабочие, они в общем были более интеллигентны и взяли на себя руководство развитием технического образования. Они уважались своими хозяевами, которые должны были советоваться с ними и преклоняться перед их техническими познаниями. Они находились на передовых позициях прогресса и изобретательства и радовались тому, что руководят техническим развитием новой эпохи. Такими людьми труда были Стефенсоны из Тайнсайда; в происхождении человека, который изобрел локомотив после того, как он самостоятельно научился читать в возрасте семнадцати лет, не было ничего буржуазного»[196].

В конце XIX – начале XX в. мастера, механики и другие высококвалифицированные специалисты составили наиболее привилегированную фракцию в персонале промышленных предприятий – «рабочую аристократию», отличавшуюся навыками искусного труда, приобретенными за многие годы ученичества и самостоятельной работы, более высоким уровнем заработка. Но эта группа по своим доходам и менталитету, собственно, относилась уже к низшим слоям среднего класса. В отношениях с другими слоями пролетариата ту часть рабочей аристократии, которая была представлена мастерами, надсмотрщиками, десятниками, отличал ярко выраженный антагонизм, в том числе и потому, что преобладающая часть заработка этой категории складывалась под воздействием результатов производственной деятельности: премий за качество продукции, экономию топлива, зарплаты и т. п. Это приводило к постоянным конфликтам с рабочими.

Большую часть рабочего класса (в Германии, например, согласно переписи 1907 г. 58 % занятых в строительстве, добывающей и обрабатывающей промышленности) составляли квалифицированные рабочие. Уже с середины XIX в. они принадлежали к основному производственному персоналу на предприятиях машиностроения и металлообработки, где применение находил сложный машинный труд. В металлургии к этой категории относились кузнецы, вальцовщики; на железнодорожном транспорте – машинисты, кондукторы. Вне фабричного производства выделялись строительные профессии: каменщики, столяры, плотники. В полуремесленных отраслях – наборщики, часовщики. При господстве экстенсивного производства, присущего XIX в. и не изжитого в начале XX в., рабочие с высокими профессиональными навыками находили устойчивый спрос на рынке труда. Различие между квалифицированными рабочими и рабочей аристократией постепенно нивелировалось по мере внедрения стандартизации и массового поточного производства, пока (это произошло уже после 1914 г.) полностью не исчезло.

Еще одна группа объединяла неквалифицированных рабочих: горняков, докеров, железнодорожников, всех тех, кто выполнял вспомогательные и подсобные работы на фабриках. Их положение отличалось особой неустойчивостью и необеспеченностью. Однако уже в 60—70-е гг. XIX в., когда осваивалось производство швейных машин, некоторых видов новейшей военной техники, наметилась тенденция к массовому выпуску унифицированных изделий. В дальнейшем, особенно с началом 1900-х гг., переход к выпуску стандартизированной продукции крупными сериями стал распространенным явлением, что оказалось возможным в связи с использованием новых технологий. Расчленение производственного процесса на узкоспециализированные операции дало возможность привлекать элементарно обученных рабочих. Новая организация производственного процесса размывала грани между различными слоями рабочего класса, востребовала малоквалифицированных рабочих, повысила их удельный вес и роль в производстве.

Различным социальным слоям внутри рабочего класса были присущи собственные, отличавшиеся от других, специфические оценки своего статуса в обществе, а потому и жизненные цели и политические ориентиры у них во многих случаях не совпадали. Поэтому рабочий класс являлся благодатной почвой и для распространения идей революционного марксизма, и для социал-демократического реформизма, и для анархистской агитации, и для буржуазной социальной политики.

Выступления рабочих в первой половине XIX в.

В ранней истории классовой борьбы пролетариата заметное место заняло движение разрушителей машин. Оно получило название луддитского — по имени подмастерья-чулочника Неда Лудда, который, как гласит предание, в отчаянии от несправедливости хозяина разбил его станки. Видимо, называть это движение именем Лудда не вполне верно: его имя впервые упоминается в источниках за 1790 г., а самые ранние сведения о разрушении машин относятся к 1663 г., т. е. само явление возникло намного раньше, чем появился на свет человек, с именем которого оно отождествляется. Пик луддитского движения в Англии пришелся на 1811–1817 гг. В других странах Европы луддитские акции проходили с меньшим размахом, но на соответствующих стадиях промышленного развития отмечались повсеместно. Во Франции луддизм впервые проявил себя в 1817 г., а завершился в 1845 г. стачкой текстильщиков против введения машин в Лодеве. В Бельгии борьба луддитов пришлась на 1821–1830 гг., в Германии они выступали в 1834–1842 гг., в Швейцарии – в 1832 г.

Обычно луддиты действовали по простой схеме, напоминавшей тактику партизанской войны. Они тайно собирались ночью небольшими вооруженными отрядами, врывались на заранее намеченную фабрику, разбивали или сжигали станки и без промедления исчезали в ночи. О масштабах движения английских луддитов в 1811–1812 гг. можно судить по тому, что численность войск, брошенных на его подавление, составляла 12 тыс. солдат. В феврале 1812 г. парламент принял билль, предусматривавший смертную казнь за разрушение машин. По приговору судов казнили 30 вожаков луддитов и множество отправили на каторгу в Австралию. Тем не менее отдельные кратковременные всплески разрушения машин отмечались в течение последующих 20 лет.