Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

  Я вздохнул глубоко. Устал безумно. Да, не мальчик уже - несколько суток почти без сна и еды бегать под пулями. Но, надо! Пора собирать камни. В смысле, людей. Ротного опять не видать и не слыхать. Значит, опять мне. Девиз ежанутых - если не я, то кто? Я - явно ежанутый.

  Прямо под ноги мне выкатился откуда-то Кот.

  - Командир! Казачёк вернулся. Тебя ищет.

  - Пустой?

  - Не, с мешком.

  - Кот, ты что жуёшь?

  - Колбасу. Будешь?

  - Ты ещё спрашиваешь? Ох, Кот, доберусь я до тебя, хвост-то тебе укорочу, - бухтел я. Отломил от того полукруга, что он мне дал, половину, вторую половину протянул обратно.

  - Поражаешь ты меня, командир.

  - Чем же?

  - Что ты мне обратно суёшь? Думаешь, у меня больше нет? Ешь, ешь. А почему ты меня не пристрелил?

  Переход с темы на тему был так неожидан, что я поперхнулся.

  - В смысле?

  - Я же тебя "пасти" приставлен, в спину тебе стрелял. Я думал - прибьёшь.

  Я сосредоточённо жевал. Потом спросил:

  - А сам не догадываешься?

  - Нет.

  - Ну и живи в счастливом неведении. Долго ещё?

  - Пришли уже. Ваня?

  - Тут он, командир, - раздался тихий шёпот как из-под земли. Они в яме сидели.

  - Так, Ваня. Мне некогда с ним возиться. Дознание умеешь делать?

  - На дознании был. Только "дознавали" меня.

  - Вот и хорошо. А ты, Кот?

  - Не, я боец. Не следователь.

  - Осназ? Вас должны были учить полевому экспресс-допросу. Останешься тоже. Что мне от него нужно? Признание его не нужно - и так понял что он гнида. Нужно мне знать - он в одну харю хомячил или с указки покровителей сверху? Кто, что, когда, как? Схемы их мошеннических комбинаций, куда девали награбленное. Имена, фамилии. Вам всё понятно? Тогда работайте. Жизнь его мне не нужна - будет упрямиться - сделайте ему очень больно. Очень-очень. Больно. Он уже погиб сегодня в рукопашной, обороняя левофланговый дом.

  - Всё ясно, командир.

  А я вернулся к роте. И комиссар наш вернулся.

  - Ты что тут делаешь? Почему не в госпитале? Тебе же плечо прострелили!

  - Приказ принёс передать позиции третьей роте второго батальона. Пулемёты и тяжёлое оружие приказано оставить им. Нас отводят в тыл, на переформирование.

  - Ну, и слава Богу! Надо, гражданин начальник, всё облазить, всё собрать. Могут раненные остаться. И Брасеня не вижу. Много работы, звездатый ты мой. Пошли.

  Брасеня мы нашли. Почти целого. После очередного взрыва крыша под ним просела, он рухнул этажом ниже, каска соскочила, схлопотал чем-то твёрдым и тяжёлым по "куполу" и провалялся финал боя в отключке. И винтовку разбил.

  Собрали людей, имущество, своё и трофейное, раненных отправили в тыл на подводах. Встретили смену, поводил ротного Васю по нашей обороне, показал, рассказал. Потом собирали убитых, углубили воронку, схоронили, простились. И изувеченного старшину тоже тут закопали.

  К этому времени танкисты, отчаявшись завести Т-28, зацепили его сразу обоими Т-26 и решили уволочь в тыл, для более детального, так сказать, изучения. Комбат-танкист Антон любезно предложил подбросить. Мы не стали "ломаться", нагрузили танки трофеями "выше крыши", так, что самим мест не хватило. Мы не сильно расстроились - хоть и пешком, зато налегке.

  А ротного мы так и не нашли. Ни среди живых, ни среди мёртвых. Может, ранен?

  Из боя я вывел 36 человек. Позавчера было почти две сотни. Антон-комбат сказал, что это очень скромные потери, учитывая что нам удалось сделать.

  - И что же нам удалось?

  - Ввести в заблуждение противника. Он теперь уверен, что именно здесь дивизия наносит главный удар. И что мы ввели в бой последние резервы - это мои танки. А на самом деле - это они теперь стянут сюда свои резервы, а комдив бьёт намного севернее. Всеми своими силами. Так что, отделались малой кровью. И даже танки мои целы. И на один больше стало. Двадцать восьмой - хорошая машина. Отремонтирую - вдвое сильнее стану. Как же удалось отбить его целым, не знаешь? Немец обычно взрывает всё, что забрать не успевает.

  - Не успели. Ребята их вырезали раньше, чем они мяукнуть успели.

  - Ох, и ловкие ребята. А не знаешь, кто это был?

  - А тебе зачем?

  - Проставиться хочу. Литр коньяка с меня. Трофейного, французского.

  - Не жалко?

