Как убивали Сталина - Николай Добрюха

Присоединяется к ним и один из главных полководцев и знатоков той войны Главный маршал авиации А. Е. Голованов. Ещё больше об этом рассказывал замначальника Управления кадров Министерства обороны Герой Советского Союза генерал-полковник И. А. Кузовлев (или Кузовков?), о чем известил меня историк авиации А. Симонов.

Многое мог бы прояснить и В. Семичастный. В последние годы правления Хрущёва он был шефом КГБ и, наверное, кое-что знает… Он-то уж, скорее всего, скажет: был ли суд над хрущёвским сыном-лётчиком, и где находятся нужные документы.: Да и О. П. Тёмушкин, работая в органах Прокуратуры СССР, в 50-х годах принимал непосредственное участие в деятельности по реабилитации лиц, незаконно репрессированных в сталинские годы, и, значит, держал в руках ту самую «папку коллегии военного суда», которая осталась после расследований комиссии с его участием, и которую лично читал писатель Стаднюк. Кстати, в какие только государственные органы я не 1 обращался, никто ничего об этой папке даже не слышал, хотя при моей встрече с близким другом Л. Хрущёва С. А. Микояном 21.06.2000 г. выяснилось, что Л. Хрущёв действительно во время страшной пьянки убил человека, и был осуждён на восемь лет с отбытием срока на фронте. Однако это была не девочка с яблоком, а моряк с бутылкой на голове… Итак — новая версия? Или на этот раз судебные документы могут найтись где-нибудь в бывшем г. Куйбышеве? Впрочем, этот суд не за предательство! Значит, был ещё один суд?

Можно надеяться, что не откажет в помощи и немецкое посольство, подтвердив или опровергнув пленение в годы Второй мировой лётчика Л. Хрущёва. Ведь, если меня не обманули, в Германии составляли и уточняли списки советских военнопленных.

Поисковики, быть может, и найдут сбитый самолёт Л. Хрущёва, но вот его останки, судя по всему, покоятся совсем в другом месте, то есть там, где он был расстрелян за предательство Родины, точнее за то, что, попав в плен, работал на фашистов в качестве агитатора…

Что же это получается: Л. Н. Хрущёв — и герой, и предатель одновременно? Ведь, скорее всего, и Заморин говорит правду, но и Молотов с остальными не искажают того, что было, а именно: в самолёт Л. Хрущёва действительно попал «ФВ-190», и он рассыпался на части, приняв на себя удар, предназначенный командиру (что соответствует данным Заморина); однако затем воспользовавшийся парашютом и спасшийся благодаря той самой дымке сын Хрущёва попал в плен и работал на немцев, за что и был расстрелян, а это уже соответствует воспоминаниям Молотова и других заслуживающих внимания людей. Предательские двуликие, двойственные гены отца, видимо, сказали своё и в сыне. Стало быть, Л. Н. Хрущёв — герой, потому что спас командира, и предатель, потому что изменил Родине! Военная трагедия… Так обстоят дела с ответом на вопрос: «Предатель или герой?» И всё-таки я буду первым, кто выступит за присвоение лётчику Л. H. Хрущёву звания Героя Советского Союза, если кому-то удастся документально опровергнуть то, что узнал я.

Завершить эти исследования помогает мне И. Н. Антонова — свидетельница привычного явления хрущевских времен. Случилось оно в Москве, в районе Ленинградского проспекта. Пошла она гулять. И вдруг… незабываемая картина: могучие русские ребята почти несли под руки совершенно пьяного главного руководителя СССР Хрущёва Никиту Сергеича из ресторана гостиницы «Советская», а следом сама, своим ходом, шла Нина Петровна, его неотъемлемая половина. Однако больше всего бросались в глаза перекрученные фиолетовые чулки, которые «съезжали» с ее ног… И эти люди задавали тон в нашем государстве. Ох, если бы хоть что-то изменилось теперь!!!

Вскоре после обнародования мною исследования «Предатель или герой?» на первой странице газеты «Московский комсомолец» появилось сообщение, что сын сына Хрущева требует возбуждения уголовного дела, утверждая, что имеет место необоснованное обвинение его отца в особо тяжких преступлениях. Однако, пока прокуратура Москвы не спешит. Сплошные тайны и грифы «совершенно секретно» требуют особо тщательного разбирательства…

Моя цель — представить все «за» и «против» по делу летчика Л. Н. Хрущева, чей полет в туманах Второй мировой не удается проследить до конца до сих пор. О желании быть над схваткой говорит не только мой заголовок с вопросом, но и мой литературный псевдоним — НАД. Больше того, подводя итоги сведенных воедино точек зрения и говоря, какие выводы из них напрашиваются, я на каждом шагу подчеркиваю необходимость их проверки и, быть может, впервые в истории этого запутанного вопроса настаиваю на публичном государственном расследовании, ибо этот вопрос перестал быть простым юридическим делом и вылился в политические распри мирового значения, связанные с тайнами XX съезда.

