Кровь и память - Фиона Макинтош

— Я велел вам спать, — строго произнес он.

Глаза несчастной затуманились под действием успокоительного снадобья, но было видно, что она изо всех сил борется с сонливостью.

— Я не усну, пока не увижу, что вы захватите с собой в Веррил одну важную вещь. Вы непременно должны передать ее королеве, сударь, — с жаром проговорила герцогиня, указывая на мешок, который раньше был приторочен к седлу ослика.

— Что это? — нахмурился Герильд.

— Доказательство того, что королева собирается стать женой безумца!

Глава 32

Аремис медленно приходил в себя. Неужели кто-то оглушил его? Трудно сказать, ведь он не помнил, что с ним произошло. Он вообще ни в чем не был уверен, помимо того, что жив. Да и еще в том, что у него болит все тело. Затем до его слуха донеслись мужские голоса и ржание лошадей. Пытаясь вспомнить, почему он лежит на холодной земле под открытым небом, Аремис осмелился приоткрыть глаза.

— Так ты живой? — услышал он чей-то басовитый голос.

— Вроде бы.

— Приведите Мирта, — произнес голос, и Аремис услышал удаляющиеся шаги и хруст снега под ногами. Звук был приятный и почему-то напомнил ему о детстве. — Можешь идти? — спросил тот же голос.

— Дай я сначала попробую открыть глаза, — ответил Аремис, щурясь от яркого света. Над ним возвышался огромный хмурый человек, явно не уступавший ему ростом. Аремис поспешил снова зажмуриться.

Раздались еще чьи-то шаги и новый голос, на этот раз еще более низкий:

— Помоги ему подняться, Ферл!

Аремис почувствовал, как его бесцеремонно ставят на ноги. Сами ноги были как ватные и не повиновались ему. Голова кружилась, сознание было затуманено. Он заставил себя открыть глаза и, намеренно не обращая внимания на человека по имени Ферл, посмотрел на его старшего товарища. В этот момент со всей силой о себе напомнила головная боль.

— Извините, — криво усмехнулся Аремис. — У меня голова просто раскалывается.

— Должно быть, ты упал и сильно ушибся, — высказал предположение человек, видимо, тот самый Мирт, если судить по его сочному басу. — Как тебя зовут?

Аремис собрался было озабоченно почесать в затылке, но вовремя остановился. Голова все так же отчаянно болела.

— Я бы тебе сказал, если бы мог. Ни черта не могу вспомнить.

Мирт вздохнул.

— Дайте ему накидку, не то замерзнет. Ты, Ферл, возьмешь его с собой на спину коня, — приказал он. — В путь!

Аремису не слишком вежливо помогли забраться на коня и сесть позади сурового на вид парня по имени Ферл, который явно не горел желанием ехать вместе с ним на одной лошади. После чего, вместе с группой всадников, он отправился неизвестно куда и неизвестно откуда.

Первый час пути Ферл не обращал на Аремиса никакого внимания. Это не слишком беспокоило великана. Куда больше он был озабочен тем, как удержать равновесие и вспомнить собственное имя. Тем не менее он оценил доброту своих новых знакомых, поделившихся с ним теплой накидкой.

— Где мы? — наконец решился спросить Аремис.

— В Скалистых горах, — не слишком любезно ответил Ферл. Аремис никогда не любил грубиянов и дураков.

— Это я и сам и вижу. Где именно?

Похоже, что его сарказма Ферл не заметил.

— На востоке, — все так же кратко ответил он.

Аремис понял, что большего от этого увальня не добиться, и вновь погрузился в раздумья, а они по-прежнему давались ему нелегко. Головная боль так и не унялась. Он не оставлял попыток вспомнить свое имя и то, как оказался в восточной части заснеженных Скалистых гор, но как ни напрягался, ничего не получалось. Аремис даже раздраженно крякнул.

— Кто ты такой? — спросил он своего возницу.

— Ферл, — ответил юноша с прежней безжизненной интонаций. — Ты уже слышал мое имя.

— А другие? Кто они такие? — пытаясь скрыть кипевшую в нем злость, спросил Аремис.

— Мне назвать их всех поименно?

— Не стоит, если они такие же разговорчивые, как и ты. — Аремис почувствовал, как Ферл весь напрягся. — Я хотел сказать другое — что вы здесь делаете?

— Мы — дозорные.

— Вы — воины короля Кайлеха?

— А чьи же еще? — вопросом на вопрос пренебрежительно ответил Ферл, явно нахмурившись.

— Я ваш пленник?

Ферл презрительно хмыкнул.

— Попробуй убежать, и тогда посмотрим, чем это закончится. Я неплохой стрелок.

— Послушай, Ферл, я не знаю собственного имени, не говоря уже о том, что не ведаю, как очутился, лежа на спине, в этих ваших Скалистых горах. Почему бы и тебе не закрыть рот? Хочешь, помогу тебе его захлопнуть?

Услышав разговор, к ним приблизился Мирт.

— В чем дело? Что тут у вас случилось?

— Ничего, — пробормотал Ферл.

— Случилось, — ответил Аремис. — Я хочу знать, пленник я или как? Если — да, то почему? С радостью выслушаю твой ответ, почему ваш дозор взял меня в плен. Да и другие ответы тоже. Почему я еду на одном коне с этим неразговорчивым олухом? Как меня зовут? — прорычал он, чувствуя, как от злости головная боль становится еще сильнее.

— Садись на моего коня. Ферл, можешь ехать впереди отряда, — приказал Мирт. От Аремиса не ускользнула отеческая интонация, прозвучавшая в голосе Мирта, когда тот обратился к младшему по званию.

Аремис с видимой радостью вскарабкался на предложенного ему коня.

— Спасибо, — поблагодарил он. — А за накидку — особое спасибо. Ты уж меня извини, погорячился. С кем не бывает. Видать, вместе с памятью мне отшибло и хорошие манеры.

— Возможно и другое — вдруг ты хитрый вражеский лазутчик, — ответил Мирт и хлестнул своего коня.

— Да разразит меня громом великий Шарр! Это я-то лазутчик? Ну ты сказал!

— А почему бы и не нет? Ты ведь моргравиец, верно?

— Я… я… честно скажу, не знаю, — смутился Аремис.

— Ты одет как моргравиец, да и божишься по-ихнему.

— Тогда, выходит, что да, я — моргравиец. Я не знаю, кто я такой. Хотя я и понимаю ваш язык, на котором ты только что говорил со своими людьми. Что же это со мной такое?

— Неужели, так о чем же мы говорили?

Аремис пересказал ему то, что услышал.

— Все верно, незнакомец, — восхитился Мирт. — Большинство моргравийцев ни слова не понимают по-нашему. Вот мы в твоем присутствии и говорили на нашем родном языке. Что-нибудь еще вспомнил?

— Больше ничего, — честно признался Аремис. — Горы мне, вроде, знакомы, хотя не могу сказать почему. У меня при себе ничего нет — ни коня, ни личных вещей. Ничего, кроме меча. — Он удрученно покачал головой. — Ничего не помню.

— Может, если вырвать тебе ногти, так и вспомнишь что-нибудь, — невесело пошутил Мирт, сам же и посмеявшись над собственной неуклюжей шуткой.