  - Жалко. Берегу уже долго. Только, за танк - не жалко.

  - Тогда - гони литр. Я это был. Вот с этими двумя охламонами.

  - Да ну, брешешь! Коньяка захотел на халяву.

  - Правду говорю. Ты не обратил внимания на наше оружие? Мы же как раз с танка и сняли. А Кот внутри своей кровью написал: "Кот".

  - Зачем?

  - А кто их, котов, поймёт? Гони коньяк! Коньяк я уважаю!

  - Так у меня не с собой. В гости приходи.

  - Ну вот, начинается. "Потом"! Нет у нас, Антоха, потом. Ты сгоришь, нас пулемётами порубают. Сейчас надо, сейчас!

  Врал. Коньяк он с собой возил. Литр распили на шестерых - Антон, его ротный, он же командир второго танка, я, Кот, Ваня и Серёга-политрук. Прохор пить отказался. Я тоже зарекался, но... Это же французский коньяк! На халяву!

  Как добрались до места - не помню. Помню, что командовал. Но, видно, неудачно, потому что меня спровадили довольно скоро и ловко. Уложили спать.

  Руины Столицы

  (1942г.)

  Переформирование.

  Утром меня разбудил вой воздушной тревоги. Оказалось, нас разместили там, где раньше стояла батарея тяжёлых гаубиц. Батарея ушла, вместо неё стояли деревянные макеты. А мы - вместо массовки. Роль свою исполнили блестяще - бегали от самолётов очень натурально. По Станиславскому. Немцы должны были поверить. Хорошо хоть никого не задело. Так сказать, обделались лёгким испугом - люди живы, пострадали лишь три макета из четырёх. Позже узнали, что ремонтировать макеты - тоже нам.

  На этом плохие новости кончились. Начались хорошие - имелась натопленная баня, комплект сменного белья на каждого, продовольствия на роту, а нас - 37, и никто нас не трогал целые сутки. Рай!

  Вымылись, прогрелись, отъелись, отоспались, привели в порядок форму, оружие, тело и душу.

  А на следующее утро пожаловал комдив. Невысокий крепыш с суровым взглядом, поджатыми в нитку губами, резкий в движениях и словах, вылез из саней, резво подбежал к нам, вытянувшимся в строю. Серёга доложился (он у нас единственный остался из постоянного состава, т.е. не штрафник).

  - Младший политрук, вы ранены?

  - Легко, товарищ полковник. Могу продолжить несение службы.

  - В медсанбате узнаю, можете ли вы или нет, - резко ответил комдив, впившись жёстким взглядом в глаза Сергея. Политрук начал краснеть.

  Полковник криво ухмыльнулся:

  - Где ротный, знаете?

  - Никак нет, товарищ полковник. Видели его идущим в контратаку, потом не смогли найти.

  - Не ищите. В медсанбате он. После излечения в эту роту придёт, только в другом качестве. Так кто командовал ротой?

  Тишина. Я молчал и просил меня не сдавать. Все потупились.

  - Что, самоорганизация? - усмехнулся полковник, - в анархию на войне я не верю, младший политрук. Я за время службы убедился - там, где нет командира - там нет успеха. Вы же блестяще справились со своей задачей. Значит, командир есть. И кто у нас тут такой скромный?

  Он прошёл вдоль всего нашего строя, заглянув в глаза каждого. Потом улыбнулся, отчего лицо его сразу перестало быть жестоким, а стало лицом обычного умудрённого жизнью мужика.

  - Кузьмин, два шага вперёд!

  Я вздрогнул, чётко отчеканил два шага, вскинул руку к ушанке, проорал:

  - Боец переменного состава Кузьмин!

  - Вольно.

  Он встал напротив меня, долго меня разглядывал. Потом спросил:

  - Сколько раз ранен?

  - Сбился со счёта, товарищ полковник!

  - Смерти совсем не боишься?

  - Умирать страшно только первый раз, товарищ полковник! А теперь - пусть она меня боится!

  - Орёл! Где воевать начал?

  - На Юго-Западном, в октябре. Два боя, потом месяц из окружения выходили.

  - Сколько танков на твоём счету?

  А вот тут я удивился - откуда он знает? Я для него должен значить не больше, чем ворона вон на том столбе. Поэтому, не проорал, как до этого, а удивлённо ответил:

  - Я и не помню.

  - Ловко.

  Он отвернулся, прошёл туда, сюда. Потом махнул мне, чтобы я встал в строй. Остановился перед строем, покачался на ногах с пятки на носок, скрипя сапогами, пожевал губы, сказал:

  - Мы долго отступали. Теряя города, области, теряя друзей и близких. Мы смогли остановить врага и перемолоть лучшие его ударные части. Элитные части. Дивизии, покорившие всю Европу, усеяли своими костями леса и поля нашей Родины. Пришла пора гнать врага с нашей земли!

  - Ура! - дружно закричал весь строй. Даже я, при всём моём цинизме человека 21-го века. Я действительно ощущал душевный подъём.