Юрий Леонидович, внук Хрущева, либо читал мои исследования невнимательно, либо знаком с ними понаслышке. Потому и написал заявление в прокуратуру. Вместе с тем вся эта история принимает неожиданный оборот. По мнению «посторонних», дело сводится не к тому, что я «оклеветал» невинного, а к тому, что, сам того не ведая, я, дескать, впервые перечислил ряд имен тех, кто незаконно уничтожал и переделывал сверхсекретные документы. Таким образом, впервые публично обнаружилась нить ко многим послевоенным тайнам переломных событий XX века… А заявление внука Хрущева — это только повод (причем, даже в глазах юристов весьма неловкий), чтобы помочь мне все забыть, а с неуничтоженными до конца документами поступить так, словно их никогда не было.

Когда меня опрашивали в прокуратуре, было странно, что корреспондента «МК» ознакомили с содержанием заявления, а меня, на кого это заявление подано, ознакомить почему-то отказались. Зато предложили объяснить, где я взял то, что обнародовала пресса. Я отвечал: «Пока и меня не ознакомят с заявлением на меня, я объясняться не стану, а то нехорошо получается — постороннему можно, а тому, кого это касается, нельзя знать, что там написано».

Удивляет и то, что, когда Ю. Л. Хрущев услышал то же самое, что опубликовала пресса, от С. А. Микояна в телепрограмме «Как это было», он в рамках телепередачи даже не возразил. А ведь на той встрече звучали слова и посерьезней в адрес его отца, например, из книги С. В. Грибанова «Хроника времен Василия Сталина», Москва, 1999. В ней дословно есть следующее: «Летчик Хрущев в штопорящем самолете не разбился, а попал к немцам в плен и стал с ними сотрудничать, агитировать наших бойцов за сдачу врагу. Тогда специально подготовленная группа выкрала сына Хрущева, затем партизаны сообщили об этом в Москву и запросили самолет, чтобы переправить «агитатора» через линию фронта. Из Москвы последовал ответ: «Не будем рисковать жизнью другого летчика, — самолет не дали, а по поводу пойманного распорядились, — решайте сами…» Сына Никиты расстреляли.

О том свидетельствует и генерал-полковник И. А. Кузовков: «…сын Н. С. Хрущева, Леонид, в 1943 году попал в плен к немцам. По настоятельной просьбе Н. С. Хрущева И. В. Сталин дал согласие на обмен его сына на немецкого военнопленного. Обмен состоялся, но, как установили работники НКГБ, когда Л. Н. Хрущев находился в фильтрационном лагере для бывших военнослужащих, в плену он вел себя плохо, работал в интересах гитлеровской Германии. По совокупности совершенных преступлений Л. H. Хрущев военным трибуналом был осужден и приговорен к расстрелу». <…> В доме на Лубянке, известном своей революционной крутостью, мне (Грибанову, — НАД.) рассказывали, как в годы правления Никиты основательной ревизии подвергались там многие «дела». Беспощадно были подчищены и протоколы допросов советских военнопленных. Неслучайно в них остались записи: «изъято… 80 листов», «изъято… 36 листов».

После издания этой книги, насколько мне известно, никаких заявлений на авторов высказываний не последовало. Быть может, потому, что все они основывались на воспоминаниях. Мой же случай оказался особым: заговорили документы, которые, вероятно, Хрущевы считали уничтоженными, а некоторые из документов, хотя и были известны, обнародовались с изъятием тех мест, которые представляли Л. Хрущева не в лучшем свете, и тем самым бросали тень на его воспитателя-отца, Н. С. Хрущева, претендовавшего на роль воспитателя советского народа.

Отчего же вдруг понадобилось разжигать вокруг меня такие страсти? Я этого долго не мог понять, пока не был предупрежден, что должен быть бдительным, ибо могут быть попытки выкрасть документы или устранить их путем поджога, а то и изъять при помощи фиктивного ордера в ходе несанкционированного обыска. В ответ я объяснял, что никаких таких документов, из-за которых стоило бы разыгрывать подобные спектакли, у меня нет. «Тогда обнародуй, хотя бы то, что есть!» — говорили мне.