Смута. Том 1 - Ник Перумов

тебе в спину, очень… неразумно призывать его соблюдать строгие правила чести и дуэльного кодекса.

– Без сомнений, Константин Сергеевич. Но пусть это останется нашим последним резервом, не так ли?..

* * *

– Вот теперь они мне дали настоящее задание. – Вера протянула брату исписанный мелкими, но очень чёткими строчками листок.

Испытания шли своим чередом, кадеты почти не ходили в отпуска, все погрузившись в зубрёжки и «самопроверки», когда устраивали с товарищами импровизированные «экзамены» друг другу.

– Все явки сменены. Руководство партии покинуло город. Прячутся по окрестностям, как правило в Финляндии. Где точно – мне установить не удалось, к подобным секретам не допускают. А им теперь нужны верные сведения по гвардии, расположению караулов, дежурных смен и прочего. Ещё и настроения в полках хотят, «хотя бы в Туркестанском», где папа́.

– Скажем Константину Сергеевичу и Ирине Ивановне, они подскажут, что эсдекам передать!

Вера кивнула.

– Хорошо, что они знают, – вдруг призналась она. – Знаешь, словно и впрямь плечо подставили. Не так тяжело тащить теперь. Вы мне все так помогаете!.. И ты, и Петя, и ваши учителя… Повезло тебе у таких учиться. Надо мне как-то глубже к эсдекам втереться. Об облаве какой-нибудь предупредить, что ли…

– А может, и предупредим!

– Но как? Армия с гвардией в облавах не используются. Сейчас не пятый год и даже не эта зима.

– Попробуем узнать через Константина Сергеевича…

Две Мишени замысел одобрил. И спустя недолгое время на самом деле передал, что его неизвестные «друзья» в Охранном отделении отправляют сколько-то жандармских патрулей проверять «ставшие известными адреса, по которым возможно нахождение инсургентов».

Передать весть опять отправились Юлька с Игорьком. Сама Вера, по легенде, так часто и так свободно отлучаться не могла – выпускные экзамены в гимназии не шутка.

Опять пришлось тащиться через весь город, в Лесной, на единственно известную Вере (и им) явку, что оставалась действовать. Людей, там живших, – добропорядочного доктора-вдовца и его взрослую дочь-курсистку, ни в каких манифестациях и сходках никогда не участвовавшую, никаких прокламаций никому не раздававшую, – ни в чём заподозрить было нельзя.

– Умно, – с видом знатока рассуждал Игорёк. – Держат «чистую» квартиру. Которую невозможно «провалить», только если кто-то сдаст. А если и сдаст, то доказательств никаких. Присяжные наверняка оправдают.

«Двадцатка» медленно ползла по городу (благо кольцо имела как раз у Балтийского вокзала и дальше шла через весь Петербург к Политехническому институту), было время поговорить.

– И физик этот приезжает. Федя с Петей чуть не до потолка прыгают.

– Ага, представляешь, уверены, что он от нас!

– А я вот нет. Я ж у деда на работе бывал, его отдел видел. Не помню такого.

– Тю! – отмахнулась Юлька. – Ты ещё маленький мог быть. Не помнить.

– Мог, – не стал спорить Игорёк. – Но от деда бы слышал. А он о таком ни разу не упоминал.

– Всё равно, – не соглашалась Юлька. – Николай Михайлович не мог тебе дотошно всех и вся перечислять!

Игорёк только фыркнул.

– Вот поглядим на этого физика сами и разом всё поймём. Скажем ему этак: «А если не будете брать, отключим газ!» Или «Дичь никуда не улетит, она жареная», или, там, песню про зайцев…

– На зайцах непременно расколется! – авторитетно заявил Игорёк.

Так или иначе, но они добрались до конспиративной квартиры, вернее домика. Мария, дочь хозяина-врача, их явлению крайне удивилась, однако, выслушав сообщение, аж схватила их обоих за плечи.

– Вы такие молодцы! Мы пошлём весть немедля. Вижу, вам и более серьёзные дела можно поручать…

– Нам-то? Нам всё можно, – солидно сказал Игорёк. – Мы в любую дырку пролезем, в любую щель…

– Да-да, – задумалась Мария. – Надо подумать… Я передам.

И она действительно передала, потому что два дня спустя, пока Фёдор с Петей потели на очередном экзамене, от Веры Солоновой пришла короткая записка из всего лишь трёх слов:

«Я зайду вечером».

– Они готовы. – Вера сидела в большом кресле у Ирины Ивановны Шульц, комкала платочек в кулачке. – «Тоннельная группа» готова. Но они хотят дополнительной разведки. Для этого мне поручено привлечь мадемуазель Юлию и господина Игоря. Они не должны вызвать подозрения. Задача – проверить входы тут, тут и вот тут…

Она положила на стол грубовато вычерченную схему Гатчино.

– Ими обнаружены: переход из подвала дома на Люцевской, возле комендантского управления, система ходов возле Приоратского замка. Однако, как видно, до конца они не уверены; вот, всё, что пунктиром, – только лишь «предположительно». Они почти уверены в этом «предположительно», но именно что «почти». Игорь и Юлия должны пройти, убедиться, что всё открыто и чисто. А в самом корпусе должны проверить Фёдор и Петя.

– А если они не смогут? Или привлекут к себе внимание? – покачал головой Две Мишени. – Я бы на их месте рискнул.

– Опасаются после последних провалов, очень, – пояснила Вера.

– И двое детей должны их уверить в исполнимости задуманного? – задумалась Ирина Ивановна. – Что-то здесь не так. Как есть не так. Проверка? Ещё одна?

– Мы пройдём, – подал голос Игорёк. – Что нам стоит? Подумаешь, подвалы!

Юлька промолчала. Подвалов и темноты она боялась до сих пор. Как-то, в четвёртом классе, они с компанией полезли в подвал дома во дворе школы, в старое бомбоубежище. Было там темно, глухо, пусто, но что-то и витало под старыми сводами, и когда кто-то из мальчишек вдруг завопил «привидение!» – Юлька сама не помнила, как оказалась на улице, вся дрожа.

– Скорее всего, они разом проверяют и путь, и вас, – наконец заключил Две Мишени. – Не удивлюсь, если за вами тремя станут следить. Удвойте осторожность!

– Как именно им «удвоить»? – заспорила Ирина Ивановна. – Как раз наоборот. Они – обычные дети, сочувствующие революции. Ничего необычного в их поведении быть не должно. В подвалы заглянут. Но не больше! А насчёт слежки… это мы ещё посмотрим, кто за кем следить станет.

А на следующий день в корпус вернулся Илья Андреевич Положинцев. Бледный, исхудавший, опирающийся на палочку, но, несмотря ни на что, бодрый.

Кадеты многих рот выбежали встречать его коляску, равно как и офицеры. Илью Андреевича любили все, за исключением разве что штабс-капитана Шубникова, коему приходилось теперь вернуться к преподаванию исключительно химии.

– Илья Андреевич!.. Ура! Илья Андреевич вернулись! Как вы, Илья Андреевич?.. Мы за вас молились все!.. – неслось и справа, и слева.

Разумеется, Петя Ниткин и Федя Солонов были в первых рядах. А рядом с ними – Игорёк и Юлька в своих гимназических формах. Юлька краснела – господа кадеты таращились на неё, словно на чудо невиданное; тальминки никогда не появлялись просто так, сами по себе, в